Артур Кларк - Фонтаны рая. Научно-фантастический роман Страница 3

Как передать запах этого насыщенного пряностями и сонной одурью джунглей дурмана, его отчетливый привкус? Как осознать в словах навязчивую близость внутреннего озарения, что померещится за минуту до взрыва зари?

Прекраснейший из уголков нашей земли брызнет ртутными каплями черепичных крыш, когда сандаловым дымом истает рассветное молоко. Белые ступы, возведенные еще в прежнюю эру, засверкают золотыми навершиями среди развалин, олицетворяя движущий мирами творческий вечный огонь.

Донесется трубный рев черных слонов из заповедных лесов, трепет пробежит по бесчисленным пальмам, и яркая зелень риса обозначит путь ветра муаровой рябью.

Еще фра Мариньолли, посетивший в XIV веке Серендип, не сдержал восторженных и еретических для католического миссионера слов, сравнив сказочный остров с раем (см. эпиграф к роману). Впрочем, что Мариньолли, когда о Тапробане знали еще с античных времен! «Там водятся слоны более крупные и более воинственные, чем в самой Индии… — писал Плиний со слов Мегасфена, — и у них (жителей Тапробана) больше золота и более крупный жемчуг»…

Одним словом, если господь и низринул Адама на ату гору, то лишь для того, чтобы тот не заметил перемены.

Не для общения с богами приходят сюда встретить рассвет. Это вечная жажда прекрасного заставляет все новые и новые поколения подниматься вверх по великой лестнице. Это неумирающая надежда на встречу с чудом кружит голову и радостным хмелем бушует в крови.

Храм красоты, о котором мечтали античные гимнософисты, сотворила здесь сама природа.

«Этот пик, — прочитал я в книге Джона Стилла „Прилив джунглей“, — можно уподобить громадному собору, способному вместить благоговейные чувства всего необъятного человечества».

В маленьком храме на вершине горы, о котором столь часто упоминает Кларк, преподобный Мапалагама Випуласара Тхеро (Имя монаха в романе Кларка — Бодхидхарма Маханаяке Тхеро. Титул «тхеро» — означает «старший» и присваивается после нескольких лет жизни в общине). показал мне книги, написанные на листьях пальмы, где упоминалось о следе, оставленном Буддой, но не Шакья Муни, как говорится в романе, а Дипанкарой — одним из его предшественников, который был великаном. Таковы мифы и реалии Шри Ланки. Такова мифология романа о космическом завтра Земли.

У золотой решетки вокруг старейшего дерева на земле, у Абхаягиридагабы, которой время придало аморфную стать нерукотворных творений, я понял, что подразумевал Кларк в посвящении к роману о Раме — галактическом звездолете. В мадрепоровых зарослях Маунт Лавини воочию увидел, с чего начался его путь на Восток.

В Шри Ланке имя писателя произносят с почтением. Для местных жителей он уже давно стал ланкийцем, и его славу они считают своей. Даже популярный путеводитель по острову «Лунный камень» начинается со слов Кларка, сказанных в 1970 году:

«Я приехал на Цейлон в 1956 году с намерением провести здесь шесть месяцев и написать одну-единственную книгу об исследовании прибрежных вод острова. Сегодня, четырнадцать лет и двадцать книг спустя, я все еще тут и надеюсь остаться здесь до конца своих дней».

Я поехал в гости к Артуру Кларку вместе со своим другом, ответственным работником Союза советских обществ дружбы с народами зарубежных стран Владимиром Ивановым. Мы взяли с собой несколько пластинок русской классической музыки и, конечно, «Картинки с выставки» Мусоргского, которого, как я знал, Кларк особенно любил. Он встретил нас в саду, моложавый и загорелый, почти такой же, как десять лет назад. На нем был цветастый саронг, а в руках он держал ласковую дымчатую обезьянку, чей обширный вольер находился в самом углу двора, возле старого дерева манго и тенистой акации, ронявшей на гравий роскошные огненные цветы.

Мы поднялись на второй этаж и, миновав маленькую обсерваторию, где стоял довольно мощный зеркальный телескоп, прошли в кабинет. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что Кларк не только не разочаровался в науке, но по-прежнему питает к ней непобедимый интерес. Зачехленный микроскоп, мини-компьютер, соединенный с электрической печатной машинкой, кинопроектор и стеллажи с досье по различным дисциплинам начисто снимали любые вопросы на сей счет.

Расспросив об успехах знакомых ему московских фантастов (он не забыл ни одной фамилии), Кларк, точно спохватившись, достал черный конверт. Там хранились снимки, сделанные с борта «Вояджера», пролетевшего в непосредственной близости от Юпитера.

— Вот большое красное пятно. Помните, я указывал на него, как на объект исследования? А это спутник Ио. Таких планет сейчас насчитывают тринадцать или даже четырнадцать. Идеальное место для станции.

— У вас в «Космической Одиссее» обелиск был на Япете, одном из спутников Сатурна.

— Совершенно точно… Но взгляните на этот снимок. У Юпитера тоже обнаружено кольцо. Только более тонкое.

— Вы регулярно наблюдаете небо?

— Когда обдумываю очередной роман… Мальчишкой я соорудил примитивный телескоп и даже сам составил лунную карту. Теперь, конечно, времени на астрономические занятия остается немного. Но телескоп помогает мне осмыслить фантастические идеи. Я словно уношусь к краям разлетающейся Вселенной, воображаю, как выглядят «черные дыры», как прошивают бездны в сотни парсеков яростные энергетические пучки.

— Верите в реальность трансгалактической связи?

— Допускаю, как одну из гипотез. С того мгновения, как запустили первый спутник, человечество навсегда повенчалось с космосом, словно венецианский дож, бросивший в пучину кольцо, — с морем…

Он по-прежнему живо интересовался новейшими открытиями, и среди книг я заметил несколько последних изданий по астрофизике, теории поля, гравитации и нелинейной оптике.

На стене в строгих рамках висели портреты наших космонавтов и американских астронавтов с автографами, дипломы, почетные грамоты научных обществ. Тут же была прикреплена фотография, запечатлевшая участок неба, где предположительно обнаружили черную дыру.

В отдельном шкафу, на котором стояла каменная голова Будды, выполненная в стиле знаменитой статуи «Самадхи» из Анурадхапуры (такая, наверное, украшала келью Бодхидхармы), хранились труды и фотокопии с работ по цейлонской истории и метафизике хинаяны — ортодоксального буддизма школы Тхеравадины.

Я спросил Кларка о его ближайших планах, о возможности будущих встреч.

— С каждым годом я становлюсь все более стойким домоседом. Годы диктуют свое, а я слишком радикально мыслю, чтобы обманывать себя пустыми надеждами. Я уже попрощался с американскими друзьями, а осенью поеду в Англию проститься с семьей.