Андреас Эшбах - Триллион евро Страница 3

Совершенно скрытой так и осталась для меня Португалия. Здесь я тоже поначалу поискал через Интернет. Существует несколько журналов для любителей НФ, один-другой из них есть в онлайновом доступе, но для меня, естественно, они не читаемы. Я отфильтровал все электронные адреса, какие смог найти, и разослал по ним написанный по-английски запрос касательно португальской НФ.

Ответов: нуль. Я обрисовал положение Элии Барсело, моей коллеге, которая взяла на себя контакты с Испанией, в надежде на помощь, основанную скорее на географической близости. Она, будучи человеком основательным, тоже разослала имейлы людям, которых знала, однако с тем же результатом.

Тут грянул очередной «Utopiales», и там я встретил одного португальца, издателя соответствующего журнала. Подарок с небес! Мы обстоятельно побеседовали, я рассказал ему о своём намерении, и он с воодушевлением пообещал мне распространить эту информацию среди португальских авторов НФ. Правда, застенчиво сказал он, фантасты Португалии очень замкнуты на себя и не особенно стремятся выглянуть за пределы границ.

И так оно и оказалось. Из Португалии больше не было ни слуху ни духу.

Европа, разумеется, гораздо обширнее еврозоны, обширнее даже самого Европейского Союза. Как же обстоят дела в остальных странах? При том, что приближаться к Великобритании я и не намеревался; что делается там, то, как известно, не остаётся в тайне от нас в немецкоязычных странах.

В Дании живёт весьма энергично работающий Ганс Хенрик Лойхе, который, как-никак, опубликовал уже пять книг. Там устраиваются фестивали и печатаются журналы для фанатов, но, разумеется, датское языковое пространство невелико, и число тех, кто читает НФ по-датски, тоже невелико.

В Швеции же, кажется, вообще почти ничего не происходит. Когда я на несколько дней попал в Стокгольм, в тамошних книжных магазинах я хоть и обнаружил полку с надписью «Научная фантастика», однако из книг на шведском языке там стояли лишь многочисленные издания «Властелина колец», тогда как настоящая НФ присутствовала только в изданиях на английском. Сочинений шведских авторов в жанре НФ я так и не нашёл.

А что со Швейцарией? Она как раз только что вступила в ООН, и трудно было сказать, чувствует ли она себя частью Европы или только островом в её окружении, но, однако ж, музей Maison d’Ailleurs в Ивердоне — один из самых крупных музеев в области НФ и фантастического искусства — нашёл приют именно в Швейцарии. Тем не менее, я припоминаю, что на самом первом фестивале «Utopiales» с уверенностью утверждалось, что в Швейцарии нет ни одного автора НФ. Теперь, всё же, несколько имён появилось: Ойжен, который, правда, родился в Бухаресте, Жан-Марк Паскю, хоть и рождённый в Швейцарии, но от франко-русской матери и гаитянского отца, и выросший в Гане и на Берегу Слоновой Кости, а также Давид Ружичка, чех по происхождению. Правда, есть ещё Франсуа Руалье, просто швейцарец и к тому же сотрудник Maison d’Ailleurs, наряду с несколькими короткими рассказами он издал том оригинальных и полных фантазии комиксов.

Что же касается стран, здесь не упомянутых, то я вынужден пропустить ход. В Польше как раз сейчас вышли в свет мои «Вязальщики волосяных ковров», и меня пригласили туда; может, после этого мне будет о чём рассказать. В настоящий момент мне не приходит в голову никто, кроме Станислава Лема. Что делается в Чехии, Словакии, Венгрии, Болгарии, Румынии? Есть ли НФ в странах бывшей Югославии? Практика показывает, что НФ-фаны есть в любой стране, но совсем не обязательно там есть и авторы НФ.

И вопрос, который мучает меня постоянно: не затерялся ли в каком-то крошечном государстве еврозоны необнаруженный НФ-автор? Может, в Люксембурге, в Монако или Сан-Марино, а то и в Ватикане? Это был бы счастливый случай, но ни о чём таком мне не приходилось слышать. Правда, это ничего не значит, ведь в таком стремительном рейде по неисследованной территории европейской научной фантастики множество вопросов так и остаются открытыми. По-прежнему можно утверждать, что об обратной стороне Луны мы знаем больше, чем о НФ в странах, с которыми у нас общий парламент, общая валюта, а частично и общие границы. Мы должны питать друг к другу больше интереса, если хотим изменить это положение. Если моя антология «Триллион евро» хоть немного послужит пробуждению этого интереса, мои старания будут оправданы.

Андреас Эшбах

Триллион евро

Их корабль со скрежетом взбирался всё выше, пока лёд не начал лопаться под килем. Льдины отплывали от корпуса, уныло плюхаясь, белые, мелкие, какие-то невыразительные. Сразу после этого пол снова поднимался на дыбы, нос корабля упирался в следующие пласты льда, и так снова и снова. Корка льда, которую они крушили, была не такой уж и толстой: время года не то и не та широта. Но лёд всё же был.

Он стоял у штурвала и правил вперёд, не спуская глаз с компаса и спутникового навигатора GPS, точно следуя заданному курсу. И временами ему казалось, что он стал огромным оком величиной во всё небо, глядящим с большой высоты вниз, на бескрайний океан и на игрушечный кораблик, который со смехотворным старанием пытается не дать океану замёрзнуть. Маленькая чёрная точка, оставляющая за собой в бескрайнем белом поле тёмный пенистый след, который быстро затягивало льдом. Несколькими милями дальше — вторая точка, и ещё одна, а кроме них — лишь лёд, бесконечный и неумолимый. Разве был у них шанс изменить судьбу? Никакого шанса.

По баку ходит машинист и собирает в ведро обломки льда, заброшенные на борт. У него волнистые светло-рыжие волосы и борода, его зовут Свен, и он похож на викинга, которого каким-то чудом занесло в XXI век. Он ставит ведро к теплу в машинном отделении, ждёт, когда лёд растает, и на этой воде готовит варево, по которому все на борту сходят с ума. Свен называет его «кофе ледникового периода».

Ибо, если не считать той минимальной примеси солёной морской воды, которая придаёт кофе особый аромат, лёд, который они крушат, состоит из пресной воды. В том-то и вся беда.

Год от года в Европе нарастало число природных катастроф. Бури невиданных доселе масштабов бушевали над старым континентом, великими потопами обрушивались наводнения — одно опустошительней другого, непогода выходила за рамки всех представлений. Бывали годы полегче и потяжелее, но в целом всё стало хуже, чем раньше. Град неслыханной разрушительной силы уничтожал урожаи фруктов, внезапные свирепые морозы губили целые плантации в тех местностях, где даже в преданиях ни о чём подобном не упоминалось. После полувека благополучия, а то и избытка еды неурожаи снова превратились в серьёзную проблему, и призрак голода опять вернулся в Европу.