Валерий Алексеев - Проект "АЦ" Страница 3

– А теплое? – ужаснулась мама. – Ведь Сибирь же! А зимнее?

– Ну мама, ну как ты не понимаешь? Самолетом лечу, потом вертолетом… Это была правда. – Только самое необходимое. Там же целый научный городок, свое телевидение, своя станция "Орбита".

– Сыночек, миленький, не пущу! – в голос заплакала мама.

Я вскочил, обнял ее за плечи, начал утешать:

– Ну, ну, мама… Ну, ну… Все хорошо… Все очень хорошо. Нам с тобой повезло. Мне сказали, что я у тебя очень одаренный. Мне совершенно необходимо учиться в этой школе. Я буду писать тебе письма раз в неделю… нет, два раза в неделю, а хочешь – каждый день. Хочешь, каждый день?

– Сфотографируйся там… в спецодежде, – сквозь слезы сказала мама. – Я отцу покажу…

Всю ночь мы не спали: укладывали вещи в чемодан, вынимали, спорили. Мама все хотела уложить свои серые валенки, я отбивался как мог, но наконец сдался – чтобы её успокоить.

Под утро, часов около пяти, мы присели "на дорожку".

– Это ж надо, – сказала мама совершенно спокойно (навязав мне валенки, она очень повеселела). – Еще вчера мы ничего с тобой такого и не думали… А если бы ты не прочитал это объявление?

– Я не мог его не прочитать, – сказал я уверенно.

Мы поднялись.

– Билет! – вскрикнула мама. – Билет не забыл?

Новенький красивый авиационный билет лежал у Меня в кармане.

– Даже проезд оплатили, – тихо сказала мама. – Добрые люди. А школьные бумаги я тебе вышлю, ты не бойся.

Я и не боялся. Глаза б мои их не видели, этих школьных бумаг!

4

Первый раз в жизни я летел на самолете. То ли из-за бессонной ночи, то ли просто от волнения, но у меня все плыло перед глазами, мерцало и зыбилось. Как в стереокино, когда вертишься на стуле и не можешь найти свою точку. Помню только, что за Уралом внизу, под крылом самолета, потянулись грязновато-рыжие, замусоренные красным хворостом снега. Я успел сообразить, что это не хворост, а лес, зевнул, подумал лениво: "А прохладно будет… в парусиновой куртке", и как провалился сквозь тонкий лед, в темноту. Не помню, как объявили посадку, как приземлились… не помню даже, сколько пассажиров было в самолете и были ли они вообще.

Совершенно неожиданно оказался на борту вертолета. Я сидел один за спиной у пилота, без сопровождающих, без попутчиков и, привалившись к окну, смотрел вниз, на тайгу и озера. Снега здесь не было, лес стоял ярко-желтый, озера (их было множество) синели неправдоподобно и радостно. Пилот в шлемофоне и кожаной куртке похож был на большую заводную игрушку. Он механически работал руками, лица его мне не было видно, ни разу он не обернулся в мою сторону. Душа моя пела: целый вертолет вез меня одного! Наверно, я и действительно сверходаренный. Супервундеркинд! Сомнения грызли, конечно: какой я вундеркинд, если не помню даже признаков делимости на девять, а в шахматы играю хуже всех в классе?.. Но вертолет – вот он, тут, настоящий, металлический, грохочущий, холодный, весь для меня одного!

Неожиданно пилот зашевелился и, не оглядываясь, показал мне рукой на окно. Я прислонился к толстому стеклу. Внизу были всё те же желтые лиственницы, рассыпанные по болотам и похожие на облезлых лисиц. Среди них голубели озера. Одно из них было необычно круглое. Ну озеро, и что?

И тут сквозь голубую воду я увидел прямоугольные светло-серые корпуса. Теннисный корт, бассейн, пальмы. Да, у бассейна, склонившись одна к другой, росло несколько пальм, я не мог ошибиться. Тут вертолет, резко накренившись так, что я стукнулся лбом о стекло, – пошел на снижение, и поверхность озера стала выпуклой. Это был совершенно прозрачный купол! Я где-то читал, что города под куполом строить нельзя: парниковый эффект, температура наверху будет около ста градусов. Но вот – построили же! Видела бы мама! Она все повторяла в аэропорту, что я замерзну, непременно замерзну в палатках. Какие палатки? Какие валенки? Тут пальмы растут у бассейна!

На самом верху купола темнел серый бетонный круг. Вертолет завис над кругом, моторы взревели на прощанье. Мягкий толчок снизу. Сели. Я начал было суетиться, но пилот молча показал рукой наверх: нельзя, пока винт не остановится. И в самом деле, меня бы сдуло с купола, как пушинку. Наконец тишина. Пилот повернулся ко мне (он чем-то был похож на Дроздова), протянул руку. Дверь кабины открылась, ворвался острый холодный ветер со льдинками. Я спустился вниз и нетвердо встал на бетонный круг. Растерянно посмотрел на вертолет. Пилот медлил. Я оглянулся и в двух шагах увидел широкую каменную лестницу с алюминиевыми перилами (как уличный подземный переход), ведущую вниз. Я помахал пилоту рукой и начал спускаться. Внизу была круглая лифтовая площадка со стенами из голубого пластика. Горели лампы дневного света. Здесь было немного теплее, чем наверху. Что-то гудело: наверное, кондиционер. Я нажал кнопку и, уже входя в лифт, услышал, как над куполом взревели моторы вертолета. Все, приехали.

Внизу у лифта меня ждал Дроздов. Как он здесь оказался раньше меня, было уму непостижимо. Но я очень обрадовался, когда его увидел.

– Ну, здравствуй, Андрей! – сказал Дроздов. – Поздравляю с прибытием.

Я огляделся. Зеленые газоны, прямые мощенные светлыми плитами дорожки. Кусты, деревья, за деревьями – серые корпуса. Легкий теплый ветерок. В воздухе монотонное жужжание. Купол над головой был прозрачен, как небо.

– Что, нравится? – спросил Дроздов.

Я кивнул.

– Там общежитие. Твоя комната номер семь на втором этаже. Столовая – на первом. А это – учебный корпус, лаборатории, мастерские.

И в эту самую минуту купол над головой потемнел, набежали тучки, хлынул дождь. То есть дождя-то я не почувствовал, а только увидел, как по склонам купола заструились широкие потоки воды. С шорохом проползла широкая беззвучная молния, стекло купола ярко засветилось, потом потемнело. Землю под ногами сильно встряхнуло: должно быть, молния ударила неподалеку.

– Вот так мы и живем, – весело сказал Дроздов. – Ну, ступай. Извини, что я с тобой на "ты" перешел, у нас в школе так принято. Прими душ с дороги, хочешь – в бассейне окунись. И обедать. Для тебя уже все готово. Сегодня ты свободен. Осмотрись, познакомься с ребятами. Ну, а завтра с утра приступим к занятиям. Программа ясна?

– Ясна.

– Ну, пока.

И Дроздов скрылся за толстым столбом лифтовой шахты. Мимо пальм, увешанных кокосами (я впервые в жизни увидел, как растут настоящие кокосы), мимо сине-зеленого бассейна с вышкой я прошел к двухэтажному корпусу общежития. Никого по дороге не встретил. Вестибюль был просторный и светлый. По широкой гулкой лестнице я поднялся на второй этаж. Коридор был пуст. Все двенадцать дверей – закрыты, за дверьми тишина.