Валерий Алексеев - Проект "АЦ" Страница 4

Моя комната оказалась в дальнем конце коридора. Я подошел к гладкой лакированной двери и остановился. Стало страшновато. А назад-то как? Ну, поднимешься на лифте, выйдешь на верхнюю площадку – и что? Вниз по куполу на карачках? Чудеса, как сказала бы мама.

6

Комната моя была большая, светлая, с окном во всю переднюю стенку. Журнальный столик, кресла, у окна письменный стол, у стены два шкафа, платяной и книжный. Книги все новехонькие: Конан-Дойль, Дюма, Беляев, полные собрания сочинений. Читай – не хочу. Телевизор в углу. Включил – обычная московская сетка. Почему-то меня это успокоило. Подошел к окну, отодвинул штору. Внизу бассейн, пальмы, за ними косая мутноватая поверхность купола, а дальше, как в тумане, – тайга и озера.

Вдруг по дорожке, усыпанной гравием, к бассейну пробежала девчонка в ярко-голубом купальнике. Судя по виду, класс седьмой-восьмой. Впрочем, кто его знает. Лихо нырнула, поплыла брассом. Так. Значит, здесь и девчонки есть. Жаль. Однако же – все живая душа, а то и поговорить не с кем. Я поспешно разделся, побросал свои одежки на кровать (она стояла в нише за занавеской), уверенно подошел к деревянной стене, отодвинул скользящую, как в вагоне, дверь. За дверью была ванная, свет в ней включался автоматически. Впрочем, меня это уже не удивило. Я быстренько ополоснулся, обмотался махровым полотенцем, висевшим здесь же, на крючке, осторожно подошел к окну, выглянул. Девчонка все еще плавала. Я разлетелся было бежать – ба, а плавок-то у меня и нету!

Огорчился. Подошел к платяному шкафу. Думал, пустой, распахнул дверцы – а он битком набит. Красивые синие униформы, одна шерстяная, другая вроде бы джинсовая, с нашивками. Рубашки, майки, все, что нужно. И плавки, разумеется, тоже. Синтетические, красно-зеленые, точь-в-точь по мне. Правильно Дроздов говорил, все будет на месте.

Натянул я плавки и вприпрыжку помчался на улицу. Вниз по лестнице, через вестибюль – и к бассейну. С ходу нырнул – вода теплая, солоноватая.

Вынырнул – рядом девчачья голова в желтой резиновой шапочке. Черноглазая девчонка, лицо хулиганистое.

– Во псих, напугал! – сказала она. – Головой небось ударился? С этого края мелко.

– Ничего! – бодро ответил я, хотя теменем приложился действительно.

Лег на спину.

– Здорово, а?

Девчонка уже отплыла, обернулась:

– Что ты сказал?

– Я говорю, здорово!

Ничего она не ответила, подплыла к лесенке, начала подниматься.

– Э, постой, ты куда? – крикнул я.

Быстренько, саженками помахал за ней. Схватился за поручни.

– Тебя как зовут?

Думал, что ответит: "А тебе какое дело?" С девчонками это случается, находит на них иногда. Будто имя – это государственная тайна либо что-нибудь неприличное.

Нет, ничего.

– Соня, – ответила она, снимая шапочку.

– Слушай, Соня, меня Андрей зовут. А остальные где?

– Кто? – спросила она недовольно.

– Ну, ребята!

– Да спят, наверно, либо лопают.

Она повернулась, явно собираясь уйти. Я подтянулся и схватил ее за руку.

– Оп-ля!

Соня быстро взглянула на меня, нахмурилась, и вдруг черные глаза ее вспыхнули, и в плечо меня больно толкнуло. Я чуть не опрокинулся навзничь.

Взглянул на руку – два круглых волдыря быстро вспухали, белели на предплечье, а вокруг краснота.

– Ни фига себе! – пробормотал я.

А Соня молча повернулась и пошла к корпусу, не оглядываясь.

Я вылез из воды, сел на край бассейна и, ошалелый, принялся дуть на волдыри. Жгло ужасно.

И ведь это она сделала, негодяйка, я понял!

Тут мне стало жутко. Если это обычный одаренный переросток, то что ж за дарования сидят сейчас молчком в остальных комнатах!

Купаться мне сразу расхотелось, обедать – тоже. Я посмотрел на купол, на столб лифта, уходящий кверху, к низким облакам, поднялся и побрел в свою комнату.

В комнате мне стало совсем нехорошо. Не то чтобы рука болела, хотя и это было тоже, но просто тяжело на душе.

Я лег на кровать, не переодеваясь, прямо в мокрых плавках (благо постель была застелена покрывалом), и стал думать. Руку жгло огнем, я даже всплакнул от боли. Но думать продолжал и в слезах.

Да тут и думать было нечего, все и так ясно: я ПО ОШИБКЕ попал в школу для совершенно необыкновенно одаренных детей. Именно по ошибке, по недоразумению. Дроздов настойчиво допытывался в Москве, нет ли у меня какого-либо особого дарования. И, видимо, я "ввел его в заблуждение" (как любит говорить Ольга Максимовна): он решил, что во мне что-то есть. А во мне ничего нет, ну ничегошеньки, и рано или поздно это обнаружится, мне на позор, а другим дарованиям на потеху.

Может быть, Дроздов решил, что я прирожденный гипнотизер? Я перебрал в уме все мыслимые ситуации, когда эта способность у меня могла проявиться. Ну, положим, когда я долго глядел на маму исподтишка, она переставала вздыхать, поднимала голову и печально мне улыбалась. Но это не доказательство. Еще, допустим, на уроках, когда я зажимал ладонями уши и смотрел на Ольгу Максимовну в упор, она меня к доске не вызывала. Но, с другой стороны, не помешало же это мне вчера получить двойку. Подумать только, это было еще вчера!

Нет, не стоит себя утешать: ничего ТАКОГО за мной не водится. И выставят меня отсюда после первой же проверки. И я вернусь домой несолоно хлебавши. То-то радости будет!

Тут в дверь постучали. Меня бросило в жар. Дроздов говорил, что до завтра меня беспокоить не станут. Значит, это не учителя. Может быть, из столовой? Но что-то говорило мне, что это не так. Я и боялся своих товарищей, и в то же время хотел их увидеть.

Стук повторился, не сильный.

Я быстро вскочил, натянул вельветовые брюки, сел в кресло.

– Войдите!

Вошла Соня. Она была в пестром коротком платье с открытыми плечами, босиком. В первый момент я ее не узнал, она мне показалась взрослее.

– Можно? – Пряча руки за спиной, Соня виновато остановилась у двери. Прости, пожалуйста, я нечаянно.

– Ничего, – беспечно ответил я, покосившись на руку. – Пустяковый волдырь. Хуже бывало.

Соня подошла, с любопытством взглянула.

– Ого! – сказала она. Дотронулась пальцем до ожога. – Сейчас смажем.

В руках у нее оказалась баночка с мазью.

– У тебя тоже аптечка есть, но я решила, что ты еще не освоился, потому и пришла.

– А ты давно здесь? – спросил я, подставляя ей руку.

Соня посмотрела на меня и ничего не ответила. Я предпочел замять этот вопрос.

– В каком ты классе? – спросил я.

– В шестом.

Переросток, обрадовался я. Значит, все правильно.

– И этому здесь тоже учат? – я кивнул на ожог.