Томас Диш - Двойной отсчет Страница 3

- А что у вас вечером?

- Мы взяли билеты на «Тунис-42». Сегодня премьера. С нами пойдет еще один знакомый. Ведь у нас скоро годовщина свадьбы, и мы начинаем отмечать ее заранее.

- Будем надеяться, что она поправится. Ты бы ей позвонил…

- Она, наверное, еще не встала. У нее любимая поговорка: «Полежишь, и все пройдет».

Ничто из того, о чем я сейчас говорил, не было важно для моего плана, но все вместе создавало картину самого обычного благополучного дня. Я даже поместил в эту картину своего друга, ненаглядного Эрика.

Вошла секретарша шефа, и я повернулся к выходу. В дверях я оглянулся.

- Я сбегаю в кафе за углом, перекушу, а то я сегодня толком не позавтракал.

- Можешь не спешить, - сказал он и добавил свою всегдашнюю шуточку: - На этой неделе нас не захлестывает волна преступности.

Я вышел на улицу в одиннадцать тридцать три. Стало прохладнее. Небо сменило цвет с прозрачно-синего на тускло-серый. От реки дул порывистый ветер.

Есть я пошел не в то кафе, что за углом, а кварталом дальше - там работала кассирша, знавшая меня в лицо. Я взял чашку кофе и бутерброд с ветчиной, уселся за столик напротив кассы и начал разгадывать кроссворд из утренней газеты.

Вскоре пошел дождь.

12.00. Легко одетые люди один за другим забегали в кафе, чтобы спрятаться от дождя. Я разобрался с кроссвордом и начал читать хронику.

Ничего особенно интересного. Да и не может там быть ничего интересного. Пара заметок о холодной войне. Суматоха на бирже. Скандал в Патентном Бюро (взяточника и с Машиной не так-то просто прихватить). Если бы не дата - 17 октября 2042 года - и не статья на четвертой странице об изготовлении заменителя пенициллина из марсианского мха, все было бы в точности так же, как и восемьдесят лет назад.

Отчасти это произошло благодаря Машинам. Значительная часть истории - крупномасштабные преступления. А когда любое подозрение, что кто-то затевает жульничество или заговор, может быть с абсолютной точностью подтверждено или опровергнуто при помощи Машины, преступность исчезает, а вместе с ней чахнет и значительная часть Истории.

Но если посмотреть с другой стороны, то Машины здесь и не при чем - просто времена настали такие. Началось это чуть ли не сотню лет назад, в пятидесятых-шестидесятых годах. Уже тогда идея прогресса выглядела довольно убого. Каждый год появлялись новые модели автомобилей, которые ничем не отличались от старых. Каждый год холодная война нагнеталась или ослабевала, но никогда ни к чему не приводила. Каждый год одни и те же вопросы обсуждались в Конгрессе и откладывались до следующей сессии. Цикличность экономики сохранилась, но и она как-то сгладилась. Конечно, начались космические путешествия, жаль только, что никто не знал, куда бы их приткнуть.

Есть такая умная теория, будто человечество развивается не поступательно, а как бы по S-образной кривой. Подобная кривая описывает численность особей в популяции. Сперва все тихо, развитие почти незаметно, затем - бум! - жизнь приходит в движение, кривая резко лезет вверх. Прогресс. А потом кривая опять выходит на плато, только чуть повыше, и снова вокруг тишь да гладь.

Об этом я и размышлял, сидя в кафе. Не о Карен, которая, скорее всего, уже на том свете. Не об Эрике, который тоже умер или умирает сейчас в нашей квартире, явно совершив самоубийство. Я думал об Истории. Думал и ждал.

12.30. С неба хлещет все сильнее. Кафе набито битком. Я подождал еще пять минут, надеясь, что на улице распогодится. Ничего такого не случилось, и мне пришлось сделать бросок к нашему участку, невзирая на дождь. Я не мог подвергать опасности свое расписание. Хотя я и бежал бегом, но вымок так, что меня можно было выжимать.

В вестибюле меня ждала секретарша.

- Шеф хочет вас видеть. Он сейчас в вашем кабинете.

- А что случилось? - спросил я тоном, в котором можно было услышать безразличие и немного удивления.

- Вы лучше спросите у него.

Шеф неумело курил сигарету. Курит он редко и только когда очень огорчен.

- Садись, Ирвинг. Мне надо рассказать тебе такую вещь… я сам еще не могу поверить…

Я сел. Шеф прислонился спиной к шкафу с делами, помахал рукой, отгоняя дым от глаз. По его щеке катилась слеза.

- Чертовы сигареты. И зачем я их курю? Просто… Он смолк.

- Что случилось?

В голосе чуть-чуть страха, прикрытого деловитостью.

- Знаешь, Ирвинг, Карен… Карен умерла.

- Не может быть… Когда я уходил, она…

И смятение, и душевное потрясение удивительно просто симулировать.

- Карен убили.

- Это невозможно! - закричал я. - У нас больше не убивают людей, тем более таких, как Карен!

- Разносчик из химчистки только что нашел ее задушенной.

- Задушенной?!

Шеф сочувственно молчал. Я отвернулся от него, стараясь скрыть свои чувства, точнее - полное их отсутствие.

- Но кто… - я оставил вопрос повисшим в воздухе, чтобы шефу было легче перейти к делу.

- Ни малейшего представления, Ирвинг. Мы не знаем, кто бы это мог быть.

Что-то не так. Там должны были найти Эрика. Эрика - убийцу моей жены, умершего после того, как он принял крысиный яд. Хотя, возможно, он лежит на кухне, и рассыльный его не заметил. Скорее всего, так и есть. Его просто еще не обнаружили.

Повернувшись к шефу, я спросил:

- Кого туда послали? Когда они доберутся?

- Туда сразу же выехал Стенли.

- Но кто мог такое сделать?

- Этого никто не знает. Именно поэтому… - он вдохнул дым и закашлялся, - именно поэтому, Ирвинг… - он снова замолк, давя сигарету каблуком прямо на ковре, - нам придется послать в прошлое следователя, чтобы все выяснить.

Определенно, что-то пошло наперекосяк. Куда, к черту, задевался Эрик? Узнать это можно, только вернувшись в утро и взглянув, что там произошло. Но в сложившихся обстоятельствах мне вовсе не хотелось этого делать.

- Мы не можем связаться с Лоуэллом, - шеф говорил, словно извинялся, - и не можем вызвать следователя из другого города - бюрократические проволочки отнимут больше восемнадцати часов. Мы попали в крайне щекотливое положение.

- Но ты же не думаешь, что я… что туда должен отправиться я? Ты не можешь меня туда послать. Неужели я смогу быть там рядом, знать, что ее душат, может, даже видеть это - и не вмешаться?

- Вот это меня и смущает. Видит бог, одна мысль об этом так бесит меня, что я не могу доверять даже самому себе. Я сам готов нарушить Устав. Но я не вижу, как иначе мы сможем узнать, кто убийца.

- А всякие там свидетельства, вещественные доказательства - можно же узнать и этим способом!

- Ты сам прекрасно знаешь, что по делу об убийстве нельзя вынести приговор без доклада следователя или прямых свидетельств. А свидетелей там не было.