Грег Бир - Судебная машина Страница 3

МАШИНА

Я пробуждаюсь, прихожу в сознание. Сознание необычное. Я - часть более крупной группы. В мыслях всплывают лица, которым я стараюсь подобрать имена, но память подводит. Они расплываются, и на смену им приходят негромкие призывы к вниманию. Новые, очень странные ощущения.

Я понимаю: это другие люди, но не в человеческих телах. Кажется, что они действуют вместе, хотя имеют отдельные голоса. Я решаю присвоить группе название «Мы-общность». Это не я, но в то же время у меня есть к ней определенный доступ, как к собственным мыслям или воспоминаниям.

Я не думаю, что умер, что я мертв. Однако способ моего мышления изменился. У меня нет тела, я не чувствую ни переливания жидкостей в организме, ни дыхания.

Одинокий, не понимающий, что происходит, я съеживаюсь рядом с наблюдательным центром Мы-общности и время от времени вижу отблески хаотически меняющегося пейзажа. Смотрят ли они какую-то развлекательную программу? Я боюсь, что оказался в больнице, и меня заставят общаться с другими пациентами, не желающими или не способными говорить со мной.

Я пытаюсь собраться с мыслями. Вновь вспоминаю лицо и даю ему имя и значение: Елизавета, моя жена, стоит у моей узкой койки. Надо мной висят механизмы. Больше я ничего не помню.

Но сейчас я не в больнице.

Голоса обращаются ко мне, и я начинаю понимать их речь. Голоса Мы-общности сильнее, сложнее и богаче, чем что-либо знакомое мне до сих пор. Я не слышу их. У меня нет ушей.

Ты очень долго хранился в пассивном состоянии, - говорит мне Мы-общность. Она (или они?) - это тугая плеяда мыслей, из которых я понимаю лишь немногие.

Я осознаю.

Я пробудился в будущем. Мышление изменилось.

- Я не знаю, где я. И не знаю, кто вы…

Мы - объединение семи придатков, причем некоторые из них прежде существовали в качестве индивидуальных биологических организмов. Ты - древняя личность одного из нас.

- Ох.

Без губ и языка это слово кажется мне каким-то не таким. Я больше не стану им пользоваться.

Перед нами встали огромные проблемы. Ты представишь нам уникальный интуитивный взгляд на них.

В голосе звучит отцовская забота; я ему не верю.

Меня окутывает тьма.

- Я голоден и не чувствую своего тела. Мне страшно. Где я? Я хочу видеть… свою семью.

Тела нет, как нет и необходимости в пище. Твоей семьи - нашей семьи - больше нет, если только она не хранится где-либо еще.

- Как я сюда попал?

Твоя личность была записана накануне серьезного медицинского вмешательства в целях предотвращения риска полной твоей потери. Запись хранилась в качестве исторического раритета.

Я ничего подобного не помню, впрочем, откуда мне? Вспоминаю, как подписывал договор, позволивший это сделать. Вспоминаю, как думал о возможности проснуться в будущем. Но ведь я не умер!

- Как давно это было?

Двенадцать миллиардов двести семьдесят миллионов лет назад.

Если бы Мы-общность сказала «двести лет», или даже «десять тысяч», я бы как-то прореагировал. Но двенадцать миллиардов! - я знаю лишь, что это геологический, космический промежуток времени. Я не верю.

Я вновь смотрю на пейзаж. С горных склонов стекают ледники. Тучи с зимою во чреве отливают в лучах огромного заходящего солнца серым и оранжевым. А солнце - оно совсем неправильное: слишком яркое, фиолетовое, напоминает делящуюся клетку. Пузырится, исходит волдырями, от него тянутся длинные протуберанцы. Оно напоминает мне Медузу Горгону.

Поверхность льда трескается, холмы и долины заваливают белые осколки. Я проснулся посреди ледникового периода. Я не понимаю.

- Я здесь целиком? - спрашиваю я. Может быть, у меня бред.

Здесь все, что в тебе важно. Теперь мы хотели бы задать тебе вопрос: узнаешь ли ты что-либо из следующих лиц, голосов, мыслей, шаблонов, стилей?

Болезненный поток ощущений: яркие звуки, громкие цвета, блеклые электрические запахи - он заполняет мое сознание. Я изо всех сил стараюсь его перекрыть.

- Нет! Так нельзя. Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем, пока я не осознаю, что случилось. Не надо! Мне больно!

Мы-общность собирается выключить меня. Мне говорят, что я снова стану неактивен.

Перед тем как погаснуть, я чувствую, как на утес, где сидит Мы-общность и вместе с нею я, обрушивается порыв холодного ветра. Лед теперь уже полностью покрывает холмы и долины. Мы-общность выгибает восемь длинных красных ног, выдергивает их из быстро смерзающейся грязи. Солнце еще не зашло.

Тысячи лет в один день.

Мне дарован сон, пустой, как смерть, но не бесконечный.

Мы собираемся воедино и обдумываем проблему несовершенства интерфейса.

Это слишком ранняя личность, - говорит один из придатков. - Она не понимает нашего способа мышления. Ее придется адаптировать.

Придаток, которому принадлежит протоличность, вызывается начать ее перестройку.

Времени так мало, - говорит другой, выражающий теперь активное несогласие с общим планом. - В самом ли деле Мы считаем, что так будет лучше?

Нам угрожает распад - двое из семи придатков яростно возражают остальным. Однако солидарность сохраняется. Все придатки возвращаются к обновленному соглашению. Мы начинаем строительство эффективной реальности. Для этого требует-

ся прежде всего более глубокое понимание того, какова природа древней личности. На это уходит какое-то время.

Времени у Нас много. Часы, дни. Связи нет.

Ледяной холод ставит Нас на грань смерти. Тело сохраняет гибкость благодаря тому, что связывает воду длинными молекулами, устойчивыми к замерзанию.

Знают ли учащиеся, что Мы здесь и наблюдаем за ними? - спрашивает один из придатков.

Должны… - отвечает другой. - Они ведь выразили желание встретиться с нами.

Возможно, они лгут и намереваются уничтожить и тело, и Нас вместе с ним. Встречи не будет.

Горькая грусть.

Мы реконструируем древнюю личность, облекаем ее новым интерфейсом, создаем общую базу и вновь зовем ее: Василий!

Имя знакомо мне. Я узнаю отцовский голос и чувствую, что сознание светлеет. Хочу забыть первую, неудачную попытку вернуться к жизни, но память крепка. Я ничего не забуду.

Василий, производная от твоей личности тебя не помнит. Ее память неоднократно очищалась. Однако Мы наблюдаем между вами определенное сходство. Врожденные модели сильны и редко подвергаются полному уничтожению. Хорошо ли ты себя чувствуешь?

Я думаю о каком-нибудь простом месте, куда сесть. Хочу дощатых стен, стульев и камина, но не умею: мне удается создать лишь тесную серую клетушку с окном. В стене - дыра, и из нее доносятся голоса. Я воображаю, будто слышу их ушами, и в помещении формируется что-то вроде тела. Это - моя безопасность.