Грег Бир - Судебная машина Страница 4

Я думаю о каком-нибудь простом месте, куда сесть. Хочу дощатых стен, стульев и камина, но не умею: мне удается создать лишь тесную серую клетушку с окном. В стене - дыра, и из нее доносятся голоса. Я воображаю, будто слышу их ушами, и в помещении формируется что-то вроде тела. Это - моя безопасность.

- Мне все еще страшно. Я знаю, что бояться нечего. Есть чего, но нам еще неизвестно, насколько существенна угроза.

При слове «существенна» случается взрыв информации. Если их изначальные личности продолжают существовать где-то еще, в обществе-разуме, связанном с Библиотекой, значит, все, что будет потеряно, - кратковременная память. Общество-разум, понимаю я, состоит менее чем из десяти тысяч придатков. Типичная Библиотека содержит более триллиона обществ-разумов.

- Я был мертв миллиарды лет, - говорю я, надеясь, что обращаюсь к себе будущему. - А ты жил. Ты ведь бессмертен!

Мы не измеряем жизнь в единицах времени, как это делали вы. Последовательность памяти в течение эпох для Нас фрагментарна. Тем не менее непрерывность доступа к Библиотеке и к записям своих предыдущих личностей действительно дает Нам определенный род бессмертия. Если она нарушена, Мы стали вполне подвержены гибели.

- Наверно, я жутко примитивен.

Страх, как ни странно, пропадает. Я понимаю, в каком положении они оказались: выбор между жизнью и смертью. В своей клетушке я чувствую себя увереннее.

- Чем я могу вам помочь?

Твоя примитивность - в первозданности. Именно из-за нее Мы тебя активизировали. Опираясь на свой жизненный опыт, ты можешь лучше понять, что привело Нас к нынешней ситуации. Споры, войны, отчаяние… Нам трудно иметь с ними дело.

Я опять им не верю. Судя по тому, что мне известно, эта группа разумов обладает такой мощью и сплоченностью, что рядом с ними я кажусь себе младенцем, а то и бактерией. Что мне остается, кроме подчинения? Мне больше некуда податься…

Миллиарды лет… пассивности. Не совсем смерти.

Я помню, что когда-то был учителем.

Елизавета была моей студенткой, а потом стала женой.

Мы-общность хочет, чтобы я ее чему-то научил, что-то для нее сделал. Но сперва ей придется преподать мне урок истории.

- Расскажите мне, что произошло.

БИБЛИОТЕКИ

В начале появились человеческие интеллекты. Каждый из них развивался самостоятельно. Так продолжалось десять тысяч лет. Вскоре после того, как была понята природа мысли, интеллекты стали объединяться в групповые разумы. Большинство представителей людского рода слились в отношениях более интимных, нежели секс, или же разошлись и сформировали квази-индивидуумы. Вариантов было много, ограничений - мало.

Все это началось спустя несколько десятилетий после твоей записи. В течение ста лет человечество отказалось от сдерживающих рамок биологического существования и предпочло ему общества-разумы. Эти последние, связываясь между собой, создавали Библиотеки - верхнюю ступень иерархии.

Библиотеки расширялись. Они исследовали звезду за звездой в поисках другой разумной жизни. Жизнь они обнаружили - миллионы миллионов планет, редких среди пустых звездных систем, как алмазы в породе, но нигде не нашлось существ, обладавших интеллектом. Постепенно, за миллионы лет, Библиотеки осознали себя в качестве Полноты мысли.

Мы всего лишь разменяли один вид изоляции на другой - на абсолютное, величавое одиночество. Других разумов не было, только те, что сами происходили от человечества…

Людские Библиотеки делались больше, связи между ними - слабее: порой сигналу требовались для прохождения тысячи лет. Многие общества-разумы реиндивидуализировались, снизив степень близости отношений внутри себя. Даже в крупных Библиотеках обособление стало считаться возможностью хорошо отдохнуть, устроить себе праздник. Старые способы мышления вновь сделались популярны.

Однако люди есть люди. Некоторые принялись цепляться за старое или насаждать новое с большей или меньшей степенью насилия. Иные утверждали существование моральных императивов. Распространились случаи сумасшествия. Крупные группы разумов уничтожали все рамки личности. Так они реагировали на то, что называли «соблазном выделения».

Подобные слитые, «нефрагментированные» Библиотеки с их медленным потоком сознания вскоре оказались обременительны и быстро - за полмиллиона лет - погибли. Им не хватало гибкости и многосторонности подходов.

Однако конфликты между различными концепциями того, как должны строиться общества-разумы, продолжались. Имели место войны.

Но даже сражения не уняли всех страстей, ибо было обнаружено нечто более страшное, чем одиночество: непрерывность череды ошибок и жестокости.

Спустя десятки миллионов лет стабильного развития и мира Нас поразила новая беда.

Насколько бы ни было общество-разум информировано и развито, оно могло в отчаянии или на определенном этапе своей эволюции совершать действия, аналогичные ошибкам древних индивидуализированных обществ. Оно могло убивать другие общества-разумы или прерывать деятельность многих своих придатков. Могло вредить другим. Могло переживать нечто подобное гневу, только отстраненное от физиологических проявлений тела: ярость ледяную, чистую и долгую, страшную в своей полноте, ужасную в последствиях. И, что хуже, оно могло испытывать безразличие.

Меня завалили записями, я не мог постигнуть масштаб того, что вставало передо мной. Наша галактика была вся пронизана паутиной, от звезды к звезде тянулись потоки энергии и информации. Кое-где темнели пятна конфликтов, затмивших миллионы светил. Шла война.

По человеческим меркам планеты вернулись в девственное, райское состояние, освободившись от всего искусственного. Однако на деревьях и животных гнездились мириады крохотных машин, а почва под ними до самого ядра превратилась в громадную мыслительную систему… Другие миры и другие межмировые структуры казались абстрактными и лишенными смысла, как случайные мазки кисти по холсту.

ВЫВОД

Одно великое общество-разум, удалившись от суеты Библиотек, сформулировало законы высшей метабиологии и нашло их совершенно аналогичными тем, что управляют планетарными экосистемами: конкуренция, победа путем выживания, эволюция и размножение. Оно доказало, что ошибки, боль и разрушение необходимы для любых перемен, а также, что гораздо более важно, для любого развития.

Великое общество-разум провело сложные эксперименты, в ходе которых симулировались миллионы различных командных систем, и в каждом случае возрастание сложности, ведущее в конечном итоге к появлению разума, сопровождалось бескомпромиссным уничтожением предшествующих форм.