Генри Каттнер - Перекресток столетий Страница 3

— Тирелл! — неуверенно позвала.

Он обернулся.

— Нерина, о, Нерина!

Его голос остался прежним: нежность, спокойная сила.

Она бросилась в его объятья.

— Я молился, — сказал он, склонив голову на плечо Нерины. — Монс сказал мне… Что я сделал?

— Вы — Мессия, — твердо сказала она. — Вы спасли Землю от зла, от Антихриста. Вот что вы совершили…

— Но остальное… Этот демон в моей душе… Это отродье, которое созрело там, скрытое от божественного света… Кем я стал? Монс сказал, что я убил человека!

После продолжительного молчания она прошептала:

— И вы действительно сделали это?

— Нет, — не колеблясь, ответил Тирелл. — Как я мог сделать это? Я больше двух тысяч лет живший только любовью к ближнему!

— Я знаю. Вы — Белый Христос.

— Белый Христос, — тихо повторил он. — Я никогда не хотел, чтобы меня так называли. Я всего лишь человек, Нерина. Моим спасителем был Господь. Это его десница. Боже, приди же и теперь ко мне на помощь!

Она изо всех сил сжимала его в объятьях. Позади Тирелла, в окне, было яркое небо, зеленый луг, высокие горы, увенчанные облаками. Бог был там, он был и за этой лазурью, во всех мирах и в разделяющих их безднах пространства.

Внезапно Нерина почувствовала, как напрягся Тирелл, как его тело выпрямилось и затрепетало в резком непреодолимом порыве.

Он поднял голову и взглянул ей в глаза. Лед и пламя, голубой лед и голубое пламя во взгляде.

— Тирелл! — пронзительно закричала Нерина.

— Назад! Назад, демон! — прокаркал он в ответ, но не ей, кому-то другому и, обхватив голову руками, стиснул изо всех сил, так, что его тело сложилось пополам.

— Тирелл! Мессия! Белый Христос!

Он выпрямился, словно стальная пружина. Она взглянула в его лицо — его новое лицо — и ощутила бесконечный ужас и беспредельную ненависть.

Тирелл неожиданно склонился перед ней в потрясшем ее изысканном поклоне, полном насмешки и издевательства.

Попятившись, она ударилась о край стола. Машинально, не глядя, наощупь, коснулась лезвия ножа, покрытого толстой коркой запекшейся крови. Стиснула рукоятку. Она знала, что это железо может убить ее, она предчувствовала, как блестящее лезвие проникает в ее грудь…

Голос Тирелла звучал так, словно он забавлялся происходящим.

— Хорошо ли заточен нож? По-прежнему ли остро его лезвие? Или я затупил его о тело монаха? Ты хочешь попробовать его на мне? Что ж, пробуй! Другие тоже пробовали, и не раз!

Смешок клокотал в его горле.

— Мессия…

— Мессия, — передразнил он. — Белый Христос! Князь мира! Тот, кто принес миру слово любви, кто прошел невредимым через самые кровавые войны, когда-либо свирепствовавшие на Земле. О, да, это легенда, любовь моя, легенда, которой больше двадцати веков. Они забыли! Они все забыли — как происходило на самом деле!

Тебя тогда еще не было на Земле. Никого из вас не было. Был только я, Тирелл! Я выжил. Только не проповедуя мир. Знаешь, что стало с теми, кто пытался это сделать? Они все мертвы — а я жив. Я был самым кровавым из всех убийц! Их нелегко было испугать — этих людей, превратившихся в зверей. Но меня они боялись!

Он поднял руки над головой, судорожно согнул их, словно крючья: мышцы напряглись в экстазе.

— Красный Христос! — прорычал он. — Вот как они могли называть меня. Он улыбнулся Нерине. — Теперь, когда на Земле воцарился мир, мне возносят хвалу, как Мессии. Что может делать сегодня Тирелл-мясник?

Его медленный жуткий смех был полон самодовольства.

Он сделал несколько шагов вперед и обнял ее.

И неожиданно странным образом она почувствовала, что зло покинуло Тирелла. Железные обручи его рук затрепетали, разжались, потом вновь отчаянно обхватили ее — с надеждой и нежностью. Он опустил голову, и она ощутила внезапный ожог слез.

Несколько мгновений Тирелл молчал. Холодная, как камень, Нерина прижимала его к себе.

Вдруг она осознала, что сидит на постели, а Тирелл стоит перед ней на коленях, спрятав лицо в ее одежды. Она едва разбирала слова, произносимые сдавленным глухим голосом.

— Воспоминания… Я не могу вынести их… не могу взглянуть назад… и вперед тоже… У них было для меня имя… Теперь я действительно вспомнил его…

Она опустила руку на его голову. Волосы его были влажными и холодными.

— Они называли меня Антихристом!

Подняв голову, он умоляюще посмотрел на нее.

— Помоги мне! Помоги, помоги же мне!

Его голова вновь опустилась, он прижал стиснутые кулаки к вискам, и тогда…

И тогда она вспомнила о том, что давно сжимала в правой руке. Взмахнув ножом, Нерина со всей силой ударила, чтобы оказать Тиреллу помощь, о которой он молил.

Нужно было дождаться возвращения Монса. Монс должен был решить, что делать теперь. Скорее всего, следовало сохранить все случившееся в тайне, сохранить любым образом.

Она знала, что почтение, которое люди испытывали к Тиреллу, относилось и к ней. Она будет жить дальше, единственная бессмертная, рожденная в мирное время. Ей придется вечно жить одной на спокойной Земле. Может быть, когда-нибудь родится еще один бессмертный, но пока она не хотела думать об этом. Она не могла думать ни о чем другом, кроме Тирелла и своего одиночества.

Бессмертная.

Внезапно она вспомнила, что совершила убийство. Ее руки затрепетали, по телу прошла судорога.

Усилием воли она погасила эти мысли и взглянула в небо. Прошлое должно быть забыто.

Нерина стояла у окна и изо всех сил вглядывалась в небесную лазурь, словно предчувствуя, как чей-то приступ может сокрушить непрочную преграду в ее душе — ту, что она только что возвела.