Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич Страница 30

Чантар шагал по коридору, от которого каждые сорок-пятьдесят локтей ответвлялись другие проходы, ведущие в жилые хоганы, хранилища и камеры для омовений. Его давно уже не удивляла поразительная гладкость стен, отшлифованных с невероятным тщанием, но потолок - несмотря на годы, проведенные в Шамбаре, - все еще казался волшебством. Высокий свод покрывала масса наподобие краски, с мягким золотистым свечением, создававшим иллюзию солнечного полдня и бесконечной небесной глубины. Как утверждали служители, этот свет всегда был немеркнущим и ровным. Очевидно, вещество на потолке обладало колоссальным запасом внутренней энергии, так как никаких других ее источников Чантар не обнаружил. В первые годы он занимался с большим интересом теми чудесами, что остались после Шестерых, и искал провода, питавшие золотистое покрытие. Орх посмеивался над ним, говорил: торопливый койот бегает с пустым брюхом. По мнению сеннамита все когда-нибудь объяснится, но не с помощью стремительных наскоков, а постепенно, а с ростом знаний о неощутимом. Орх утверждал, что люди до всего дойдут, было бы желание и время.

В конце проход расширялся, вливаясь в обширное помещение, которое Чантар и Орх называли Камерой Зеркал. Формой она походила на барабан под светящимся куполом, а Зеркала, вмонтированные в стены, шли по ее периметру, окружая стол — возвышение в центре из неизвестного материала, очень прочного и гладкого. Еще здесь находились кресла, такие же прочные и легкие, и Чантар, увидев их в первый раз, подумал, что рост и телосложение Шестерых такое же, как у людей Эйпонны. Возможно, они были чуть крупнее, так как Орх, высокий и мощный, как все сеннамиты, свободно помещался в кресле. Стол, кресла, Зеркала и многое другое не имело отношения к знакомой Чантару реальности, и со временем он догадался, что Оримби Мооль, Ветер из Пустоты, принес в Эйпонну не только богов, но и различные вещи, необходимые Шестерым. Большая часть этих предметов хранилась в Шамбаре, и назначение одних - скажем, стола и кресел — было понятным, тогда как прочие давали повод для домыслов и размышлений.

Так, Зеркала в этой камере совсем не являлись зеркалами, но лучшего слова у Чантара и Орха не нашлось. Орх полагал, что нужный термин придумают не раньше, чем через сотни лет, что родится он тогда, когда люди смогут сделать такие же устройства. Но хоть до этого было еще очень и очень далеко, назначение зеркал казалось ясным: они передавали изображения и звуки с огромного расстояния.

Сейчас в центральном Зеркале виднелись степи Сеннама и стада пасущихся быков, но сидевший в кресле Орх не разглядывал просторы родины, а подбрасывал палочки фасита и ловил их кончиками пальцев. Это была одна из сеннамитских игр, тренировавших реакцию, и Чантар ей обучился, хотя состязаться с Орхом, разумеется, не мог.

   - Сокол принес послание из северного святилища, - молвил он, присаживаясь к столу. - От аххаля Кваны Бехсо.

   - Странное имя, — заметил Орх. — Не тайонельское, не одисарское и не аситское. Кто он, этот Квана Бехсо?

   - Не могу сказать. Но, несомненно, верный человек и знающий, раз сумел направить птицу к нам.

   - Что же он пишет?

   - В Глас Грома пришел юноша по имени Ро Невара, светлорожденный из Дома Мейтассы. Ему семнадцать лет, и у него бывают видения. Он их боится. Даже не самих видений, а того, что об этом узнают, и они окажутся знаком его происхождения.

   - Да, в Асатле лучше не хвастать чистой кровью, - согласился Орх. - Но потомки богов крепко цепляются за жизнь. Надеюсь, парня не убьют.

   - Я тоже надеюсь, - произнес Чантар. - Квана Бехсо поможет ему скрыть дар видений. Так написано в послании.

   - Разумно, - одобрил Орх и, сложив палочки фасита аккуратной стопкой, добавил: — Если парень останется в живых, нас будет четверо.

   - Слишком мало. Надо ждать.

   - Подождем. Как говорят у атлийцев, одна рука в ладоши не I хлопает.

   - Правильно. Но кое-что мы можем сделать уже сейчас.

   - Для этого Ро Невары?

   - Нет, я говорю о другом. В лесах под Росквой что-то строят. Мы это видели. - Чантар кивнул на ближайшее Зеркало. - Строят не обычный хоган - там есть источник эммелитовых волн, столбы с проводами и мачты для воздушных кораблей.

   - Может быть, военный лагерь Мятежного Очага?

   - Не думаю. Это похоже... - Че Чантар призадумался. - Видишь ли, Орх, это как с Зеркалами - нет еще подходящих слов. Не храм, но место для накопления знаний. Место, где будут трудиться не жрецы, а умельцы. Первое в нашем мире.

   - И ты решил...

   - Да, да! Им нужно помочь. Нужно отправить им сферу - ту, что поясняет строение материи.

Орх с сомнением покачал головой.

   - Отправить на другой континент, да еще в страну, которой владеет Асатл... Как мы это сделаем, Чантар?

   - Бесшумные Барабаны уже соединяют Инкалу с Чилат- Дженьелом и Хайаном. Эммелосвязь есть во дворце сагамора и в Солнечном Храме... Я могу вызвать людей к перевалу Сломанных Сосен, и наши горцы передадут им шар. Или я сам сделаю это.

   - Но явятся ли люди из Инкалы?

   - Явятся, клянусь светлым оком Арсолана! Мой народ любопытен, а к тому же почитает предков.

Орх вздохнул.

   - Вы отличаетесь от сеннамитов. Мои соплеменники не любопытны, и никакая тайна не заставит их переться в край снегов и гор.

   - Ты тоже сеннамит, - молвил Че Чантар. - И ты вовсе не лишен любопытства.

   - За что и пострадал. Скоро три века, как сижу в этом каменном мешке... - Орх с сокрушенным видом махнул рукой. -

Ладно, пошлем росковитам эту сферу! Но один ты к Сломанным Соснам не пойдешь. Я буду твоим телохранителем, мой сагамор, чтобы любопытные обезьяны не утащили тебя в Ин- калу. Согласен?

- Конечно, - с улыбкой ответил Чантар. - Я помню вашу поговорку: встретив сеннамита, даже ягуар поджимает хвост.

Глава 4

Последние дни весны, лагерь изломщиков и город Удей-Ула. Столица Асатла Чилат-Дженьел, Океан-без-Имени вблизи границы льдов, Эммелитовый Двор близ Росквы, Хапай и Росква, столица Россайнела.

Все люди приходят в мир одинаково, появляясь из материнской утробы, но покидают его по-разному. Кто-то умирает от старости или болезней, кто-то гибнет на поле битвы или по другой причине, связанной с землетрясением или пожаром, крушением корабля или бурей, разыгравшейся на суше. В подобных обстоятельствах тело умершего обычно возлагают на костер, поют над ним Прощальные Гимны, и он обращается в прах на виду у друзей и родичей, и нет в его кончине ни тайны, ни загадки. Все зрят: вот покойник, и вот начался его путь в Чак Моолъ, и пойдет он туда тем путем, какой заслужил, дорогой страданий или по мосту из радуги.

Но есть другие случаи, те, когда человек исчез, а тела его нет, и куда он делся, доподлинно не известно. Не было ни битвы, ни кораблекрушения, ни иного бедствия, объясняющего смерть, и остается думать, что пропавший ушел куда-то по доброй воле, скрылся от всех, и что с ним сделалось никому не ведомо. Такое бывает с простыми людьми, о коих погорюют и забудут, и не станут их искать годами и размышлять об их пропаже. Но если исчезнувший велик, если он владыка над людьми и землями, то об этом случае будут помнить, будут пускаться в розыски по его следам и думать о причинах, что увели его из мира. Это понятно; ведь великий человек, в отличие от тьмы безвестных, принадлежит истории. Среди таких загадочных пропаж две особо возбуждают любопытство, и связаны они с людьми поистине великими, Че Чантаром, владыкой Арсоланы, и Дженнаком, покорителем Ри- канны и ее сахемом. Первый из них пропал в 1580 году от Пришествия, второй - в 1695, и в обоих случаях ни тел их не нашли, ни одежды, ни каких-то свидетельств их гибели. Про тара Дженнака известно, что видели его в последний раз в иберском городе Сериди, где он проводил на костер владыку Джемина, а затем исчез, оставив краткое послание. И говорилось в том письме, что тар Дженнак уходит в область Вечных Льдов и будет дожидаться смерти в ледяных пещерах, ибо нет нужды в его присутствии. Но не сказал сахем, куда он удалится, на север или юг, а ведь Льды есть в обоих этих направлениях, и земли, покрытые Вечными Льдами, очень обширны. Так ли, иначе, но его исчезновение породило легенду, будто великий сахем не умер, а спит где-то во Льдах и восстанет к жизни в день, когда будет нужен людям и миру.