Александр Золотько - Чистилище. Янычар Страница 30

– Да, – сказал полковник, подняв трубку.

– Сергей Иванович?

– Полковник Иванченко, – сказал полковник. – Кто говорит?..

– Майор Петров.

– Здравствуй, майор. Ты немного не вовремя…

– Извините, но, боюсь, я не смогу перезвонить позже. Тут, кажется, началось. Сам я пока не видел ничего, но что-то взорвалось, врубили в городке сирену, и я слышал, как работает пулемет. Скорее всего – началось… У вас там как? Успели запечатать? – Да, включен режим изоляции. Ты к своим добрался?

– Да. Сижу вот в палате. Тут и наша Лизка. Привет вам передает, спрашивает, как Марина.

– Все в порядке, – сказал полковник, почти совсем не замешкавшись. – Мы все здесь. И Марина, и Валерка. Все в порядке.

– Значит, держитесь, – сказал Петров.

– А ты как?

– Я справлюсь. Я вообще пробивной и талантливый человек. Кто там вместо меня будет работать?

– Мухаметшин.

– И это правильно, – засмеялся Петров. – Я и сам хотел вам посоветовать. Ладно, не буду отвлекать. Прощайте!

– Прощай, – сказал Иванченко и осторожно вложил телефонную трубку в зажим.

Пять минут. Еще пять минут. Время будто застыло. Превратилось в желе. И как жарко. Душно и жарко в центральном посту. А наверху сейчас хорошо! Прохладно. Полковник любил утренний лес сразу после восхода солнца. Было в нем что-то такое… непередаваемое. Иванченко как-то пытался сформулировать свои чувства по этому поводу, но не смог. Литература – это не его. И красивые слова.

Полковнику захотелось окликнуть Угрюмова, спросить – ну как, что-то уже понятно? Как же, понятно… Идет загрузка. Быстрее, чем через пять… через четыре с половиной минуты все равно не получится.

Выбросить все из головы. Ни о чем не думать. Отвлечься.

Как там сказал особист? Он вообще пробивной и талантливый человек? Наверное. Хорошо, что он успел к жене в больницу. В самый последний момент, получается, успел.

Я справлюсь, сказал майор Петров.

И я никогда не узнаю, подумал полковник, справился он или нет. И что задумал. Наверное, справится.

Справился.

…Майор Петров, в общем-то, ехал к жене даже не для того, чтобы спасать. Оба они знали, что жить ей осталось меньше месяца, врачи удивлялись, что она вообще так долго протянула. Их дочь дежурила у постели матери круглосуточно, ей позволили поставить раскладушку в палате. На одноместную палату, лекарства и оплату процедур уже ушли все сбережения, деньги от проданной квартиры и машины.

Вывезти дочь в безопасное место тоже не получалось, и майор даже подумать не мог, чтобы оставить жену умирать в одиночестве. Он будет с ней рядом в последнее мгновение. Любой ценой.

Майор угнал машину. Из-за него произошло несколько аварий на дороге, кажется, какая-то машина слетела в кювет, а какая-то повисла на столбе – Петров не запомнил этого, как не запомнил свой хриплый крик, пистолет, дергающийся в руке и бледные лица пэпээсников, попытавшихся проверить у него документы на МКАД.

Майор мог думать только об одном – успеть. Не сдохнуть по дороге от вируса, а войти в палату, вбежать или вползти, но оказаться рядом с женой и дочкой в самый страшный момент. Петров перезвонил из машины, приказал дочке никуда не выходить. Сидеть и ждать.

– Я скоро, – сказал майор. – Ты там меня дождись…

– Ты не беспокойся, папа, у мамы… у мамы все хорошо, – сказала дочь. – Я с ней, ты не волнуйся. Маме сделали укол, она спит.

– Я скоро, – повторил Петров. – Скоро все закончится.

На шоссе за Москвой его почему-то обстреляли полицейские. Может, им сообщили об угоне машины и нападении на патруль? Майор не знал. Он остановил машину, не очень даже и торопясь вышел наружу, вскинул два АКС-74 – все-таки забрал у патрульных, подумал майор и немного удивился.

Петров никогда не был особо хорошим стрелком, но тут, с двух рук, как в заграничном кино, расстрелял четырех полицейских, потом подошел к ним, собрал боеприпасы и оружие, сел в уцелевшую патрульную машину и уехал.

Он вынужденно свернул на проселок, что удлинило путь почти на два часа. Пришлось ехать в кромешной темноте, пока солнце не встало. С рассветом пошел дождь, проселок сразу развезло, но майору до шоссе оставалось всего с полкилометра, успел выскочить на асфальт, прежде чем земля превратилась в вязкую грязь. На шоссе патрульная машина встала – закончился бензин, Петров вышел на дорогу, тормознул первую же легковушку, сказал одуревшему от страха водителю, что по государственной надобности, перегрузил свои трофеи на заднее сиденье, прикрыл каким-то подвернувшимся пледом и уехал, пообещав прислать какой-нибудь транспорт.

Наверное, лучше было бы водителя просто убить, но майор Петров решил, что и так сойдет. Не станет он звонить в полицию, а если даже и позвонит, то этим утром официальные структуры работают не так эффективно.

На перекрестке перед городком стоял блокпост военных – две БМП-2, грузовик и с полусотни солдат, укладывавших возле развязки мешки с песком. Работа шла не слишком быстро, в ОЗК вообще ничего не получалось ни слишком быстро, ни слишком ловко.

Пока Петров показывал свой универсальный пропуск, видел, как солдаты время от времени пытались протереть стекла противогазов. Запотевали, наверное, страшно. И жарко было ребятам.

Машину солдаты проверять не стали, иначе их наверняка смутили бы четыре автомата и два десятков магазинов к ним, пришлось бы снова прорываться, а это трата времени. Лишняя трата времени. Майора не смущало, что придется убивать, что противников много: он был уверен – ничто не сможет его остановить. Он прорвется. Он обязательно прорвется.

– Вы бы не ехали, – посоветовал начальник блокпоста, рослый старший лейтенант. Голос в противогазе звучал глухо и неразборчиво, капли воды сползали по резиновой маске, будто даже противогаз вспотел от влажной духоты. – Скоро мы все перекроем и даже ваша корочка не поможет.

– Ничего, я быстро, – засмеялся в ответ майор Петров. – Мне тут всего километров двадцать осталось. Ты бы связался с блокпостом на въезде, чтобы не компостировали мозги, а? У меня жена в больнице, нужно успеть. Ты понимаешь?

– Хорошо, – сказал старлей, – сделаю.

И сделал.

Заметив приближающуюся к блокпосту машину Петрова, солдат шагнул в сторону и сделал энергичный жест рукой – «проезжай!». Майор коротко нажал на клаксон и проехал мимо двух бэтээров в город.

Движение на улицах было оживленным, некоторые машины были нагружены сверх меры, на багажниках были уложены тюки и баулы, привязаны мешки и детские кроватки. Но движения на выезд почти не было, блокпосты уже заблокировали дороги и развязки. Всем следовало оставаться в своих квартирах и ждать дальнейших указаний.