Михаил Емцев - Слеза большого водопада Страница 30

— Толстяк ждет в туалете для дам по правому борту отсюда.

Живчик узнал таинственного сообщника и доверился ему.

— Спасибо, парень. А там нет этих?

Он изобразил погоны на плечах,

— Нет, — ответил Ик и громко заявил:

— Вам, сеньор, необходимо немедленно уйти в каюту к лечь.

— Да, да, я тоже так думаю, — засуетился Живчик, выпрыгивая из гнездышка. Он небрежно попрощался со своими сиделками и удалился, волоча по полу тяжелый пиджак с двумя шестизарядными люггерами.

— Ах, ах, как же так! Он еще очень слаб! — причитало окружение. — Вы, наверное, не видели, как он был плох вначале.

— Ничего, старая лошадь выздоравливает на бегу!

Питер Ик равнодушно смотрел вслед гангстеру.

«Жалкая Дичь. Неудачливый охотник. Сейчас он вызволит толстяка из кабины или, вернее, предупредит того, затем отправится к себе в каюту, возьмет одежду и кое-какой грим для толстяка, принесет ему, тот переоденется, они спрячутся на время в каюту, переждут погоню, а потом... что будет потом?» Ах эти писатели! Вечно они ошибаются. Оставим Питера Ика ломать голову над зигзагами сюжета, тем более что ему через несколько шагов попадутся растерзанные останки одежды Ленивца, и они тоже заставят призадуматься. А может быть, он этого не станет делать, а сядет, где потеплее, и, выставив поросшую седыми волосами грудь и благородное лицо пожилого Атоса навстречу солнцу, будет тихо нежиться в голубом пламени и думать о том, как ему в сущности все надоело, и все рядом с ним клоуны, и вся жизнь — это даже не игра на сцене, а простейшая примитивная клоунада. Оставим его. Питер Ик — сложный человек.

33

Живчик с ходу влетел в мужской туалет, никого там не обнаружил, кроме негра, отчаянно мывшего холодной водой в раковине лицо и голову. Живчик растерялся. «Обман? Не может быть!» — Приятель, сюда не заходил один такой, толстый?

Негр плескался, фыркал и не отвечал.

— Эй ты, что молчишь? Тебя спрашивают!

Негр поднял голову, и Живчик увидел несчастное мужское лицо в бурых и желтых пятнах.

— Да ты не негр! Что с тобой, приятель? Постой! Будь я проклят! Дик Рибейра?!

— Андрэ-ругатель! Здорово, вельо! Как прыгаешь?

— Тьфу, тьфу, не сглазить бы! Ты самый настоящий Дик, которого я уже знаю миллион лет и буду знать сотню миллионов! Но что с твоим лицом, друг? Ты решил работать негром? Это не так уж хорошо оплачивается!

— Не говори, старик. Всегда становишься посмешищем, когда слушаешься женщину. Но мужчина никогда не поумнеет. Правда?

— Как знать, как знать, Дик. Но с чего это ты разукрасил руки и лицо, как индеец перед праздником Солнца?

— Понимаешь, вельо, — понижая голос, доверительно сказал Дик, — за мной здесь охотятся. Двое от Педро. Я старику остался кое-что должен. И Миму посоветовала мне покраситься под негра. Мы тут с одним матросом, Даниил его зовут, схожи и ростом, и так. Поэтому я изуродовал себя черной краской, которую Миму достала у парикмахера.

— Ага, — сказал Живчик.

— Ну да, вот какое дело, понимаешь? Я изукрасился как не знаю кто. А сейчас надобность отпала. Пока я бегал с ведром и шваброй по палубе III класса, через радио дали объявление. Слышал, может? Матрос Даниил к капитану!

— Слышал, — сказал Живчик.

— Получается, что мне нужно выходить из подполья. Требуется какая-то другая конспирация. Зашел я в туалет отмыться, а проклятая патентованная краска никак не сходит. Минут двадцать бьюсь, и никак! На попугая стал похож!

— Эту краску нужно одеколоном, а еще лучше ромом смывать, — посоветовал Живчик. Помявшись, он объявил:

— Слушай, Дик, а ведь это я от Педро! Мы тебя разыскиваем.

Дик Рибейро изумленно вытаращился на приятеля:

— Ты?

— Ну да, мы с Ленивцем. Мы и с Мимуазой насчет тебя разговаривали. Я и Ленивец.

— Ты?! Ты?

Дик Рибейра присел от хохота. Заботы минувших дней и ночей свалились с его плеч пустой никчемной ношей.

— Андрэ-ругатель! Гангстер! Кто бы мог подумать, что это ты! Нет, видно, плохи дела у старого Педро, раз он набирает такие кадры! Не обижайся ради бога, вельо!

— А что, собственно! Чем я не подошел этой свинье?

— Не сердись, вельо, я просто вспомнил, как ты, как тебя...

Дик снова заливисто захохотал.

— Разобрало тебя, — с неудовольствием сказал Живчик. — У меня и люггер есть. Так что ты брось эти смешки!

Дик вцепился в плечо гангстера.

— Нет, нет, я так, я не могу. Андрэ, ты помнишь, как на Вер-о-Пезо торговки из нижнего ряда засадили тебя в бочку с рассолом? И мы вынимали тебя оттуда. Помнишь?

— Я бросил пить, Дик, уже с месяц не пью. На этих условиях меня Педро и взял к себе. Спиртного ни-ни. Только по праздникам.

— Ладно, — продохнув от смеха, сказал Дик. Он вытер счастливые слезы на пятнистых щеках. — Но что же Миму? Она-то тебя знает! А все твердила: Живчик и Живчик. С каких пор ты стал Живчиком?

— Ты слишком долго был в сельве, — заметил Живчик, — нельзя на восемь месяцев уходить из дому. Многое изменилось. Меня так начали звать, когда я стал работать у Педро. Миму его знает, это прозвище. Его весь Вер-о-Пезо теперь знает.

— Что хочет от меня хозяин?

— Поговорим в другом месте. Одно скажу, чтобы ты не беспокоился о своих долгах. Педро на них не рассчитывает. Он так и сказал. Это, сказал он, бросовые деньги, что я вложил в Дика. Хотя все знают, что ты окупил их в прошлую экспедицию. Но об этом после. Сейчас другие дела. Ленивого надо выручать. Он, кажется, в соседнем дамском туалете засел и выйти не может, Парень безо всего, в одних трусах. За ним сержант гоняется. И еще один тип.

— А за тобой нет?

— Я не такой приметный. Ты знаешь, ведь мы зайцами! Билеты дорогие, да и документы... Все ты, паршивец, виноват. Посидел бы хоть сутки в Белене, мы с тобой успели бы переговорить, и все было бы о'кэй. Ну да ладно, что будем с Ленивцем делать?

— Не знаю. Мне не до Ленивца. Видишь, какая у меня морда?

— А ты перевяжись платком, словно зуб болит, вот одна щека будет закрыта. Вторую прикрывай рукой, — посоветовал поднаторевший на маскировке Живчик.

— Рукой! А рука-то какая? — Дик сунул под нос гангстеру ладонь, покрытую черными пятнами. — Человек я или ягуар?

— Проскочишь как-нибудь. Пойдем.

Дичь и Охотник вышли из туалета вместе.

Напротив, возле женской уборной образовалась небольшая текучая и журчащая, как ручей, очередь из молодых веселых сеньорит. В женском туалете из двух кабин функционировала одна. Вторую занимал непокоренный Ленивец.

Не подумав, Живчик сунулся было к женщинам, но был отвергнут. Нетерпеливо пританцовывающая очередь встретила его насмешками.

На выручку Ленивцу двинулся Дик. Он отыскал где-то обломок ржавой трубы и пробился сквозь очередь, выкрикивая: