Владимир Обручев - За тайнами Плутона Страница 31

господствующими ветрами и откладываются уже за поясом песков, где

сила ветра окончательно иссякает.

К настоящему времени насчитывают уже более семидесяти (!)

гипотез о происхождении лесса. Но не существует даже общепризнанного

определения термина "лесс". Ученые спорят: порода это или почва?

Однако на каких бы позициях ни стоял автор очередной статьи о

лессе, он непременно процитирует работы Обручева. "Все его выводы о

роли ветра прошли жесткую проверку - временем и стали незыблемой

классикой", - пишет геолог В. А. Друянов в своей книге об Обручеве...

Вернувшись из экспедиции в Китай, Владимир Афанасьевич и сам,

пожалуй, не заметил, как из скромного провинциального геолога он

начал становиться ученым с мировой известностью. Еще до его

возвращения в "Известиях Русского географического общества" были

опубликованы восемь его писем, предварительных отчетов. А потом - год

за годом - все новые и новые статьи.

В 1894 году Русское географическое общество присудило В. А.

Обручеву премию имени Пржевальского, в 1898 году Парижская академия

наук - премию имени Чихачева. А в 1901 году двухтомный труд Владимира

Афанасьевича о его путешествии по Центральной Азии был удостоен

высшей награды Русского географического общества - Константиновской

золотой медали.

Особенно большой интерес, а в дальнейшем большой резонанс

вызвала одна из находок Обручева, сделанная еще в самом начале

экспедиции - в пустынях Внутренней Монголии.

Рихтгофен считал, что в третичное время на месте пустынь

плескалось огромное внутреннее море Хан-хай. Это мнение было

общепризнанным, ни у кого не вызывало сомнений.

"Я нашел какие-то острые и длинные кости, - писал Обручев, - и, конечно, подумал, что это кости какой-то неизвестной рыбы, жившей в этом море".

Открытие могло бы и не состояться, если бы на месте Обручева

оказался другой, менее педантичный, менее "въедливый" исследователь.

Боясь ошибиться в своих предположениях, Владимир Афанасьевич

послал обломки известному австрийскому геологу, президенту Венской

академии наук Эдуарду Зюссу.

Ответ не заставил себя ждать:

"Позавчера пришла маленькая посылка - ? 2 и сегодня большая - ?1. Мне надо рассказать Вам нечто весьма неожиданное... Удалось некоторые обломки зубов соединить, и выяснилось, что они, б е з в с я к о г о с о м н е н и я, принадлежат большому травоядному наземному млекопитающему... Может быть, удастся в ближайшие дни соединить еще несколько обломков и получить еще более точные результаты... Но для понимания Гоби эта вещь очень важна".

Три недели спустя Зюсс пишет вновь:

"Это, без сомнения, носорог, и, также без сомнения, это пресноводные отложения, которые, наверно, не старше среднетретичного возраста. Это чрезвычайно замечательно, и Вы доставили этой неожиданной находкой очень существенный материал для дальнейшего понимания Гоби, во всяком случае, в направлении, мною совсем не ожидавшемся".

Многие годы спустя американские и советские палеонтологи

обнаружат в пустыне Гоби - именно там, где указал Обручев - целое

кладбище останков ископаемых животных - титанотериев, динозавров,

пресмыкающихся, даже целые гнезда окаменевших яиц. Но вопрос о

существовании третичного моря в центре Азии будет уже безоговорочно

решен той самой первой находкой Владимира Афанасьевича - море Хан-хай

никогда не существовало!

Переписка Обручева с Зюссом началась еще в 1891 году и

продолжалась почти четверть века.

Эдуарда Зюсса по праву считают одним из основоположников

современной геологии. Его многотомную монографию "Лик Земли"

сравнивают с такими эпохальными трудами, как "Космос" Александра

Гумбольдта и "Происхождение видов" Чарлза Дарвина.

Как раз в те годы Зюсс готовил к печати том, посвященный Азии, и

Владимир Афанасьевич еще в рукописях, корректурах посылал ему свои

рефераты, статьи, карты. К сожалению, мы не можем процитировать

письма Обручева: архив прославленного австрийского геолога погиб во

время второй мировой войны. Но в архиве Владимира Афанасьевича

сохранились письма Зюсса, которые дают представление о содержании их

переписки, о вкладе Обручева в Азиатский том монографии.

3 а п р е л я 1893 г о д а: "Вашим любезным письмом из Пекина от 9 января Вы доставили мне большую радость и сообщили весьма интересные сведения.

Я благодарю Вас сердечно, что Вы в этой дали сохранили память обо мне, и радуюсь Вашим выдающимся достижениям...

Теперь я составляю карту основных линий азиатской горной системы, и любое любезное сообщение имеет для меня величайшее значение... Я пожелаю Вам счастливого выполнения работ Вашей великой экспедиции. Я не знаю, где это письмо Вас застанет, но будьте уверены, что Ваши коллеги-геологи следят за Вашими работами с большим интересом и сердечным признанием".

17 я н в а р я 1894 г о д а: "Эти строки имеют целью с благодарностью подтвердить получение Вашего столь содержательного письма из Сучжоу от 2 - 4 сентября... Раньше чем через год я не опубликую своего труда, но Ваши любезные сообщения позволили мне в процессе моей работы находиться все время на высоте современных исследований Азии... Мне хочется поблагодарить Вас от всего сердца и пожелать счастья в исследованиях Наньшаня, которые, несмотря на все путешествия предшествовавших ученых, столь плодотворны, что обеспечивают Вам заслуженное и выдающееся место в истории географии в ряду исследователей Центральной Азии на все времена. Вы достигли этой цели в молодые годы, и наша наука должна еще многое ожидать от Вас. Я бы хотел, чтобы Вы повсюду, на Вашей родине и вне ее, получили признание, которое Вы заслужили своими выдающимися работами".

5 н о я б р я 1894 г о д а: "Вчера мне было очень приятно получить через Пекин Ваше любезное письмо из Сучжоу... Надеюсь, что Вы уже счастливо достигли Петербурга. Там, конечно. Ваши специалисты не откажут Вам в том признании, на которое Вам дают право Ваши исключительные достижения. Между исследователями Центральной Азии теперь имя Обручева будет во все времена называться в числе первых, и своим путешествием Вы создали славу не только себе самому, но и Вашему народу...

Тем, что Вы дали одной из крупных азиатских цепей мое скромное имя. Вы доставили мне большую радость и отметили столь особенным отличием, что, по правде, я не знаю, как Вас благодарить, чтобы выразить вполне мои чувства. Я рассматриваю это как величайшую честь для себя и как ценнейшую награду, подобной которой я до сих пор еще не получал. Она будет в моей старости высоким поощрением за истекшие годы моей работы".