Брайан Ламли - Психосфера Страница 31

Рабочее место было завалено фантастическим набором наполовину собранных или разобранных инструментов и приборов, некоторые из которых — впоследствии предназначенные для мысле-лаборатории Губвы — являлись или должны были стать устройствами для измерения силы и напряжения, за исключением тех, которые измеряли массу, расстояние и время; и посреди общего беспорядка стояли различные устройства для гипноза или «промывания мозгов», начиная от вращающихся зеркал, огранённых кристаллов и обычных стробоскопов и заканчивая небольшим импульсным лазером. Четвёртая стена была увешана большими фотографиями в рамках, изображающими секс во всех его многочисленных фазах и аспектах, от простых ласк и грубой непристойности до разнообразных непотребных извращений, садизма и скотоложства.

Короче говоря, кабинет был ничем иным как убежищем, или даже логовом, колдуна двадцатого века, чья магия была не белее сажи.

Среди царившего там беспорядка единственным содержавшимся с безупречной аккуратностью был высокий шкаф, в котором Губва хранил записи о своём персонале. Из этого шкафа он взял досье, на обложке которого значилось: Эдвин Чарльз Джексон. Дело было теперь закрыто, досье отправится в расход, как и тот, на кого оно было собрано. Губва не чувствовал ни печали, ни сожаления, ни вины. Такие чувства были для дураков. Он ещё раз перелистал страницы, нахмурился и бросил досье в мусорную корзину.

Мусор, вот именно, всё и все, в конце концов, становятся мусором. Если не являются бессмертными, конечно. Губва не стал развивать эту мысль; он уже посвятил ей достаточно своего времени, а время всегда было насущным вопросом.

Более суток прошло с тех пор, как он мысленно прощупывал Вики Малер, и они были насыщенными. Во внутренней безопасности Замка были обнаружены слабые места, и Губве требовалось их укрепить. Изнасилование одного из его мысле-стражей было тем, чего не должно было произойти, и это его беспокоило; это показало недостатки методов, которые Губва использовал, чтобы добиться от своих солдат подчинения и держать их в повиновении.

Все они были с наркотической зависимостью в большей или меньшей степени, рабами обычных, а иногда не очень распространённых наркотиков, по различным каналам, хотя не все солдаты попадали к нему по этой причине. Но… их полная зависимости от него была его самым мощным союзником. Собаки не склонны кусать руку, которая их кормит.

Джексон, по-видимому, был собакой другой масти! По крайней мере, так думал Губва, пока не почитал его досье более внимательно. Тогда он заметил детали, на которые ранее не обратил внимания.

Во-первых, Джексон обладал частичной устойчивостью к гипнозу. Но всё-таки устойчивостью, а не иммунитетом. Есть люди, которых нельзя загипнотизировать (Губва наткнулся на нескольких в своё время), но Джексон не был одним из них. Его устойчивость, вероятно, возникла вследствие постоянной войны интересов между ним и его родителями, когда он был в подростковом возрасте, что сделало его не только любителем поспорить, но также очень волевым и целеустремлённым. Поэтому его разум сопротивлялся вмешательству извне или «командам», которые противоречили его характеру или естественным желаниям. Это присутствует во всех людях, но ещё сильнее было в Джексоне, дополнительным проявлением чего была «закрытость» его разума, она выражалась в том, что Губва испытывал некоторые трудности, при чтении его мыслей Будучи вынужденным так долго скрывать свои чувства и мысли от родителей, Джексон выработал способность к сопротивлению телепатическому зондированию.

Во-вторых, его метаболизм был неустойчивым, поэтому наркотик, который он принимал, действовал на него по-разному. Обычно Губва мог более точно рассчитывать дозировки, требуемые его солдатам — чтобы они не могли утратить работоспособность из-за своего пристрастия — но опять же, в случае Джексона были затруднения. В течение последних суток работающие вне Замка сотрудники обнаружили, по крайней мере, одного зарубежного поставщика, который признался, что снабжал Джексона наркотиками. А сколько их было ещё? Очевидно, Джексон «бодяжил», мешал выдаваемый Губвой наркотик с покупаемым лично и зачастую имеющим низкое качество. Это означало, попросту говоря, что он сделался частично независимым от власти Губвы, стал мошенником в его организации.

Он не только почти не подчинялся гипнотическим командам Губвы, но вполне мог понимать или истолковывать их в свою пользу. Особенно учитывая, что жил и воспитывался он в гетто. Например, Губва приказывал своим солдатам «не совершать никаких правонарушений за пределами Замка», «жить нормально» и так далее. Джексон никогда не считал, что приём наркотиков является правонарушением; это был образ жизни в тех кругах, где он вращался. И его представления о «нормальной жизни» вряд ли соответствовали общепринятым. Гетто — это не нормальное место, и оно подчиняется своим собственным законам. В связи с этим Джексона с тем же успехом можно было назвать образцовым представителем современного общества, как и самого Харона Губву.

И, наконец, следовало учесть тот простой факт, что Джексон был насильником. Это не было доказано, а Губва не считал целесообразным проводить расследование, но в 1979 году полицейские дважды подозревали его в нападениях на женщин. Завербовав Джексона, Губва просто отметил это как дополнительный дефект его психологии, как дополнительную потребность, которая, наряду с наркоманией, должна была, в конечном счёте, усилить зависимость Джексона. Но, к сожалению, это усилило и его непредсказуемость. Там, где секс был бесплатным и доступным, извращённые психологические потребности насильника не находили удовлетворения!

Это послужило горьким уроком, и Харону Губве некого было обвинять, кроме себя самого. Более того, он, возможно, виноват в случившемся не меньше, чем Джексон. С помощью простой уловки, предоставив своим солдатам больше знаний о назначении и природе мысле-стражи, он вполне мог бы избежать всего этого происшествия. В этот раз принцип действительной необходимости ознакомления, которому он, как правило, следовал, подвёл его. Дело в том, что в состоянии ментальной негативности, в котором мысле-стражники защищали его, они были крайне восприимчивы даже к малейшему физическому движению или напряжению. Их состояние можно было сравнить со сном без сновидений, умственной спячкой, когда их мозг способен лишь контролировать основные функции физиологических систем жизнеобеспечения. Им нужно было позволить просто спать в этом «выключенном» состоянии и получать наркотик из своих капельниц. Существа, насильственно выведенные из спячки, часто умирают, и то же самое относилось к мысле-стражникам Губвы.