Кирилл Бенедиктов - Штормовое предупреждение (Сборник) Страница 31

К счастью, такое случается довольно редко. К несчастью, это всегда происходит не вовремя. Я мгновенно забываю о пленниках, об усиках, оставшихся в светящейся луковице маленького человека, о намерении использовать посла Аталанты для нужд своего великого плана, даже о самом плане. Исчезает Пещера Раздумий, подземная страна, остров, окруженный Великой Волной… Мир становится огромным ковром, сотканным из разноцветных нитей, замысловатый узор которого выражает идею Вселенского Равновесия. Я чувствую себя повисшим в центре невидимой паутины, связующей наш мир со звездами и планетами бескрайнего неба, я раскачиваюсь на канатах гигантской сети и пытаюсь определить, откуда исходит угроза Равновесию.

Довольно быстро я обнаруживаю причину приступа тошноты. Движение Небесной Жемчужины, луны неустойчивой и своенравной, искривилось под воздействием хвостатой звезды, скользящей из полярной области неба в сторону Солнца. Возможно, виновата даже не столько сама звезда, сколько ее хвост — он задел Жемчужину по касательной уже после того, как сама хвостатая звезда ушла к Солнцу. Как бы то ни было, Жемчужина сошла со своего кругового пути и опасно приблизилась к нашему миру.

Я напрягаю волю. Поддерживать Равновесие можно не задумываясь, делая одновременно какую-нибудь другую работу, а вот борьба с опасностью всегда требует полной самоотдачи. Все мое большое тело участвует в этом процессе — сжимаются мышцы, наливается темной кровью мягкий шар, спрятанный в складках живота… Я чувствую, как сгущается вокруг воздух, и пытаюсь представить себе, что сейчас происходит на море. Великая Волна наверняка поднялась до самых небес, гремя и разбрызгивая клочья пены. Я отчетливо представляю себе эту картину, хотя за все долгие века своей жизни никогда не покидал пределы столичных пещер. Образ Великой Волны соткан из снов наяву, из воспоминаний мореходов, чью память я использовал для своего плана, из ощущения приятной тяжести в нижних сегментах моего тела. В каком-то смысле Волна — часть меня, такая же, как хоботок или невидимые усики. Я изо всех сил стараюсь вернуть Небесную Жемчужину на ее старую дорогу и погасить воздействие задевшей ее хвостатой звезды, и где-то далеко в море огромная Волна сжимается, словно единый тугой мускул. Потом я чувствую, как луна, послушная моей воле, вновь отдаляется от нашего мира, и Равновесие постепенно успокаивается. Тогда я позволяю себе расслабиться и возвращаюсь в реальность Пещеры Раздумий.

— … Разумеется, только мирные торговые суда, — продолжает развивать свою мысль посол Аталанты, не догадываясь о том, что я только что в очередной раз спас мир (и его самого) от ужасной гибели. — Однако наши корабли не могут подойти к острову, поскольку он, как вам хорошо известно, со всех сторон окружен Великой Волной.

— Почему же мне должно быть это известно? — спрашиваю я. — Я никогда в жизни не видел моря.

Кешер смеется.

— Неужели тебя совсем не интересует то, что происходит наверху? Прости, владыка, но ты слишком умен, чтобы замкнуться в скорлупе своего подземного мира.

Я молчу, вынуждая его продолжать, и он продолжает, становясь с каждой минутой все уверенней.

— У верхних жителей есть легенда о том, что Великая Волна создана магией эглов для защиты от вторжения с моря. Слышал я и о войне между людьми и подземным народом, когда эглы обрушили Волну на побережье, затопив землю едва ли не до самых гор. Я видел Волну своими глазами, убедился я и в том, что берега острова пустынны и покинуты жителями. Стало быть, легенды не лгут…

Мне не очень хочется его разубеждать, но я твердо говорю:

— Лгут не легенды, а те, кто их рассказывает. Великая Волна возникла гораздо раньше. После падения Третьей луны.

— Третьей луны? — не слишком вежливо переспрашивает Кешер. — Что ты имеешь в виду, Дхут-Ас-Убэсти?

— Ты вряд ли поймешь, — любезно отвечаю я. — Вы, люди, слишком молодая раса, чтобы помнить о тех страшных временах. Мы, эглы, куда старше вас, но и мы лишь наследники прежних хозяев мира, погибших от небесного огня. Тысячи лет назад в ночных небесах сияли три луны, а прежде их, верно, было еще больше. Вселенная неустойчива, человек. Время от времени луны отклоняются от своих путей и падают на землю, отчего происходят великие бедствия. Когда-то очень давно мы научились поддерживать Равновесие, управляя движением лун и планет, избегая опасных сближений и ограждая наш мир от гнева предвечной бездны. В те времена эглы были многочисленны и населяли всю землю…

— Как же вы это делаете? — интересуется Кешер. Увлеченный разговором, он, кажется, совершенно забыл о своем маленьком спутнике, и я, воспользовавшись этим, вновь начинаю прощупывать сознание Ори.

— Ты не поймешь, — повторяю я. — В человеческом языке нет таких слов. Мириады эглов были подобны единому существу, и их общая воля могла изменять движение звезд на небосклоне…

Мои усики наконец добираются до сгущения тьмы в сердцевине светящихся оболочек маленькой особи. Кешер уже не забавляет меня, я отвечаю ему лишь для того, чтобы отвлечь внимание от Ори.

— Почему же тогда упала Третья луна? — не успокаивается посол Аталанты. — И что произошло с могущественным подземным народом?

— В ту пору мы жили на поверхности, человек, — рассеянно отвечаю я. Перед моим внутренним взором поднимаются из праха и пепла исполинские пирамидальные города той эпохи, целые рукотворные горы, пронизанные миллионами ходов, населенные миллионами эглов. — Со временем Великое Единство ослабло. Чем совершеннее становилась каждая отдельная особь, тем быстрее подтачивалось могущество эглов. В конце концов мы начали враждовать друг с другом и растратили в этой борьбе силы, необходимые для поддержания небесного Равновесия…

Детеныш неожиданно дергается, словно мои усики дотронулись до чего-то болезненного. В то же мгновение Кешер поворачивает голову — я чувствую, как его взгляд, ощупывавший мой снежно-белый панцирь, упирается в лицо Ори.

— Что ты делаешь с моим оруженосцем, Дхут-Ас-Убэсти? — негромко, но отчетливо произносит он, и я различаю в его голосе угрожающие нотки. — Мы пришли к тебе как добрые друзья, а ты норовишь по-воровски забраться к нам в душу! Оставь его в покое, король подземного мира!

Ах, вот как ты заговорил, человек? Я подаю знак телохранителям, и они упираются топориками прямо в грудь посла Аталанты. Бессмысленное действие — пленник ведь и без того связан и лишен возможности двигаться, но мне важно показать дерзкому, что он может поплатиться за свои слова.

— Лучше продолжай задавать вопросы, Яшмовый Тигр, — советую я задыхающемуся от бешенства Кешеру. — Если, конечно, они у тебя еще остались.