Владимир Савченко - Время больших отрицаний Страница 31

Виктор Федорович сказал не все. Он не сообщил, что у него уже есть замысел, который требует именно такого подхода. Сверхкрупный и fiftV-fiftV с неизвестностью; половина решений маячила в тумане.

В доле были Иерихонский и Климов.

Скоро сей замысел стал достоянием всех.

Шурик Иерихонский любил считать. Он был бескорыстным рыцарем компьютера в первоначальном его смысле: ЭВМ, электронно-вычислительная машина. Электронные счеты.

И если честно, то ведущими в замысле, перед которым отступили все иные, были не идеи, не слова даже, а — числа. (Помните: «Вначале было Число…» Вот и здесь.)

Чисел было два, схожих, но различающихся на порядок: 86400 и 8640. Первое это число секунд в сутках: 3600 на 24. В К-пространстве с таким уменьшением кванта h за одну земную секунду протекают сутки. Соответственно и расстояние в 8640 км там уложится на ста метрах. Да еще поперек сто метров — и на гектаре, на площади футбольного поля с боковыми дорожками уложится 8640*8640=75 миллионов квадратных километров территории.

Обыкновенное математическое перекабыльство; благо компьютер, как и бумага, все выдержит.

«Нет, это я хватил, — думал Шурик, откинувшись в кресле и глядя на экран. — Таких дистанций и на планете нашей почти нет. Только в Советском Союзе были… Да и сутки в секунду слишком уж круто. А свободное место размером за сто на сто метров у нас ныне есть: в расчищенной, но еще не занятой ничем части зоны. Между высоковольтной подстанцией и мусорными контейнерами, в самом удалении от подъездных путей. И интересно примериться… Во! Берем К8640. Это сутки в 10 секунд, 360 их за земной час — то есть К-год в час. И К-дистанции в примерке к тому гектару в зоне более приемлемые: от девятисот до тысячи км…»

— И по высоте впишется на уровне первого этажа башни, — говорил он позже в тот же день Бурову в тренировочном зале; оба упражнялись рядом на снарядах. — Даже со слоем атмосферы километров на двадцать.

Тот слушал, качал пресс и мышцы, передвигая грузы на никелевых рейках: вверх-вниз, вправо-влево… Молвил:

— Если бы да кабы росли бы во рту К-грибы. А освещать как, электрическими лампами?

— Ну, солнц-то там, — Иерихонский боднул черными лохмами в высь, — навалом. Даром пропадают.

— Там же ускорения не те. Совсем не те!

На том и разошлись: один в бассейн, другой в сауну.

Виктор Федорович не подал вида, что идея ему запала в душу. Завела.

Действительно, на хоздворе можно — и нужно! — чего-то такое НПВ-обустроить и К-организовать, пока не заняли место всякой ерундой: контейнерами, машинами… И высоковольтная подстанция там рядом, это удобно. (Инженерная мысль его сама воспряла, как застоявшийся конь.) И с солнцами из МВ что-то можно смикитить… «Их, как и планеты, мы ведь могли синхронизовать с наблюдениями из кабины ГиМ… это надо посмотреть на месте и прикинуть. Давненько я в Меняющуюся Вселенную не наведывался, давненько.»

НПВ-хищения уже набрыдли. Да и мелко. Сначала интересно было, пока задача не решена. А теперь… И результаты ерундовые, прихватизаторы куда больше умыкают — и без всяких новаций, старым, как жизнь, способом: взятки и связи.

А здесь есть над чем поломать голову.

И спустившись к себе в кабинет на К24, Буров тоже включил компьютер. Сидел, считал, строил графики. Потом вернулся в выси, на крышу.

В НПВ все делается быстро, особенно вверху. В конце сентября система ГиМ уже действовала. Теперь не отрываясь, так сказать, от почвы. От башни. Новый вариант, новый проект — ГиМ-2. Использовали наработки от Ловушечной техники, новый опыт и знания — и не понадобились аэростаты. В центре крыши воздвигли решетчатую вышку, наподобие буровой или высоковольтной; сходство с последней ей придавали тянущиеся вверх кабели на фарфоровых изоляторах — от генераторов Ван дер Граафа. Внутри была подъемная люлька, сбоку, как водится, лесенка из железных прутьев.

Новая кабина ГиМ жестко стояла вверху вышки в окружении раскинутых во все стороны многометровых лепестков-электродов — как пестик гигантской алюминиевой розы. Электроды были и под ее днищем, и между ее куполом и Шаром в высоте белым кольцом, над ним и второе — пространственные линзы. Все заново рассчитано и проверено.

Это была иная Система ГиМ, ГиМ-вторая.

— В такой бы и Александр Иванович не погиб, — вздохнул, выходя из нее после проверочного «квази-подъема» в МВ Любарский.

Да, теперь и «подъем» именовали в кавычках, все делалось полями. Сверзиться с двухкилометровой высоты было невозможно. И в то же время подъемы-внедрения были вполне всерьез:

— точно так замедлялся и расширялся необозримо над прозрачным куполом лиловато-сиреневый Шторм;

— разделялся на множество снежинок-галактик; а они по мере приближения к ним полями в пространстве и преодоления огромных интервалов времени росли на глазах, распространялись…

— потом вдруг (всегда «вдруг») из облака-туманности превращались в облака звезд; а те закручивались вихрями вокруг воронки-ядра, многие окраинные замыкали свои рукава в эллипсы…

— раскрывались звездным небом над головой…

— и можно было приблизиться к намеченной звезде, заметить около нее шарики планет…

— синхронизовать наблюдения в импульсных режимах Бурова; от самой большой скважности (кадр-год, кадр-век, даже кадр-тысячелетие…) до кадр /сутки при максимальном сближении к ним. Даже стало надежнее, четче, поскольку не пошатывало.

… и все это не отрываясь от крыши!

(Действительно досадно стало, что сразу, при живом Корневе, до такого не додумались. К тому шло после идеи полевого управления НПВ-барьерами; но гипноз — и от космонавтики, и от фантастики, — что во Вселенную непременно надо путешествовать, а не приближать ее к себе, превозмог, взял свое.)

Но… то ли от увлечения Ловушками, то ли потому что вместе с рискованными аэростатными подъемами сгинули остатки космической романтики в этом деле, подннмались… пардон, внедрялись в кабине ГиМ-2 в Меняющуюся Вселеную в эти дни редко. Даже Любарский. Только новичок Климов учащал.

Гораздо чаще — увы, увы и позор, позор! — взбирались на вышку не в кабину ГиМ, а чуть ниже, на решетчатый же Зарядочный аппендикс, приваренный сбоку. Там тоже с помощью тех же приближающих галактики и звезды МВ полей… увы-увы, позор, каррамаба, вах-вах, бешбармак и тьфу! — и тех же электродов можно было рвануть из Шара клок сильно концентрированного К-пространства, чтобы зарядить ими Ловушки — а ими затем красть. «Валерьян Вениаминович и Александр Иванович в гробах вращаются, когда мы это делаем», — ворчал Бармалеич. «Насчет Александра Ивановича лично я сомневаюсь, — ответствовал Панкратов. — Может, даже аплодирует.»

И Буров хоть и внедрился сейчас в Шторм-Цикл МВ, дождался стадии образования галактик, а потом и звезд в них, — сделал это тоже в общем-то ради земного (и уже тем не возвышенного) дела. Даже и не дела, его еще не было — ради диковинного замысла. Надо было высмотреть ЗАПАЗДЫВАЮЩИЕ галактики. Такие наблюдали на окраинах Шторма Миропроявления, ясно было, что это от меньшего К там… но прежде ими особенно не интересовались.