Андрей Валентинов - Нам здесь жить. Тирмен Страница 32

– Это вы о Дамаскине? – улыбнулся отец Николай. – Вот уж поистине, дивны дела твои, Господи! Вы хоть представляете, гражданка следователь, о чем идет речь?

На такие выпады следовало отвечать стандартным напоминанием о том, кому здесь надлежит задавать вопросы. Однако изображать совершенную серость никак не хотелось, особенно перед отцом Николаем. Я приняла вызов. Тем более, совсем недавно довелось перед сном перелистывать Алексея Толстого…

– Вполне. Иоанн Дамаскин – епископ из Дамаска, жил при арабах. Рисовал иконы, писал богослужебные тексты и дружил с каким-то халифом. Правильно?

– Отчасти, дочь моя, – в темных глазах блеснуло что-то, напоминающее интерес. – Но епископ Дамасский оставил нам не только свои… богослужебные тексты, как вы их изволили назвать. Вы об иконоборцах слыхали?

…Когда Ревенко поручал мне это пакостное дело, то перво-наперво посоветовал не вступать с попами в богословские споры. Наша забота прокурорская – снять показания и составить заключение, дабы суд принял с первого же раза. Но у меня (иной, неявной…) был свой резон. Был и есть. Так что разговор идет в нужную сторону.

– Иконоборцы, отец Николай? Вы имеете в виду Лютера? Когда церкви и монастыри громили?

– Не только, дочь моя, – священник покачал седатой головой. – Не Лютер сие начал. А вот в веке восьмом, ежели не ошибаюсь, в Византии император Лев Исаврийский запретил почитание икон. Догадываетесь, почему?

– Не совсем, – как можно равнодушнее заметила я. – Тоже… конфорки заводили?

– Отчасти. Времена были тяжелые – войны, чума. Люди изверились, и вот… До образов одноразовых не додумались, однако же, глаголят, мощи святые вместо зелья к болячкам прикладывали. Вот император и решил сие остановить. Но лекарство пуще болезни вышло. Тогда Дамаскин и вмешался, дабы впавшим в соблазн истину разъяснить…

– Погодите! – прервала я. – Но ведь считается, что после здешней катастрофы Господь в милости своей повелел святым не оставлять людей…

– …И направил Святую Агафью руководить салоном красоты? – вздохнул священник. – А Святого Алимпия – чинить моторы? Дочь моя, Церкви еще и не такое ведомо! Вспомните! Кому предки наши кашу за печь ставили? Кому хлеб в воду клали?

– Но ведь действовало! – не выдержала я. – И тогда действовало! И сейчас!

«Кроме сегодняшней ночи», – хотела добавить я, вспомнив лопнувший стояк. Но – смолчала. Не все сразу.

– Об этом, дочь моя, Гете написал. Весьма доходчиво. Читывали?

– Вы про сатану?

Я невольно поморщилась. Почему-то казалось, что этот неглупый человек предложит объяснение посвежее. Кажется, он меня понял.

– Не верите, Эра Игнатьевна? Но если сия сила не от Бога… А она не от Бога, поверьте мне!.. как специалисту.

Я оглянулась. Кабинет пуст, «жучки» я проверяла третьего дня. Рискнуть? Да, пожалуй!

– Есть другая… теория, – осторожно начала я. – Полагаю, вы знаете, что все началось около десяти лет назад, когда здесь случился взрыв. Считается, что взрыв был ядерный…

Вспомнились давние заголовки газет, орущие динамики телевизоров, йод, который нам давали в «учебке». Тогда всем казалось, что начался Армагеддон. Еще бы! Плюс слухи: взрыв – в пять Чернобылей, облако накрыло восемь областей…

– Это был не ядерный взрыв, отец Николай!

Удивленный взгляд, покачивание головой. Не понял? Не поверил?

– Газеты врали. И про боеголовку, и про игрушки дурацкие с настоящим плутонием, и про радиацию. Ничего этого не было! Большая Игрушечная – ложь!

Вообще-то за такое мне должно оторвать язык. Клещами. По возможности, калеными. Но надо же, наконец, разобраться! Этот священник – не псих и не дурак…

– Да, я слыхал… – отец Николай задумался, вновь покачал головой. – В городе испокон ходят разные байки. Про наборы бомбочек с ядерными зарядами…

– Чушь! – отрезала я. – Эти, как вы говорите, байки специально распространялись заинтересованными лицами! Знаете, что такое «полезная дезинформация»? Нет? И слава Богу! Так вот, есть иная версия: взрыв был неядерный. Здесь, на Павловом поле – был когда-то такой район – работал исследовательский институт. Очень странный институт…

Все-таки я вовремя успела укусить себя за грешный мой язык. Не хватало еще выдать открытым текстом о НИИПриМе, в иных кругах – Институте N 7, Зоне «Б» и лаборатории «МИР». Тут не язык – голову потеряешь!

– Это был выброс неизвестной энергии. Считают… Некоторыесчитают, что эта энергия оказала воздействие не только на психику уцелевших, но и на специфические… э-э-э… материальные характеристики местности. Поэтому приезжие не видят и половины того, что здесь происходит. Для них кентавры – обыкновенные рокеры-придурки. Нужна адаптация…

Все! Стоп! И так сказано – выше крыши.

– Теория Семенова-Зусера, – тихо проговорил священник, и я вновь вздрогнула. Он знал! Да, теория Семенова-Зусера и Ковалевского. Правда, Девятый обычно называет ее просто Основной.

– Мне ведомо об этом, дочь моя. Но сия теория – всего лишь попытка объяснить непонятное через непонятное. Ибо науке таковое излучение неведомо.

Я не стала спорить. То, что мне сообщил Девятый, как выражаются дауны-американцы, only for eyes.Нет, не получилось. Священник ничем мне не поможет – разве что объяснит, как изгонять бесов.

Впрочем, если верить агентурным данным, отсутствующий здесь отец Александр уже пытался – без всякого успеха.

День складывался нелепо. Даже не складывался – тянулся. Как говорили у нас в детдоме: словно удав по стекловате. В детстве я всегда жалела бедного удава, но на этот раз могла лишь пожелать ему ползти быстрее. Все, что можно, я уже сделала. Псих-Кривец на экспертизе, протокол нашей бестолковой беседы с отцом Николаем составлен, кофе выпит. Я даже позвонила в гордуму, надеясь отыскать бравого таракана-полковника из ОМОНа, но того на месте, естественно, не оказалось. По крайней мере, мне так сообщили.

Итак? Итак, скверно. Но это с одной стороны. А с другой…

А с другой стороны, если не слишком увлекаться служебной карьерой старшего следователя Гизело, получается не так и плохо. Этой наглой особе должно бдить, дабы здешние беспорядки не нарушать. А вот мне… А вот мне (иной…) очень интересны именно здешние беспорядки. Помнится, Девятый так и говорил: «Не увлекайтесь правилами, ищите исключения».Пять лет всюду были сплошные правила. Конфорки горели, Первач-псы исправно доводили убийц до синюшного лица и разрыва аорты, исчезники следили за качеством бетона, а квартирники-домовые – за паровым отоплением, дорожные знаки сами собой ограничивали скорость, притормаживая лихачей (кроме кентов, само собой, им законы не писаны и не читаны). Одним словом, все хорошо, прекрасная маркиза, в нашем дурдоме полный порядок!