Дженнак неуязвимый - Ахманов Михаил Сергеевич Страница 33

Светлая кровь в сагаморах Асатла иссякала с каждым поколением. Очаг Тайонела вскоре пал в Северной войне, а Очаги Арсолана, Одисса и Сеннама с Асатлом не роднились - кто же отдаст сестру или дочь человеку, который в шестьдесят - старик, а в семьдесят - покойник?.. И потому в Ширате Двенадцатом светлой крови была капля - или, возможно, две.

   - Жаль, что вы потеряли дар богов, - произнес Че Куат, ибо не мог сказать ничего другого. - Вдвойне жаль, так как вы в том не повинны. Предок вашего рода выбрал за вас.

Аситский сагамор скривился.

   - Я не нуждаюсь в твоей жалости! Лучше послушай, что говорят целители. - Он придвинулся к Че Куату и зашептал с лихорадочным блеском в глазах: - Времена изменились, родич, времена изменились, и целители знают теперь больше о всяких недугах, о человеческом теле и потомстве, зачатом мужчиной и рожденном женщиной. Будь у меня супруга светлой крови, ее сын стал бы наполовину потомком богов... больше чем наполовину - ведь во мне тоже есть кровь Шестерых... И если найдется для сына достойная жена, то их ребенок и наследник будет светлорожденным на три четверти... Понимаешь, к чему я веду? Пять поколений, какая-то сотня лет, и наша кровь очистится... Мы станем опять такими, как прежде, до Одо’аты и Муар... станем настоящими светлорожденными и будем жить полтора века!

Попугай и в пышных перьях останется попугаем, подумал Че Куат, слушая аситского владыку с непроницаемым лицом. Возможно, целители были правы, возможно, льстили Ширату ложными надеждами, но так или иначе план их казался очень далеким от реальности. Какой Очаг согласится снова и снова давать Асатлу светлорожденных дочерей?.. Не Одиссар и не Сеннам - и точно, не Арсолана! В этом Че Куат был абсолютно уверен.

   - Хорошая мысль, - пробормотал он в смущении. - Я слышал, что среди аситов есть потомки Коатля и Мейтассы, но они скрываются, боясь... хмм... твоей немилости. Тебе придется их разыскать и осчастливить. Наверняка у них есть подходящая девица.

Шират пренебрежительно повел рукой.

   - Зачем мне это отродье каймана? Столько лет прошло! Как я могу быть уверен, что их девушки - светлорожденные? А вот у тебя есть дочь Айчени. Говорят, красавица! Ее видели мои посланцы в Инкале... пытались повидать в Цолане, где она училась, но не смогли. А я хотел бы на нее взглянуть!

Арсоланский сагамор содрогнулся. Даже мысль о том, чтобы отдать Айчени этому койоту, была нестерпимой! К счастью, он не имел такой возможности.

   - Если были в Цолане твои посланники, то ты, должно быть, знаешь, что дочь моя исчезла. - Лицо Че Куата омрачилось непритворным горем. — Исчезла, погрузив в печаль меня, своих сестер и братьев и мою супругу!

Про сестер Айчени он не опасался говорить: все были при мужьях, две в Одиссаре, одна в Сеннаме. Что до младшей дочери, то о ней он не так уж печалился, как хотел показать. Конечно, Чени пропала самым загадочным образом, но ее не убили, не украли кейтабцы, не продали в Хинг, Бихару или другое ужасное место. Судя по изредка приходившим письмам, она жила с любимым человеком в полном благополучии. И ее избранник наверняка имел крепкую волю и твердый нрав - сладить с сумасбродкой Чени было непросто. Достойный человек! Пусть даже не светлорожденный!

   - Пропала... вот как... - протянул повелитель Асатла. - Ходили такие слухи, но очень, очень смутные, ведь эта история - не к чести Храма Вещих Камней и цоланского правителя. Розыски были?

   - Были. Мы искали ее, но не смогли найти... Я не знаю, где она!

   - Не знаешь, где... Выходит, мне известно больше - ведь и я ее искал! Так, на всякий случай... вдруг слухи оправдаются... Не сам, разумеется, искали мои доверенные люди. В Верхней Эйпонне ее точно нет, и в Нижней тоже... нет в Нефати и вряд ли она попала в Лизир... Возможно, погибла? Но если жива и находится где-то в Азайе или Риканне, мои лазутчики ее отыщут. И что тогда, родич? Ты ведь любишь свою потерянную дочь? И если я ее найду и возвращу в родимый хоган, ты ведь отдашь ее мне с радостью?

   - Отдам, - согласился Че Куат. - Если найдешь.

   - Видят боги, я постараюсь. - Аситский владыка неприятно усмехнулся. - Ее привезут в Инкалу, и я пришлю за ней четыре корабля. Такие же броненосцы, как ты видел в гавани.

   - К чему такая поспешность, - произнес Че Куат и нехотя выдавил: -... родич?

   - Я вынужден спешить. Мне сорок восемь лет, и я проживу еще столько, сколько нужно, чтобы мой сын и наследник вошел в возрастзрелости. Говоря иначе, чтобы его не сожрали, когда я лягу на погребальный костер... Но надо торопиться!

Возвращаясь во дворец Совета Сагаморов, Че Куат размышлял о том, что, вероятно, у возлюбленного Чени будут большие хлопоты. Но интуиция подсказывала ему, что это не простой человек, не из тех людей, у кого с легкостью отнимешь женщину. Даже если отнимает сам владыка Асатла.

Шират Двенадцатый тоже покинул павильон и направился в сопровождении стражей к зданиям, где размещались войсковые службы, и где для владыки был предусмотрен особый покой с кабинетом и приемным залом. Добравшись туда, он написал несколько фраз, запечатал пакет и велел адьютанту-батабу отнести послание на корабль Бро Иуши. Пакет полагалось доставить в Шанхо Ро Неваре, главному Надзирающему Китаны, Сайберна и Россайнела.

Когда павильон опустел, шелковая занавеска всколыхнулась, и из-под нее выползла девушка, одна из тех, что прислуживали за столом. Оглядевшись, она сложила грязные тарелки на поднос, прошла подземным переходом и свернула к дворцовой кухне. Но потом ее видели у хогана наследника. Кажется, она несла молодому Ширату фрукты и вино.

* * *

Дженнак лез по отвесной скале, пробираясь от одного крюка к другому и таща за собой прочный канат. Искусству скалолазания он научился у горцев, обитавших на севере Атали, больших знатоков во всем, что касалось подъемов и спусков, преодоления склонов, покрытых льдом и снегом, форсирования горных рек и метания камней на головы неприятеля. Было дело, намучился Дженнак с этими парнями! Трижды поднимался в горы и трижды его отбивали - хоть без позора, но с изрядными потерями. Наконец вспомнил он байку, рассказанную когда-то Унгир-Бреном, легенду о том, как Одисс склонял к союзу и дружбе упрямое племя кентиога. Чем не одаривал их хитроумный бог! Лодками, сетями и домами, красивой посудой и прочным железом, коврами и накидками из перьев, но кентиога все упорно отвергали, предпочитая свои шалаши, жалкие передники из лыка и стрелы с каменными наконечниками. И тогда Ахау Одисс выдавил сок из сладких гроздьев, дождался, когда сок забродит и превратится в вино, и напоил тем вином вождей и старейшин кентиога. Поил их шесть дней и шесть ночей, а после этого упрямые строптивцы покорились, признали Одисса богом и вступили в союз с другими племенами. Вот об этом вспомнил Дженнак и поднялся в горы не с оружием, а с бочками доброго аталийского вина. Напоил горцев до изумления, и всего-то через пару дней признали они Дженнака великим вождем и своим благодетелем.

Были бы здесь те горцы, забрались бы на утес без крюков и веревок! - подумалось ему. Изломщики все же лесные жители и не так искусны в восхождениях на скалы. Но ничего, парни крепкие, залезут! А уж тогда... При всех отличиях горного племени и изломщиков имелось между ними сходство: выпить любили и привечали гостей от всей души, но в битве превращались в ягуаров.

Он посмотрел вниз, но ничего не увидел в темноте. Где-то под ним качали волны лодки и баркасы с сотнями людей, но ни звука оттуда не слышалось, ни лязга металла, ни скрипа сапог, ни шороха, ни вздоха. Изломщики были прирожденными воинами - наверное, лучшими в Азайе, да и в Риканне, пожалуй, тоже. Бихара предпочитали с ними не встречаться. Тасситов, храбрых и искусных всадников, номады резали в своей пустыне как овец, а с взломщиками драться опасались.

Нащупав очередной крюк, Дженнак подтянулся, упираясь в скалу ногами, встал прочно на железный стержень и закрыл глаза. Он был уже на трети пути до вершины, и снизу его не видели - самое время обратиться к своему магическому дару и немного полетать. Впрочем, летать по-настоящему, как птица, он не умел, мог лишь притормозить падение или зависнуть над землей, а при подъеме вверх мог двигаться нечеловечески быстро, увереннее и стремительнее, чем лесная белка. Но этого искусства, которым Дженнак овладел в последние десятилетия, показывать взломщикам не стоило. С чудесами надо поосторожнее, ведь люди, поглядев на них, молвят, как правнук Берлага: ты, Жакар, колдун, ты-то залезешь на скалу, а никакой ловкач за тобой не поднимется!