Виталий Вавикин - Потерянный мир Страница 33

Они стоят у колыбели.

– Знаешь, а отцом мог быть и ты, – говорит Джесс, сама не зная зачем.

– Нет. Не мог, – говорит Фишборн.

– Не мог, – соглашается Джессика. – Тогда не мог.

Она берет Делию на руки. Ребенок не хочет есть, но Джессика чувствует, что просто обязана накормить его на глазах у Фишборна.

– Он вернется к отцу, – думает Джесс. – Отец спросит, что я делала. Барт скажет, что кормила его внука.

– Я, пожалуй, пойду, – говорит Фишборн.

– А как же моя поездка на край света? – спрашивает Джесс, еще больше оголяя грудь. – Я думала, ты мне поможешь сделать выбор.

– Тебе нужно, чтобы я рассказал твоему отцу, что видел, как ты кормишь ребенка.

– Может быть, но уехать мне ведь все равно придется.

– Я назвал тебе города. Выбирай.

– Мне не нравится ни один из них, – Джессика улыбается. – Помоги мне выбрать что-нибудь другое.

– Ты уезжаешь, не я.

– А ты поставь себя на мое место. Куда бы ты поехал?

– Домой. В Бостон.

– Думаю, на Бостон мой отец не согласится.

– Ты правильно думаешь, – Фишборн улыбается в ответ.

Джессика укладывает Делию спать и просит Фишборна принести карту.

– Ты знаешь, где взять карту.

Он уходит, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Все боятся моего отца, – бормочет Джессика Делии вместо колыбельной. – Все, кроме нас с тобой, верно?

До поздней ночи она сидит за компьютером, пытаясь выбрать для себя новый дом. Страха нет. Нет и обиды. Лишь волнительное чувство свободы.

– Ты уверена, что не хочешь полететь в Европу? – спрашивает уже в самолете Фишборн, которого отец послал проследить, как устроится его нерадивая дочь. – Мы все еще можем обменять билеты и…

– Я же сказала, что не хочу в Европу! – начинает злиться Джессика, привлекая к себе внимание пассажиров.

– Не нужно отказываться только потому, что это предложил твой отец.

– А кто сказал, что я делаю это ему назло?! Ты сам бы поехал в Австрию?

– Нет.

– А в Швейцарию?

– Там холодно.

– Именно! К тому же я не знаю их языка.

– Не думаю, что для тебя это проблема.

– Поначалу будет проблемой! Да и вряд ли я смогу найти там работу.

– А на этом богом забытом острове сможешь, да?!

– Смогу. К тому же там не будет проблемы с языком.

– Да ты за день сможешь обойти остров вдоль и поперек, – Фишборн уже не спорит. Он улыбается.

– Смогу, – соглашается с ним Джесс и улыбается в ответ.

– Ты очень странная. Ты знаешь это?

– Я знаю, что если мы не поторопимся, то опоздаем на посадку. – Она смотрит на колыбель, в которой спит Делия, на чемоданы. – Возьмешь вещи или ребенка?

– Лучше вещи.

– Я так и думала, – Джессика смеется и говорит Фишборну, что он начинает нравиться ей все больше. Эти слова ничего не значат. Тогда еще не значат.

Новая жизнь зовет и притягивает своей неизвестностью. Мир не изменился, не стал другим, но что-то изменилось в ней самой. Изменилось благодаря Делии, заставило смотреть на вещи иначе, чувствовать иначе. Младенец родился и поставил все с ног на голову, хотя Джессике казалось, что это раньше все находилось на голове, а сейчас встало на ноги. Встало благодаря Делии… Но Делия заболела. Заболела так сильно, что Джессике не осталось ничего, кроме как смириться и принять неизбежное. Она не знала, когда это случится. В одной больнице обещали пару лет, в другой не давали и пары месяцев.

– И не смей винить себя, – сказал ей Фишборн. – Это просто случайность. Это может произойти с каждым. Ты знаешь это.

– В том-то и проблема, что знаю, – она шмыгнула носом, но так и не смогла заплакать.

– На вот, выпей. – Фишборн протянул ей стакан неразбавленного джина. – Это поможет успокоиться.

– Не поможет, – заверила его Джесс, но от выпивки не отказалась. Джин помог собраться и трезво взглянуть на вещи. – Как думаешь, я могу забрать Делию домой? – спросила Джессика Фишборна.

– Они ведь все равно сказали, что не могут ничего сделать, – пожал он плечами.

– Да. – Джессика протянула ему пустой стакан и попросила налить еще. – Я так и подумала.

Она привезла Делию в их маленький дом с металлической крышей и долго не могла отойти от ее кровати. Девочка казалась такой здоровой. Такой беззаботной.

– Может быть, они ошиблись? – спросила Джессика Фишборна. Он не ответил. – Нет, я знаю, что это не так, но…

– Ты можешь надеяться.

– Я не хочу надеяться. Я уже столько всего прочитала об этой болезни, что могла защитить, наверное, докторскую диссертацию. Так что я знаю – надеяться нет смысла. Это все равно рано или поздно случится. Через месяц, через год, через пару лет – неважно. Результат будет один.

– Тогда просто не думай об этом.

– Ты думаешь, я смогу?

– Думаю, это лучшее из того, что ты можешь сделать сейчас для Делии, да и для себя тоже.

Джессика молчит, ждет, когда Фишборн уйдет, и пытается заплакать, но слез по-прежнему нет. Нет их и два года спустя, когда у Делии случается первый припадок. Скорее, растерянность.

– В какой-то момент я поверила, что все уже позади, – говорит она Фишборну. Мысли в голове путаются. Она чувствует, что должна что-то сделать, но не знает что. – Могу я тебя попросить не рассказывать отцу о том, что случилось с Делией? – спрашивает Джессика.

– Он знает о болезни.

– Плевать. Просто не говори, что все становится хуже. Пусть думает, что у нас все хорошо.

– Он переживает за тебя.

– Вот именно, только за меня. Не за Делию. – Джессика смотрит Фишборну в глаза, хочет что-то сказать еще, но слов нет. Почти нет. – Спасибо, что приехал.

– Ну, ты сама как-то сказала, я слишком боюсь твоего отца, чтобы отказаться.

– Думаю, дело не в этом. Не только в этом… Вот теперь слова кончаются.

Что-то недоброе приближается. Ощущение этого усиливается с каждым днем, с каждой неделей. Болезнь не ушла. Она просто затаилась. И рано или поздно она нанесет новый удар. Но не думать об этом сложно. Кажется, что мысли засели не только в голове, но и под кожей, в каждой поре, в каждой клетке. И невозможно представить, какой будет жизнь после того, как Делии не станет. Нет сил бороться, потому что борьба проиграна. Нет сил идти вперед, потому что идти некуда. Остается лишь настоящее, в котором можно вспоминать прошлое, но нельзя смотреть в будущее.

Припадки Делии становятся более частыми. Головные боли – нормой. Но мир уже не разрывается на части. Он лишь вздрагивает и продолжает катиться дальше. К пропасти, к неизбежному концу.

– Я хочу, чтобы ты выпил еще, – говорит Джессика, наливая Фишборну новый стакан джина.

Они сидят в японской закусочной. С крыши свисают листья пандуса. Стен нет, и свежий ветер приносит запахи моря.