Андрей Лях - Реквием по пилоту Страница 34

Вице-президент нажал на столе еще что-то невидимое и спросил:

— Анна, с кем я обедаю сегодня?

— Ни с кем, шеф, — ответил женский голос под потолком.

Бэклерхорст посмотрел на Эрликона:

— Молодой человек, скорее всего, хочет есть. У юности свои неоспоримые преимущества. Джон, я предлагаю покинуть это помещение и перейти в другое.

Он встал из-за стола, взяв с собой папку, и открыл совещание словами: «Как я понимаю, ты хочешь летать на „Милане“ и на меньшее не согласен…» Загадочный феодал и маршал разложили бумаги и зажгли проектор в оранжерее на самом верхнем этаже здания «Дассо» под скосом стеклянного потолка, а Эрлен устроился за изысканным двухэтажным столиком, щедро нагруженным всеми видами закусок, коктейлей, соков и фигурно нарезанных фруктов.

Здесь, в подражание Цезарю, придется пояснить, что летное ремесло делится на три части. Первая, наиболее зрелищная, — это демонстрация зрителям, судьям, соперникам спортивного мастерства. Вторая — более затаенная сторона, раздел инженерных секретов, тех конструкторских ухищрений, которые обеспечивают ставки на многомиллионные барыши; а третья часть и вовсе скрыта от людских глаз — это магическая область менеджмента, сделок и гонораров — от дьявольского искусства заключения многостраничного контракта с хвостатыми подписями до византийских интриг из-за надписей на фюзеляже.

Эрлен знал — и то не в совершенстве — лишь пилотажную часть профессии. Не в совершенстве потому, что многие из обязательных элементов не любил, не работал над ними и старался по возможности обойти, шлифовал же то, что доставляло в воздухе удовольствие ему самому, и слабых мест у него в программе всегда было предостаточно. Что же касается электроники или моторов, то Эрлен вряд ли сумел бы поддержать даже самый нейтральный разговор со своими же техниками или электриками. К деловой части его отношение было еще более незамысловатым: он глубокомысленно выслушивал все то, что говорили ему люди, которых приводил ему тренер Холуэл Дэвис, потом брал бумаги, открывал сразу последний лист, где стояло число с тремя нулями, и рисовал — сначала большие буквы Эй-Ти-Эй, а дальше что-то вроде энцефалограммы шизофреника с росчерком на конце; потом звонил Скифу и с важностью в голосе говорил: «Ну, я заключил контракт».

Дж. Дж. явно придерживался иного взгляда. Уплетая мясное ассорти, Эрлен прислушивался к полному технической тарабарщины разговору, который шел по ту сторону заросшей кипреем альпийской горки, и очень скоро понял: да, Кромвель презирает и спорт, и спортсменов, для него все это дурацкая игра, но знает он эту игру досконально и играть в нее будет на полном серьезе, придираясь к каждому блоку в дубль-схеме и к каждой запятой в договоре.

Пока вице-президент и маршал ожесточенно препирались по поводу неведомых деформаций, фиксаций, компенсаций, а также лобового сопротивления и нестандартного бака, Эрликон слушал вполуха, попивая сок и листая одной рукой последний фарбороский каталог, в котором круглая физиономия Эдгара Баженова, друга и разлучника, врезалась в блистающий лаком профиль СУ-1027. Каталог был доставлен вместе с едой — «Дай ему пока какую-нибудь книжку с картинками», — велел Кромвель. Прозвучало это не очень-то лестно, но Эрлен решил не обращать внимания. Вырвавшись из клещей стресса, он автоматически впал в нечто наподобие эйфории — слава богу, зарулили в колею, эти двое знают, что делать, вот и пусть делают, а наша планида — ручкой крутить. Правда, на дне его блаженства уже закопошился какой-то червячок, но Эрликон не пожелал его замечать: «Устал. Успею. Сейчас мне хорошо, и точка. Все».

Разговор тем временем перешел на вещи более интересные. Он отложил каталог и, не встречая сопротивления, пересел поближе.

— Джон, — очень деликатно говорил Бэклерхорст. — Боюсь, ты не отдаешь себе отчета, насколько неудачный момент мы выбрали. В начале октября в парламенте начинаются дебаты об отмене линейной подпитки. А мы менее чем за месяц до этого выставляем на международное обозрение серийную машину с топливным баком. Многие скажут, что это нахальство.

— Вот и прекрасно. Выиграем и докажем преимущество топливной кассеты.

— Разумеется, если закон об отмене линейной подпитки будет принят. А если нет, репутация «Дассо» за последнее время не слишком поднялась, и такой удар по ней был бы нежелателен. Этот самолет мы никак не сможем выдать за спортивную модель.

Впервые Эрлен видел Кромвеля озадаченным и ищущим выхода.

— Но, послушай, ведь вы все равно продаете свою технику в страны «третьего мира», а они не входят в конвенцию о подпитке.

— Сегодня не входят, но завтра войдут, и потом это скверная реклама.

Речь Бэклерхорста была размеренна и даже медлительна, и Эрликон решился задать вопрос:

— А почему хотят отменить линейную подпитку?

— Формальная причина — экологическая: энергетическая перенасыщенность среды, токи высокой частоты, электронный резонанс. Кроме того, по последним данным, линейная авиация утрачивает эффективность.

Совершенно ясно, что у Бэклерхорста можно спрашивать что угодно, не стесняясь. Эрлену такие люди очень нравились.

— Если закон будет принят, — неспешно втолковывал вице-президент, — нас обвинят в лоббизме и милитаризме, но победителей не судят. Но если нет, на нас с вами упадет весьма густая тень.

— Черт возьми, — сказал Кромвель, — так если у вас есть лобби, вот и сделайте, чтобы авиационные фирмы одолели линейщиков, а уж мы тебе устроим пропаганду.

Бэклерхорст успокаивающе поднял руку:

— Разумеется, у нас есть лобби, и у линейщиков есть лобби, но я этим не занимаюсь. Я занимаюсь самолетами. Я в настоящее время должен убедить президента выставить машину на салон.

Кромвель нетерпеливо дернул головой:

— Шелл, так ты на нашей стороне или нет?

— Я на нашей стороне, но немедленного ответа дать не могу. Для начала я должен собрать совет директоров. Случай беспрецедентный — машина с суперкомпенсаторной тягой, на границе допустимой формулы, потребуется очень большое давление на судейскую коллегию. Твое имя решило бы многое, но, как я понимаю, у нас его сейчас как бы нет. Даже если совет решит дело в нашу пользу, я все равно не могу гарантировать полновесный контракт и фирменные наклейки.

— Мы очень хорошо слетаем, — пообещал Дж. Дж.

— В этом, Джон, я не сомневаюсь.

Опустив глаза от голографического многоцветного разреза двигателя, висевшего над столом, Эрликон заглянул в разложенные чертежи и тут-то наконец увидел изображение того самолета, на котором ему предстояло летать. Юный питомец ИК не обладал способностью Кромвеля по одним цифрам без всякого компьютера представлять себе машину во всех ракурсах «живьем», но прилежно расчерченная схема — с традиционной разметкой на выпущенное и невыпущенное шасси — все же изумила его.

Кромвелевская мечта человечества более всего имела сходство с карикатурой на любой современный истребитель — стандартный профиль был неимоверно вытянут, но не по горизонтали, а по вертикали, словно строили самолет в колодце и громоздили в высоту из-за нехватки места. Типический перехват «талии» за кабиной при этом сохранился, а пара и без того громадных вертикальных косо посаженных килей приобрела уж и вовсе гротескный вид. Но что было самое странное и удивительное, так это то, что под крыльями монстра очень складно пристроилось множество остро— и тупоконечных ракет самого хищного вида!

— А вот у меня такой вопрос, — начал Эрлен, радуясь тому, что говорит с такими людьми, в беседе с которыми вещи можно называть своими именами. — Всю жизнь меня учили, что на Земле производство оружия запрещено, а вот тут нарисовано всякое такое…

Бэклерхорст посмотрел вначале на Кромвеля, потом на Эрликона, и в голосе его зазвучало бесконечное терпение:

— «Дассо» не производит оружия на Земле. Оружие производят другие фирмы и в других регионах. Но мы с этими фирмами в хороших отношениях, так что на сборке все стыки — электроника, механика — совпадают, и закон при этом не нарушается.

— Вернемся к нашим баранам, — вмешался Кромвель, не желая тратить время на подобную азбуку. — У тебя будет много хлопот с оппозицией?

— Да… если я скажу, что все без исключения обрадовались, когда я вошел в тот кабинет, это будет неправдой.

— А если мы проиграем? — опять полез напрямик Эрлен.

— Многие вздохнут с облегчением, — ответил Бэклерхорст. — А я открою фотостудию и осуществлю свою давнюю мечту. Я охотно приглашаю вас в мое скромное заведение.

— Когда соберутся твои директора? — спросил Кромвель.

— Сегодня, — невозмутимо отвечал вице-президент. — Они, наверное, уже начали собираться. А через шесть часов мы должны сообщить свое решение главе компании.