Юрий Брайдер - Особый отдел и око дьявола Страница 35

— Что же здесь такого поучительного? — после некоторой заминки осведомился Кондаков.

— Интересна сама идея того, что некое человеческое сообщество может стать носителем каких-то сверхъестественных способностей, — пояснила Людочка. — Для посторонних эти люди, конечно же, будут казаться выродками.

— По дороге в Чарусу я слышал сказку о зырянском боге Омоле. Чем-то она перекликается с индейской легендой. — Цимбаларь вкратце рассказал о громадной зловредной жабе, тело которой целиком составлено из множества людей, ныне уже потерявших связь со своим создателем.

— Слушай, давай продадим эту сказку Изольде Марковне! — загорелся Кондаков. — Хотя бы за сто баксов.

— Возьми да продай, — милостиво разрешил Цимбаларь.

— Мне веры нет. Она же знает, что я не угро-финн. А ты за него запросто сойдёшь.

— Я подумаю над твоим предложением, — пообещал Цимбаларь. — Но не сейчас. Лучше скажите, что из обещанной оперативной техники вы привезли с собой.

— Во-первых, спутниковый телефон, — с гордостью сообщила Людочка. — Но с ним я ещё до конца не разобралась. Во-вторых, специальные рации, посредством которых мы будем общаться между собой. Вот смотрите.

Девушка достала из сумки приборчик, отдалённо напоминающий мобильник среднего класса. Вручая его Цимбаларю, она сказала:

— Твой позывной — «Первый». В честь того, что ты приехал сюда раньше всех. Позывной Петра Фомича — «Второй». Мой, соответственно, — «Третий». Ване, как малолетке, рация не полагается. Считается, что он всегда должен находиться рядом с матерью. Дальность связи около трёх километров, но капитальные стены и другие препятствия несколько снижают мощность. Не забывай регулярно подзаряжать аккумулятор. Желаешь проверить рацию в работе?

— Да не мешало бы... Можно прямо здесь?

— Нет, вблизи друг от друга рации генерируют. Отойди от дома метров на сто.

Цимбаларь так и сделал. Обменявшись с Людочкой, а потом и с Кондаковым парой ничего не значащих слов, он вернулся в больничку.

Чем-то недовольная Людочка трясла свою рацию, издававшую странные хрипы.

— Не пойму, в чём тут дело, — пожаловалась она. — Слышишь эти шумы? Такое впечатление, что нас кто-то подслушивает.

— Это тебе кажется, — сказал Цимбаларь. — Кому нас здесь подслушивать? В деревне есть несколько стационарных радиостанций, но они используются только в случае повреждения проводной связи... А шум — это голос так называемого солнечного ветра. Когда стемнеет, вы воочию увидите его сияние. Зрелище, я вам скажу, незабываемое.

— Ну ладно, погостили, пора и честь знать, — сказал Кондаков. — Не забывайте, что все мы познакомились только вчера. На людях нам вместе лучше не появляться. Хотя бы первое время.

— Верно, — Людочка легонько подтолкнула Цимбаларя к дверям. — Ты как отсюда выйдешь, сразу топай к нашей бывшей попутчице. И построже с ней. Дескать, проводится сплошная проверка приезжих.

— Как хоть её фамилия? — спросил он.

— Архенгольц... Изольда Марковна Архенгольц.

Глава 7

ЧТО СГОРИТ, ТО НЕ СГНИЁТ

Цимбаларь, успевший исходить деревню, что называется, вдоль и поперёк, в избе старосты ещё ни разу не был, да его туда, честно сказать, и не тянуло — не хотелось лишний раз встречаться с психованной Валькой Деруновой.

К счастью, дверь открыла старуха с суровым лицом инокини — наверное, жена Ложкина.

Вежливо поздоровавшись, Цимбаларь спросил:

— Гражданка Архенгольц здесь проживает?

— Нету у нас таких, — недружелюбным тоном ответила старуха.

— Я про вашу новую жиличку спрашиваю, — пояснил Цимбаларь.

— А-а-а... Тогда заходи в горницу, — старуха отступила, пропуская его в сени. — Только снег с сапожищ не забудь обмести.

Изольда Марковна занимала одну из лучших комнат в избе, но своё присутствие в ней ничем пока не обозначила — кроме собственной персоны, конечно. Нe видно было ни багажа, ни всяких милых безделушек, которыми любая женщина спешит украсить своё жильё, хотя бы и временное. Даже знаменитый оранжевый комбинезон, вызвавший у деревенской публики столько пересудов, не мозолил сейчас глаза. Вся утварь в комнате, включая столовую посуду и домашние тапочки, принадлежала хозяевам. Это обстоятельство можно было объяснить двояко — либо фольклористка путешествует налегке, либо не собирается здесь долго задерживаться.

Цимбаларь ещё не успел толком поздороваться, как Изольда Марковна, имевшая вид пресыщенной жизнью оперной дивы, осведомилась:

— Сказки будете рассказывать или песни петь?

Цимбаларь, несколько уязвлённый такой бесцеремонностью, позволил себе резкость:

— Басни буду слушать. Ваши. Изложите цель своего приезда сюда и предъявите соответствующие документы.

— Разве здесь пограничная зона или режимный объект? — капризным тоном осведомилась Изольда Марковна.

— Здесь обыкновенная русская деревня Чаруса, покой которой я по долгу службы обязан охранять. Так уж повелось, что некоторые особенности её месторасположения привлекают сюда недобросовестных граждан, имеющих трения с законом. Они опрометчиво полагают, что в наших палестинах им будет гораздо спокойней, чем в крупных населённых пунктах. Вот я и взял себе за правило проверять всех приезжих.

— Короче, вы местный городничий, — Изольда Марковна понимающе кивнула головой. — Так сказать, отрыжка тоталитарной системы... А я сотрудница Московского института этнологии и антропологии имени Миклухо-Маклая. Собираю устное творчество угро-финских народов, к числу которых принадлежат и аборигены здешних мест — пермяки и зыряне.

Она протянула ему конверт, где находился паспорт, действительно выданный на имя гражданки Архенгольц, и официальное письмо вышеназванного института, призывающее местные властные структуры всячески содействовать благородной деятельности по изучению фольклора коренных народов Севера.

Видимых следов подделки эти документы не имели, и, переписав паспортные данные в блокнот, Цимбаларь вернул их хозяйке.

— Вы удовлетворены? — поинтересовалась она.

— Более или менее, — ответил он.

Можно было со спокойной совестью уходить, но что-то удерживало Цимбаларя на месте. Вне всякого сомнения, он видел эту женщину впервые. Голос её, за исключением разве что едва уловимых интонаций, был тоже не знаком ему. Но тем не менее некая смутная тревога зародилась в душе участкового, почему-то давая о себе знать ощущением странной пустоты под ложечкой. Он искал взглядом хоть какое-то подтверждение своих подозрений, но так и не находил его.

— Что вы на меня так смотрите? — жеманно осведомилась Изольда Марковна. — Спутали с кем-нибудь?