Уильям Дитц - Награда Мак-Кейда (Мак-Кейд - 4) Страница 35

Наблюдая за роботами, Молли вспомнила, как папа говорил, что механические приспособления всех рас сильно отличаются друг от друга в зависимости от условий обитания, физического строения и культурных традиций.

Например, механические уборщики в человеческих жилищах, как правило, выглядят человекоподобными, тогда как их финтийские аналоги имеют несомненное сходство со своими похожими на птиц создателями. Если так, то какая же из этих машин имеет облик пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмых?

Молли переводила взгляд с одного робота на другого, но не могла обнаружить особого сходства даже между ними. Конечно, форма зависит от того, для чего предназначена обслуживающая техника; возможно, это и объясняло разницу. Мустафа Понг прервал ее размышления. - О чем ты думаешь? - спросил он. Молли указала на экран и ответила:

- Роботы сильно отличаются друг от друга. Которых из них сделали сами пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые?

Понг был поражен. Эта девочка не переставала удивлять его. Сама того не понимая, Молли указала на величайшую тайну этих инопланетян, на их единственную слабость.

Правда заключалась в том, что пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые не создали сами ни одного робота, тем более корабля, и боялись рас с более высокоразвитой технологией.

Этот корабль был хорошим примером. Понг знал, что пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые заставили построить и вооружить его другую, более умелую расу.

Да, лишь единственное дело пришельцы делали по-настоящему хорошо, и этим делом была война. Око за око, зуб за зуб - во всем известном космосе они были самыми жестокими и кровожадными хищниками.

Еще более важным было то, что пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые всегда были полны решимости победить и достаточно безжалостны, чтобы не колеблясь истребить целые народы. Этого качества своих тайных союзников Понг не находил больше ни у одной из рас.

Но этими соображениями он не мог поделиться с Молли, поэтому он не ответил на ее вопрос, а посмотрел на наручный хронокомпьютер, сказав при этом:

- Идем, Молли, хозяин нас ждет.

Молли спрыгнула с кресла второго пилота. Мельцетийский мозговой слизень задрожал и окрасился во все цвета радуги.

Молли обошла Понга, чтобы быть подальше от мерзкой твари.

- Хозяин? Один из пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмых? уточнила она.

Пират кивнул со словами:

- Если быть точными, номер сорок семь тысяч семьсот двадцать первый. Ты будешь одной из немногих людей, которые имеют честь встретиться с представителем расы пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмых.

Понг едва не добавил: "...и остаться в живых", но решил сдержаться.

В полном одиночестве Понг и Молли спустились по трапу и оказались в ангаре. С левой стороны находилась шлюзовая камера. Судя по высоте, на которой находился пульт управления, Молли решила, что инопланетяне по меньшей мере на фут выше Фила.

Люк раскрылся и закрылся за ними. В ожидании Понг принялся насвистывать, перевирая мелодию. Казалось, пират был полностью поглощен раздумьями, и Молли от скуки принялась считать заклепки в переборке.

Потом шлюз раскрылся, и Молли разинула рот от удивления.

Там, где она ожидала увидеть чисто функциональный коридор или приемный отсек корабля, оказался холмистый луг, за которым вдалеке виднелся лес. Там, где должен был быть серый металл, густо оплетенный сетью проводов, труб и кабелей, светилось тусклое лиловое небо. Все казалось темным и пасмурным.

Заметив оцепенение Молли, Понг улыбнулся:

- Удивительно, правда? Умное сочетание тщательно отрегулированной биосферы и разных электронных хитростей. Как видишь, пятьдесят шесть тысяч восемьсот двадцать седьмые очень любят свою родную планету и берут с собой ее подобие, куда бы ни отправлялись.

Молли молча кивнула и пошла вслед за Понгом. Немощеная тропинка поднималась на холм, к купе странных деревьев. Или это было одно дерево?

Что бы это ни было, крепкие вертикальные стволы странного растения росли по кругу, образуя подобие стены. Густая пурпурная листва ниспадала к центру. Дерево, или деревья, казалось мрачным и зловещим.

Они были в десятке футов от этой купы, когда какое-то существо вышло из-за стволов и направилось прямо к ним. Молли ухватилась за руку Понга. Она уже сталкивалась с парой-тройкой видов представителей иных рас лицом к лицу, рылу, клюву или что там у них, и видела голографические снимки многих других мыслящих.

Родители Молли раз за разом повторяли ей, что не важно, насколько странной кажется другая раса на человеческий взгляд, не важно, как она разговаривает или пахнет, важно то, как она себя ведет. Могут ли они быть честными, хотя бы по своим понятиям? Знают ли, что такое сострадание? Именно такими мерками Молли учили оценивать других.

Но как Молли ни пыталась, ей не удавалось подавить страх, который просачивался из каких-то первобытных глубин ее души. От этой твари исходило столь неприкрытое зло, что кровь стыла у нее в жилах.

Номер сорок семь тысяч семьсот двадцать первый был около семи с половиной футов ростом. Его голова состояла из двух отдельных частей: вытянутого сигарообразного черепа с глазами, посаженными на обоих концах расположенной под прямым углом к черепу парой страшных челюстей. Они слегка разошлись, показывая ряды зубов. Из пасти свисала вязкая капля слизистой слюны.

У пришельца были узкие плечи, мускулистые руки и полупрозрачная желтоватая кожа. Туловище сорок семь тысяч семьсот двадцать первого слегка изгибалось назад, как у земного насекомого, которого Молли видела на учебных пленках, и балансировало на паре могучих ног. На каждой ноге было по три пальца, заканчивающихся двухдюймовыми острыми как бритва когтями.

Понг успокаивающе сжал руку девочки.

- Приветствую тебя, сорок семь тысяч семьсот двадцать первый. Существо без номера явилось, чтобы испросить твоей аудиенции, - почтительно произнес он.

Молли сглотнула, когда тварь уставилась на нее. Она заметила, что у инопланетянина огромные фасеточные глаза, которые, вероятно, улавливали больше света, чем ее собственные. Молли обратила внимание, что на шее у него висит транслятор. Он говорил на космическом эсперанто машиноподобным голосом, лишенным каких-либо интонаций или акцента.

- Я дарую тебе такую возможность. Это один из ваших детенышей?

Понг нахмурился, будто уловил в этих словах некий скрытый смысл, который ему не понравился, и ответил:

- Да, это детеныш, но не один из тех, о которых мы говорили. Этот принадлежит мне.

Молли подняла голову и посмотрела на Понга. "Детеныш"? "Говорили"? "Принадлежит мне"? И вообще о чем это они?