Елена Асеева - По ту сторону Солнца Страница 36

– А теперь, представьте себе начало фантасмагории. Первое, что пришло на смену дотоль царящей плотной темноте, – звучал голос негуснегести, вклиниваясь отдельными звуками в тело Даши, лаская его удивительно-родной, напевной мелодией проигрываемой на гуслях.

И Дарья, следуя за этим голосом и мелодией с которой дотоль начиналась ее родная земля, а после возникали задумки новых произведений, представила себе мельчайшую пятиконечную, красную звезду. Крошечное небесное светило нежданно вспыхнуло сильней, приняв прямо-таки рубиновый оттенок, и свершив кувырок в воздухе, воткнулось одним своим лучиком в углубление-выемку меж глаз Даши. И тот же миг откуда-то справа, словно разрывая находящуюся на заднем плане тьму, выскочил и внедрился в звезду, как раз между ее соседних лучей тончайший, серебристый бур (подобный сверлу дрели). Он стремительно быстро принялся накручивать на свою круглого сечения поверхность, прямо на малые канавки, покрывающие его и огромный зал с бело-светящимися стенами, и черный каменный цветок, и коридор, и самого сына Даши. Степенно вытягивая все это из диэнцефалона бурсака, пропуская через саму звезду, и вроде передавая через другой конец крутящегося бура, в едва заметную голубо-алую трещинку все еще видимую в черном полотне заднего вида.

Глава шестнадцатая

Дарья медленно отворила веки и увидела приглушенный бело-голубоватый свет, вплывающий в грот от лучей Рашхат. Она лежала на правом боку, и была плотно укрыта, точно спеленована какой-то и вовсе ажурной, чуть влажноватой материей, по структуре схожей с органзой. И первое, что услышала (точно после перенесенного, все чувства сошлись на слухе) это голосистый стрекот птицы и гулкое гудение чего-то мощного, словно двигателя автомобиля. Потому первая мысль, посетившая Дашу, была той, что прилетели за ней, дабы забрать на перепродажу, обмен или уничтожение, и она (впрочем, как и всегда) ничем таким не обладала. Однако, немного погодя, Дарья услышала шумное дыхание, сопровождаемое легким дрожанием струны гуслей, и тотчас сообразила, что слышит разговор велесвановцев, стоящих, вероятно, на дорожке. Незамедлительно дернув ногами и руками, жаждая освободиться от стянутости материи, она также мгновенно поняла, что более не чувствует боли ни в голове, ни в теле. Пропало и само онемение конечностей, и напряжение в них от испытываемой судороги, и даже кожа вновь приобрела положенное покрытие, и потому перестала сохнуть. Осталась только мощная слабость, вроде утомление от тяжелого трудового дня, в котором было потрачено много физических усилий. Слегка дернувшись и с тем вздев голову, Дарья смогла увидеть стоящих на дорожке негуснегести, Девдаса и Прашанта, и тот же миг услышала голос первого:

– Бурсак, полежите поколь смирно, не делайте никаких движений, я сейчас подойду. – И так как Даша враз замерла, исполняя указанное, все с той же бархатистой теплотой добавил, – а вы, Девдас, можете отправляться в Далибору. И не расстраивайтесь, что так получилось с бурсаком, обещаю, следующий будет вашим ссасау.

– Добро, ассаруа, – отозвался Девдас, и, выкинув вперед руку, положил ее на правое плечо Аруна Гиридхари, да шагнув ближе, прижался к его груди лбом, став на немного и сам точно ссасуа.

Негуснегести также пригнул голову и прикоснулся краем рта к макушке головы Девдаса, точно поцеловав его туда, тем напомнив Даше ласки солнечников, землян, людей. Затем он не менее нежно огладил края ноздрей Девдаса, когда последний выпрямившись, отступил от него, определенно, проявляя чувства любви. И опять же ласково прошелся на прощание по ноздрям Прашанта, таким образом, расставаясь со своими детьми, демонстрировал в отношении них все положенные родительские чувства и заботу.

Арун Гиридхари вошел в грот, когда и Девдас, и Прашант пропали из виду, уйдя в том направление, куда они дотоль шли. На чуток заслонив лучи Рашхат, он замер в проеме, пригнув голову и воззрившись на лежащую Дашу, а после, стремительно шагнув к ней ближе, опустился в позу лотоса. Все с той же легкостью он развернул ее на спину, внимательно оглядел с ног до головы, и, остановив взгляд на глазах, протянув правую руку к лицу, большим пальцем очень бережно оттянул нижнее веко, негромко отметив:

– Удивительные, какие у вас радужки, зрачки, и сам цвет нижнего века. Я еще такого не видел, ни у одного велесвановца. Темно-лиловые радужки, синий зрачок и розовые веки, изумительное сочетание, – теперь он едва коснулся подушечкой самого глазного яблока, и умягченно спросил, – значит, бурсак, звучит не очень?

Даша слегка кивнула (так как позволяла стянутость материи), ощущая в присутствии этого велесвановца спокойствие, что даже тоска, по сыну отступив назад, приглохла.

– А, что вы скажите, коли я вас до выбора имени буду звать авгур? – вопросил Арун Гиридхари, той простой фразой не просто считаясь с мнением юного велесвановца, но и располагая его к себе, опутывая собственной теплотой, нежностью. – Авгур, всего-навсего статус среди велесвановцев, оный теперь вы носите, и весьма почетный. Но ежели он не вызывает неприятных ассоциаций, могу предложить его взамен бурсаку.

– Ага, – неуверенно отозвалась Дарья, успокаиваясь и понимая, что ее не отправят на перепродажу, обмен или уничтожение, а гудит на самом деле не автомобиль или судно, а похоже та самая птица, которая в данный момент, устав ожидать, прилегла на дорожку, спрятав под своим мощным телом ноги.

– Сейчас вы покушаете, голубчик, – молвил Арун Гиридхари, видимо, сочтя прозвучавшую утвердительную частицу, как согласие, и вновь огладил подушечкой пальца веки глаз ссасуа, сначала левого, потом правого, словно любуясь им. – Засим мы отправимся с вами в слободу Вукосавку, где вы станете жить, расти и учится. Понеже с сего момента вы будете проживать со мной, и я стану вашим ассаруа.

– Вы? – повторила вслед за негуснегести Даша, внутри нескрываемо радуясь, что будет жить и соприкасаться с этим удивительно родным созданием, которого враз полюбила. Арун Гиридхари едва заметно кивнул, подтверждая вопрошание юного велесвановца, и, вроде упреждая новый вопрос дополнил:

– Будете моим ссасуа, потому как обладаете способностью фантасмагории, – и принялся неторопливо расстегивать места стыка на материи, в кою была укутана Дарья. – А поелику вы еще весьма юны, и не только ваша плоть, но и диэнцефалон, последствия прихода фантасмагории могу снять один я. Абы во мне, в отличие от иных велесвановцев, компоненты информационных кодов живые, способные давать продолжение, потомство, способные меняться и подстраиваться под необходимые меры.

Он, наконец, высвободил Дашу из плена платка, и, обхватив за плечи, также рывком поставил на ноги. Продолжая придерживать за одно плечо, ибо ее от слабости раскачивало взад-вперед и перед глазами поплыло досель наблюдаемое, негуснегести подался вперед с позы лотоса, и, привстав, уперся коленом правой ноги в мох. Протянув руку влево, он подхватил лежащий возле стены свернутый дхату, и, накинув на плечи юного велесвановца, сам просунул его руки сквозь проемы рукавов, сомкнув стыки на груди. Все тем же рывком Арун Гиридхари сгреб расстеленную на мху материю, и, швырнув ее в сторону, разком усадил Дашу, прислонив спиной к стене грота. Негуснегести проделал переодевания столь быстро, что юный авгур, кажется, того и не приметил, ощутив только слабость в голени и приходя в себя, когда вновь послышался его бархатисто-нежный голос:

– Я не беру ссасуа, – сказал он, точно стараясь расставить все точки над «и» и более не вызывать вопросов. – Поелику, весьма занят. Не только управлением планетой Велесван, но и политикой Веж-Аруджаном, а также необходимым присутствием в Великом Вече Рас. Абы велесвановцы, одна из основополагающих рас нашего Веж-Аруджана, обладают особыми способностями и оказывают послуги иным высокоразвитым расам. – Арун Гиридхари снова переместился, приняв позу лотоса, сев как раз напротив Дарьи, и неторопливо продолжил, – впрочем, порой мне приходится делать исключения, и брать на воспитание ссасуа. К таким исключениям относятся три первых моих ссасуа: Юджеш, Маниш и Девдас, с которых началась раса велесвановцев. А также мой последний ссасуа Пракаш, который обладал, как и вы, способностью фантасмагории, поелику его пришлось забрать у Маниша и растить самому. Хотя сие было давно и Пракаш уже сам ассаруа. Понеже я несколько ошарашен, что у нас новый авгур, не просто ссасуа, а наблюдающий грядущее велесвановец.

Арун Гиридхари величаво поднялся на ноги, проделав это очень быстро, и слегка пригнув голову, воззрился сверху вниз на Дашу, демонстративно любуясь ею, посему последняя, ощутив, тот нежный взгляд, произнесла, уже и сама толком не понимая зачем:

– А почему велесвановцы называют жителей планеты Сим-Ерьгл не симерьгловцами, а ерьгловцами? – задавая тот самый определенный Девдасом, как несущественный вопрос, однако, весьма ее заинтересовавший, и вздев голову, уставилась на ассаруа.