Сергей Лексутов - Полночный путь Страница 36

Очистив противень, они осушили еще по кружке меду, подождали, чтобы жареха улеглась в желудках, и принялись за похлебку. Серику казалось, что в него уже ни кусочка не влезет, но лишь черпнул первую ложку душистого варева, да так и выхлебал полкотла, остальное волхв осилил, даром что худой и жилистый.

До дна жбана было еще далеко, когда Серик ощутил, что вот-вот свалится под стол. Да-а… Крепок медок у волхва… Кое-как доковыляв до лавки, Серик свалился на одеяло из волчьих шкур, с наслаждением вытянул ноги и, ощущая приятную истому, отплыл в крепкий сон.

Проснулся он от слабого запаха смолистого дыма — в печке, потрескивая, разгорались сосновые дрова. Чурила уже покрошил на противень сохачье сердце, остатки легкого, а в котле заваривал похлебку из мелко нарезанных кусочков мяса. Спросил, пристраивая противень на таган:

— Медку принести, голову поправить?

Серик проворчал:

— Последнее дело — пить с утра… Да и в дорогу мне… Когда хмель выходит, шибко холодно становится…

— Ну и правильно… — усмехнулся волхв. — Твой отец таким же был: с вечера жбан меду выцедит, а с утра — как огурчик… Хотя… Дурная примета — оставлять недопитое… Там, со вчерашнего, в жбане осталось…

— Щас, на двор только сбегаю… — пробормотал Серик.

— Ты только в прорубь с разгону не ныряй, — проговорил волхв, — я малость промахнулся, и на мелком месте ее продолбил. Все руки не доходят, на другом месте продолбить…

Посидев в уютном нужнике, Серик скинул рубаху и принялся кидать тяжеленное дубовое бревно, на котором волхв рубил травы и колол дрова. Задушено хекая, швырял вперед, вытягивал из снега, и пружинисто распрямляя спину, швырял назад, или подкидывал высоко вверх и ловил на плечи, ловко пружиня ногами. Пудика четыре-пять бревешко весит, удовлетворенно подумал про себя, когда тело раскраснелось, налившись упругой силой. Но мешок с песком несравненно приятнее… Все ж таки ободрался одним местом о бревно…

Добредя до проруби, разбил специальной колотушкой наросший за ночь ледок, и, скинув сапоги с портками, слез в воду. Ноги тут же уперлись в песчаное дно. Н-да… Едва по бедра… Серик присел, ощущая, как поджимается живот от холода. Течение было сильным, струи обегали бока и плечи, будто русалки гладили своими ледяными ладонями… Взревев медведем, Серик взметнулся из проруби и помчался к избе, размахивая одеждой.

Увидя его, волхв рассмеялся:

— Экий ты еще стригунок, Серик… Одевайся, да садись к столу… Ты нынче же надеешься до дому доехать?

Натягивая штаны и рубаху, Серик проговорил раздумчиво:

— Вряд ли… Шибко тяжелый груз…

— Да-а… Добыча завидная… — протянул волхв. — А я думал, ты быка завалишь…

— Эт, почему же? — удивился Серик.

— А потому, что молодой ты и глупый…

— Ну, не завалил же быка!.. — ухмыльнулся Серик.

— Эт, потому, что уже поумнел маленько. Да и не велика ценность такого трофея… Кабы он с рогами был…

Серик засмеялся:

— Вот ежели бы я к тебе осенью на охоту приехал, то, поди, и соблазнился бы таким трофеем. А безрогая сохачья голова ничем от коровьей не отличается…

Чурила поставил на стол жареху, выставил котел с похлебкой и принялся разливать остатки меда из жбана. Сосредоточенно следя за ковшом, заговорил медленно:

— Шарап со Звягой собирались по медведю на каждого взять…

— Ну и што?.. — пробормотал Серик, выбирая ложкой на противне кусок повкуснее. — Может, не нашли?..

— Тут медведей полно, сам знаешь… Не далее, чем в двух верстах в той стороне — берлога, — волхв махнул ковшом. — А в той стороне — еще… — волхв махнул ковшом в другую сторону.

Серик, подув в ложку, удивленно спросил:

— Ты думаешь, они его стронули?.. И тебе не сказали?.. Ну-у… Шарапа со Звягой подозревать в таком…

— Всякое бывает… — мрачно обронил волхв. — Ты ж знаешь, как Шарап кичится своим охотничьим искусством…

Наевшись, не хуже, чем вчера, допив остатки меду, они вышли на улицу. Волхв растворил ворота двора, Серик вывел коня из парного тепла хлева. Конь радостно пофыркивал; видать ему не очень-то нравилось, стоять в обществе коровы, кур, да еще парочки сварливых коз.

Присев на край саней, волхв вдруг спросил:

— А чего это тебя в войско понесло? Сам говорил, князь Роман умелый воин… С чего это он необученного строю сосунка в битву взял?

Серик неохотно проворчал:

— Я ж говорю, стрельцом стоял…

— Шарап со Звягой, бывшие дружинники, но вот уже лет пятнадцать в строю не стояли, так, поди, и не пошли в войско… На стенах сидели… — волхв явно забавлялся, в усах пряталась язвительная улыбка. — Эт, ты что же, на купеческую дочку глаз положил?

Серик промолчал, вздохнул только. Волхв проговорил серьезно:

— Не тужи, Серик, такие, как ты и заморских принцесс бывает, умыкают…

Чтобы перевести разговор на другое, Серик хмуро проворчал:

— А тебя шатун не беспокоил?

Чурила пожал плечами:

— Меня он и не побеспокоит… Даже если и бродит поблизости. Может, и не поднимали Шарап со Звягой второго медведя?.. Может и подняли, да его волки задрали… Хотя, маловато тут волков… Они ж предпочитают, чтобы поляны широкие были, да поля… Ну, тут гуляет стайка из трех щенков летних, да волчицы. Батя-волк куда-то отлучился… Но волчица никогда не поведет неопытных щенков на шатуна…

Рывком затянув хомут, Серик оглядел припорошенную инеем рогожу, в которую было завернуто мясо, проговорил раздумчиво:

— А чего ж он ко мне не приставал, когда я неподалеку уже от твоей избы на ночевку останавливался?

— А потому не приставал, что ты без добычи был. Теперь, точно не пропустит…

— Ну… — Серик скептически цыкнул зубом. — Очень уж умен твой лесной хозяин…

— Все ж таки ты осторожнее, Серик… — пробормотал волхв. — Зима к концу катится, шатун совсем отощал… Примерно к марту шатуны погибают… Так что, этому недолго осталось… Но дел бы он много еще натворил, будь места полюднее…

Серик даже и садиться в сани не стал; хоть и богатырский у него был конь, привычный носить витязя в доспехах, но утянуть почти целиком сохатого по снежной целине — и для него было тяжеловато. Махнув волхву на прощанье, Серик гикнул, щелкнул вожжами. Конь поплясал на краю утоптанной площадки, но потом все же сошел на припорошенную снегом свою колею. Скрипели полозья, легкий морозец бодрил, поход обещал быть не менее приятным, чем сюда, налегке. Зато теперь гора мяса, есть не переесть до самой весны. А то Батута, намахавшись в кузне молотом, без доброго куса мяса чувствовал себя голодным. Да и Серик тоже, не говоря уж о Ярце. Версты через три, Серик вдруг заметил, что конь тревожно прядает ушами, и, несмотря на глубокий снег, пытается даже перейти на рысь.