Феликс Крес - Северная граница Страница 39

- Еще два дня такой метели и мороза, - отозвался второй десятник, - и кони начнут падать. Нужно их лучше кормить, ведь если мы лишимся коней, то...

- Завтра или послезавтра погода улучшится.

- А вдруг нет? Допустим, даже улучшится, еда нам что, с неба свалится?

- Амбеген поехал в Тор. Вернется с едой и зимней одеждой.

- Вернется, но когда? В прошлый раз, уехав в Тор, он только через месяц вернулся. А у нас в Эрве запасов столько, что в седле можно унести... Даже возвращаться туда не хочется. Какая разница, здесь - голод, там - голод...

Тереза встала:

- Вы просили, чтобы я с вами посоветовалась. Что ж, я согласилась и посоветовалась. Идем.

- Куда, госпожа?

- В деревню на ночлег, как обычно. Да, предыдущая была сожжена, но это не означает, что и со всеми случилось то же самое. Сараев крестьянам не жалко, хоть не на снегу будем спать...

- Зато еды жалко! - в отчаянии крикнул десятник. - А что это за война с пустым брюхом да на таком морозе?!

Тереза уже проходила мимо, направляясь в сторону лошадей. Неожиданно она развернулась и ногой врезала сидящему в лицо. Это был не показной пинок, но тяжелый удар, от которого офицер рухнул в снег, зажимая рот. Из замерзших разбитых губ хлынула кровь.

- Тон смени! - бросила она. - Я сказала - идем, и ты должен отвечать: "Так точно, госпожа!" Взять его, посадить на коня, и вперед!

Она повернулась, подошла к изможденной лошади и вскочила в седло.

- Едем! - крикнула она солдатам. - Ну? Кому-то еще холодно?

Легионеры видели, что случилось с десятником. Но все же один отозвался:

- Да, госпожа. Мне холодно.

Тереза мгновенно сообразила, что остальные скажут то же самое. Времени на раздумья не оставалось. Едва прозвучали эти слова, она стянула с себя потрепанный плед и швырнула его под ноги солдату.

- Держи, будет теплее.

Затем сняла серый плащ, оставшись в одной кольчуге и мундире, под которыми были лишь тонкая рубашка и военная подстежка. Держа плащ, переброшенный через руку, Тереза спросила:

- Ну, кому еще холодно?

Ответа не последовало.

Подсотница бросила плащ на снег.

- Если кто решится, пусть поднимет, - с презрением проговорила она. Еще могу отдать мундир и юбку. А когда буду совсем голая, вы меня еще оттрахайте - погрейтесь. Лучше до того, как я остыну.

Она сочно сплюнула, потом выпятила губы:

- Вояки... И вот этим я командую?..

Она сжала ногами ввалившиеся бока коня.

Немного спустя ее догнал один из солдат. К тому времени выступавшие из коротких рукавов предплечья и локти Терезы посинели от мороза. Солдат протянул руку, возвращая ей плащ и плед.

- Ваше благородие... Этого больше не повторится.

Она спокойно посмотрела на него:

- Посмотрим. Убери эти тряпки с глаз моих долой. Ты говорил, что тебе холодно, хоть на посмешище себя не выставляй. Вернуться в строй.

- Есть, госпожа, - пробормотал солдат.

Он поспешил убраться. Всю остальную часть пути он вынужден был везти отобранную у командира одежду.

Тереза вела отряд до самого захода солнца, безошибочно находя нужное направление в большой белой пустыне, которую окутывала дрожащая снежная пелена.

Плачевное состояние отряда все же тронуло сердца крестьян, и солдаты получили немного еды. Расплатились остатками личного серебра Терезы: воинские расписки не стоило даже показывать. Алерцы, недавно заглянувшие в деревню, сожгли две хижины. Возле пепелища остался большой, почти не пострадавший, теперь ничейный сарай. Солдаты нарубили крестьянам целые поленницы дров, чтобы таким образом заработать дрова для себя. Все разместились в сарае. Лошадей поставили у одной из стен, а посреди свободного пространства разожгли костер. Сухое дерево давало не слишком много дыма, который, впрочем, быстро улетучивался сквозь щели в стенах и частично очищенной от снега крыше. Помещение, каким бы оно ни было, все же защищало от ветра, и вскоре от огня, тел людей и животных и дыхания стало почти жарко... По крайней мере, так казалось продрогшим солдатам, поскольку на самом деле достаточно было чуть отодвинуться от огня, чтобы изо рта снова пошел пар.

Лежа в углу на одолженном у крестьян сене, накрывшись по шею, Тереза ощущала блаженное тепло. Ее постоянно посещала мысль о том, чтобы напиться до потери чувств. Но водку следовало экономить... хотя разве она может напиться, командуя отрядом? Спиртное действовало на нее плохо: уже после нескольких хороших глотков Тереза начинала клеиться к мужчинам или искать повода для ссоры. Здесь и сейчас она не могла себе такого позволить.

Порой она проклинала судьбу, что не родилась мужчиной. Как солдат, отвагой и силой духа она превосходила всех сидящих в этом сарае и многих, многих других. Это она знала наверняка. Но... Пусть для женщины она весьма вынослива и сильна. Увы, от этого она не перестает быть женщиной...

Однако Тереза прекрасно осознавала, что на самом деле подобные мысли приходят лишь в минуты дурного настроения. Она любила и хотела быть женщиной. Правда, немного другой... Такой, которую бы желали мужчины. И не какие попало. Настоящие мужчины. Когда-то она думала, что нужно во всем с ними сравняться, верила, что они будут ценить в ней то, что привыкли ценить в себе. Неправда. Они готовы восхищаться женщиной-воином до тех пор, пока она не превосходит их. Настоящая женщина - это женщина... с дартанского гобелена. Когда-то она видела такой. Он изображал одну из трех легендарных сестер, которых Шернь много веков назад послала на борьбу со злом. Кое-кто этому действительно верил. У девушки с гобелена были груди, как кочаны капусты, подведенные черным ресницы и брови, румяна на щеках, а в маленькой изящной руке - меч, центр тяжести которого находился в громадной рукояти... Отдельные части золотых доспехов были соединены с помощью ажурных цепочек, а все вместе было устроено столь хитро, что самые уязвимые места оставались без какой-либо защиты. Плюс великолепная шкура степной пантеры на спине. Стоило обладательнице всей этой амуниции чихнуть, разукрашенные доспехи разлетелись бы во все стороны, а голая девица, запутавшись в меховых полах, рухнула бы наземь, широко расставив ноги... Наверное, именно этого от нее и ждали. Нет, посланница Шерни не может выглядеть столь безнадежно. Однако что поделаешь, если как раз такими воительницами и восхищаются мужчины? Хищными, вооруженными, сильными, но только внешне. Разве достойна уважения, тем более желания, обычная баба в простой кольчуге, командующая конницей, как никто другой на свете? Такой же мужчина, занимающийся тем же самым, - вот он достоин, а она...

Тереза прикрыла глаза. Бесполезные размышления. Лучше составить план действий на завтра.