Клиффорд Саймак - Фото битвы при Марафоне Страница 4

-- Во всяком случае, заглянуть надо -- просто на случай, если там окажется кто-нибудь. Я полагаю, Хемфри согласен задержаться здесь и указать дорогу "Скорой".

Естественно, Хемфри был несогласен, но возразить не мог. Надо же, такой шанс заглянуть в Вигвам, а то и попасть внутрь -- и его сбрасывают со счетов! Надо отдать ему должное -- из затруднительного положения Хемфри вышел с определенной долей изящества, любезно пообещав дождаться "Скорой".

Вигвам приметен своей массивностью даже издалека, хотя и наполовину скрыт деревьями и зеленой изгородью -- но истинные его размеры можно осознать, только въехав на дорожку, ведущую к стоящему особняком гаражу с "Кадиллаком". Дело в том, что холм, к склону которого приткнулся дом, возвышаясь над ним, своей величиной как бы подавляет Вигвам, и лишь при взгляде с дорожки становится ясно, насколько Вигвам велик.

Когда мы подъехали к дому и остановились, шериф выбрался из своей машины и сказал:

-- Самое смешное, что за все это время я здесь впервые.

Мне пришло в голову то же самое. Время от времени, проезжая мимо и видя Стефана, я жестом приветствовал его, но ни разу не остановился. Иногда и Стефан махал рукой мне в ответ, но нечасто.

Дверь гаража была распахнута, и "Кадиллак" стоял на своем месте. Сам гараж выглядел как-то странно, но я никак не мог понять, в чем дело, пока внезапно не осознал, что помимо машины там ничего нет. Этот гараж избег участи большинства гаражей, быстро превращающихся в склады ненужных вещей.

От дорожки к дому вели выложенные из плит ступени. Перед террасой располагалась узкая полоска ровной земли. Газон украшали пляжные зонты веселых расцветок, выглядевшие при том довольно уныло: их изодранное ветром полотно давно выгорело на солнце, утратив первоначальный цвет.

Никто не показывался. Более того, отовсюду здесь веяло запустением. Ощущение было такое, будто никто не жил здесь с самого момента постройки, будто все сорок лет дом простоял пустой, понемногу ветшая от времени и непогоды, не дав приюта ни одной живой душе. Не понимая, что со мной происходит, я все-таки не мог отделаться от этих странных мыслей, наверняка зная, что заблуждаюсь -ведь Стефан проводил тут немало времени, а порой наезжали и другие.

-- Ну, -- решил шериф, -- по-моему, пора подойти к двери и узнать, есть ли кто дома.

В голосе его прозвучала неуверенность. Да я и сам чувствовал себя здесь неуверенно, будто нежеланный гость, заявившийся без приглашения на званый обед, где все гости наперечет. Многие годы неведомые обитатели этого дома трепетно берегли свое право на одиночество -- и вдруг врываемся мы, бесцеремонно нарушаем их драгоценное уединение, да вдобавок выставляем в качестве повода недавнюю трагедию.

Шериф протопал по ступеням, остановился перед дверью и постучал. Не дождавшись ответа, начал колотить кулаком -по-моему, чисто рефлекторно; он не хуже моего чувствовал, что тут ни единой души. Не добившись успеха и на этом этапе, большим пальцем нажал на ручку двери, и та легко распахнулась.

-- Эй, есть кто живой? -- просунувшись в двери, позвал шериф и тут же, не дожидаясь ответа, вошел.

За дверью находилась большая комната. Можно было бы назвать ее гостиной, да только таких больших гостиных я не видел ни разу в жизни. Пожалуй, назову ее салоном -- это слово подходит лучше. Обращенные к дороге окна были задернуты плотными шторами, и в салоне царил полумрак. Повсюду в беспорядке стояли стулья и кресла, а у стены напротив окон высился чудовищный камин. Но все это промелькнуло у меня где-то на периферии сознания, ибо мое внимание сразу же поглотил странный объект, стоявший в самом центре салона.

Шериф неторопливо подался вперед, шаркая ногами, и проворчал:

-- А это еще что за чертовщина?

Под этим изящным определением выступал прозрачный куб, установленный на платформе примерно в футе от пола. На месте его удерживала рама, вроде бы металлическая. Внутри куба без всякой поддержки располагались зеленые ленточки, наподобие тех, которыми размечают границы футбольного поля. Ленты всевозможной длины -- от очень коротких до очень длинных -- пересекались под разными углами, некоторые даже извивались зигзагами. А среди них были беспорядочно разбросаны светящиеся синие и красные точки.

Шериф остановился возле куба, пристально глядя внутрь и негромко спросил:

-- Мистер Пайпер, вы хоть раз видели что-либо эдакое?

-- Ни разу.

Я присел на корточки и занялся внимательным изучением куба, отыскивая хоть какие-нибудь признаки идущих к светящимся точкам проводов. Никаких проводов не было и в помине. Я потыкал пальцем и ощутил что-то твердое; но не стекло, стекло бы я сразу узнал. Я попробовал в нескольких местах -- везде одно и то же.

-- Ну, и какие выводы, мистер Торнтон? -- поинтересовался шериф.

Я не нашел ничего умнее, чем ляпнуть:

-- Это не стекло.

Внезапно положение одной из синих точек изменилось, но не плавно, а единым скачком, настолько быстро, что уследить просто невозможно. Только что она была здесь, и вдруг оказалась в другом месте, в трех или четырех дюймах от прежнего.

-- Ого, -- удивился я, -- да эта чертовщина работает!

-- Наверно, какая-нибудь игра, -- неуверенно пробормотал шериф.

-- Трудно сказать, -- возразил Невилл. -- Нет никаких оснований для определенных умозаключений.

-- Пожалуй. В общем, курьезная штуковина. -- Шериф подошел к окну и начал возиться со шторой: -- Впущу немного света.

Я не двинулся с места, продолжая наблюдать за точками, но они больше не двигались.

-- Я бы сказал, четыре фута, -- подал голос Невилл.

-- Что четыре фута?

-- Ящик. Куб, четыре на четыре. Каждое ребро -- четыре фута.

-- Похоже на то, -- согласился я.

Шериф наконец раздвинул шторы, и комнату залил дневной свет. Я встал с корточек и огляделся -- вид у салона был заброшенный. На полу ковер, повсюду стулья и кресла, диваны и журнальные столики у стен, канделябры с оплывшими свечами, камин; но ни картин на стенах, ни статуэток на каминной доске -- вообще никаких мелочей, только мебель.

-- Вид такой, -- заметил Невилл, -- будто переезд так и не закончился.

-- Ладно, -- сказал шериф, -- пора за работу. Давайте поищем хоть какую-нибудь путеводную ниточку: бумаги, квитанции, телефонный справочник -- да что угодно! Должны же мы знать, кого уведомить о смерти Стефана.

На обыск всего дома много времени не потребовалось -- все остальные комнаты выглядели такими же запущенными, как салон. Только необходимая мебель, и все. Ни бумажки, ни пуговки -- ровным счетом ничего.

-- Невероятно, -- пожал плечами шериф, когда мы вышли на улицу.

-- И что теперь? -- полюбопытствовал я.

-- Узнаю в окружной регистрационной палате имя владельца.

Домой мы вернулись только к полудню. Я хотел жарить яичницу с беконом и уже выложил бекон на сковородку, когда Невилл остановил меня:

-- Не суетись. Поедим чуть позже. Мне надо тебе кое-что показать.

Голос его подрагивал от напряжения, и это меня встревожило: за все время нашей дружбы такое случилось впервые.

-- Невилл, в чем проблема?

-- Вот в этом, -- он сунул руку в карман пиджака, извлек полупрозрачный кубик дюймов четырех высотой и положил его на кухонный стол. -- Погляди-ка внимательно, и скажи, что ты об этом думаешь.

Я поднял кубик и озадаченно взвесил на ладони: он оказался тяжелее, чем я ожидал.

-- Осмотри его, -- подсказал Невилл, -- загляни внутрь. Поднеси к глазам и загляни, иначе ничего не увидишь.

Вначале я и в самом деле ничего не увидел, но когда поднес кубик к самым глазам, то разглядел в нем что-то вроде сцены древней битвы. Фигурки были совсем крохотные, но выглядели совсем как живые, и даже цветом ничуть не отличались от настоящих. Кубик оказался произведением искуства, и тот, кто его изготовил, был истинным мастером своего дела.

Да притом там заключались не только фигурки воинов, но и пейзаж -- битва разыгрывается на плоской равнине, вдали виднеется водная гладь, а чуть правее -- холмы.

-- Великолепно, -- восхитился я. -- Где взял?

-- Великолепно?! И больше тебе сказать нечего?

-- Впечатляет, если так тебе более по душе. Но ты не ответил. Где ты это достал?

-- Кубик лежал рядом с телом Стефана. Скорее всего, был у него в кармане пиджака, а медведь разодрал карман.

Я протянул кубик Невиллу.

-- Непонятно, зачем носить такую вещь при себе.

-- Вот именно! Точно так же подумал и я. И выглядит кубик странно -- на пластик не похоже, и стекло тут ни при чем. Ты обратил внимание?

-- Да. А если вдуматься, то и наощупь он какой-то не такой. Вроде твердый, но ощущения твердой поверхности под пальцами нет. Как у того большого куба в Вигваме.

-- Подумать только, -- сказал Невилл, -- в тот самый момент, когда я столкнулся с человеческой гибелью, когда перед моим потрясенным взором лежал еще не остывший труп, меня вдруг заинтересовал валявшийся рядом кубик. Все-таки какой неожиданной может оказаться реакция на шок! Должно быть, в таких случаях человек бессознательно переключает внимание на какой-нибудь посторонний предмет, не имеющий прямого отношения к причине шока, но и не совсем далекий от нее. Наверное, таким образом подсознание стремится ослабить воздействие нахлынувших разом чересчур сильных потрясений, способных нарушить рассудок. А если осознание происходит мало-помалу, то человек удерживается в норме. Ну, не знаю, я недостаточно хорошо разбираюсь в психологии, чтобы судить об этом, то есть, совсем в ней не разбираюсь. Словом, тут кубик, там Стефан, я гляжу на кубик и мне вопреки логике кажется, что кубик гораздо важнее. Впрочем, это можно понять, ведь Стефан все эти годы оставался для меня скорее объектом, нежели субъектом. Он не успел обзавестись в моих глазах личностью -- просто некто, способный махнуть рукой издали, не проронивший за всю свою жизнь почти ни слова. Мы даже носом к носу ни разу не столкнулись.