Владимир Малов - Я - Шерристянин Страница 4

В голове у Миши Стерженькова был хаос. Мысли переплелись в невообразимый клубок. Затем все из головы куда-то исчезло, и она стала пустой и очень легкой.

Антенны зашевелились все сразу, и тогда внутри Мишиной головы раздался шорох, похожий на тот, что издает иголка проигрывателя, когда кончается пластинка.

Вслед за ним послышались звукосочетания, не имеющие никакого смысла. Строй их быстро менялся, как если бы говоривший то и дело переходил с одного языка на другой.

И наконец прозвучали первые слова на родном Мишином языке:

- Существо разумное, коренной обитатель планеты, данные автоматических зондов это подтверждают.

Миша Стерженьков мотнул головой.

Антенны шевелились без устали. "Черепаха" напоминала теперь, скорее, крупных размеров дикобраза:

- Это планета Земля, третья от звезды, которую вы зовете Солнцем? спросил кто-то в Мишиной голове, видимо сомневаясь.

- Земля, Солнце,- с трудом выдавил из себя Миша, облизывая пересохшие губы.

- Планет очень много. Комплексные исследования грандиозного охвата. Ошибки не исключены, хотя их никогда еще не бывало, - сказал кто-то в Мишиной голове. Интонации были извиняющимися.

Миша устало кивнул и стал выползать из воды. Теперь им владело какое-то странное оцепенелое равнодушие. Конструкция попятилась, сохраняя расстояние между собой и Мишей неизменным.

В Мишиной голове снова возник чужой голос. Теперь его интонации стали монотонными и даже какими-то скучными, словно бы он повторял вещи, которые приходилось говорить уже десятки тысяч раз:

- Планета Шерра лиловой звезды Па-Теюк проводит комплексные исследования по разведке разумной жизни в грандиозном районе Вселенной. Первый этап: засылка автоматических зондов в районы, предположительно благоприятные. У вас на планете выявлена разумная жизнь. Зонды здесь уже были, выяснено среди прочего, что планету вы называете Землей, а звезду Солнцем.

Голос монотонно бубнил, и каждое слово накрепко оседало в голове Мишы Стерженькова. Способность изумляться была им начисто потеряна, сейчас он воспринимал, и только. Голос продолжал бубнить:

- На Земле начинается второй этап исследований - разведка непосредственно, изнутри. Внешность землян и шерристян отлична друг от друга. Чтобы провести второй этап незаметно для обитателей Земли, на мозг разумного обитателя планеты будет наложена соответствующая матрица, после чего он потеряет свое обычное сознание и приобретет сознание, склад мышления и все психические свойства и способности среднего жителя планеты Шерра. Став как бы шерристянином и смотря на все его глазами, разумный обитатель планеты начнет аккумулировать в своем мозгу информацию об окружающем его мире. Собранная информация в свое время будет изъята из его мозга. Землянин после этого безо всякого вреда для себя вновь обретет привычное сознание. В случае положительных результатов второго этапа исследований на Землю будет направлена экспедиция шерристян для установления непосредственного Контакта.

Щелк! Все антенны одновременно втянулись в конструкцию, и она вновь стала похожа на черепаху. Потом на ней распахнулись какие-то створки, и на кронштейнах вперед выдвинулся небольшой сферический колпак ярко-желтого цвета. Колпак остановился на расстоянии нескольких сантиметров от Мишиной головы.

Голос вновь забубнил:

- Время, после которого происходит полная трансформация сознания,- одна сорок восьмая времени полного оборота планеты вокруг оси.

Мишей Стерженьковым все еще продолжало владеть оцепенение.

Колпак немного повертелся возле его головы, к чему-то примериваясь. Послышалось негромкое и протяжное гудение, потом кронштейны сложились, створки захлопнулись, и "черепаха" по наклонной плоскости вернулась на свое прежнее место.

Оцепенело Миша Стерженьков пронаблюдал, как поднялась наклонная плоскость, как вновь стали меняться цвета фантастического сооружения, как оно опять стало таять в воздухе и превратилось в ослепительную вспышку, после которой раздался густой, басовый звук, постепенно сходивший к комариному писку...

Все тише, тише, и вот звук угас совсем, и Миша Стерженьков один остался на берегу, все еще стоя на четвереньках. И когда прошло это состояние оцепенения, Миша обхватил голову руками, словно боялся, что она вот-вот расколется.

Потом он заметался по берегу, не зная, что делать, что предпринять.

И наконец Миша Стерженьков побежал прочь - побежал, забыв учебник и одеваясь на ходу, побежал без оглядки и совсем не спортивно, даже еще не зная толком, куда и зачем он бежит.

Похоже было, что Миша растерялся вконец... Ну, а как бы вы повели себя, уважаемый читатель, как бы повели себя, если бы это вам спустя полчаса предстояло стать инопланетянином среди людей, разведчиком далекой и загадочной планеты Шерра из системы лиловой звезды Па-Теюк?..

Глава вторая

Виктор Витальевич Ворошейкин все взвесил, все обдумал и сделал логическое умозаключение. Во всем, конечно, виновна была кошка Пенелопа. У кошки были отвратительные манеры и ужасающие привычки. Для нее не существовало ничего святого, и, уж во всяком случае, ей ничего не стоило забраться на письменный стол, чтобы утащить с него бесценный клочок бумаги, содержащий блистательную, неожиданно вспыхнувшую догадку о том, как именно древние эстуарцы обозначали в своих текстах глаголы. Догадка была важным научным событием, крупным шагом вперед в разгадке тайны эстуарского языка, замолчавшего тысячелетия назад, но вот явилась кошка Пенелопа, любимица Марьи Ивановны, жены, и все теперь может пойти насмарку.

Отчаянно вытянувшись на полу и орудуя длинной щеткой, профессор попытался выгрести отвратительное животное из-под книжного шкафа, но кошка мгновенно шмыгнула в другой угол кабинета и теперь насмешливо смотрела на преследователя, уютно устроившись между египетской мумией и толстой кипою карфагенских свитков. Виктор Витальевич с досады даже всхлипнул и, расслабив на паркете тело, дал себе короткий отдых.

Звать на помощь жену было унизительно и недостойно. Некоторое время профессор сосредоточенно думал, потом он сделал вид, что не обращает больше на Пенелопу никакого внимания, и стал наблюдать за ней украдкой. Пенелопа подняла белоснежную лапку и стала ее тщательно вылизывать. Клочка бумаги с бесценными научными соображениями при кошке не было. Слегка удивившись, Виктор Витальевич заглянул под шкаф, но его не было и там. Однако виновным в пропаже не мог быть никто другой, кроме кошки (листочек только-только был под рукой), и Ворошейкин вынужден был с ней заговорить.

Отношения Пенелопы и Виктора Витальевича давно уже были сугубо официальны, профессор и кошка были между собой на "вы".