Василий Головачев - Реликт (том 2) [Книги 4–6] Страница 41

Не ощущая вкуса, Ратибор допил кофе, одеваясь, выслушал по треку последние новости: Конструктор пересек орбиту Урана и через неделю должен был пройти мимо Сатурна с его уникальными кольцами и обширной системой спутников. Напряжение, с каким ожидало человечество его дальнейших действий, сгущалось, грозя перерасти в панику глобального масштаба, уже сейчас тревожные службы цивилизации с трудом справлялись с возрастающим потоком негативных явлений: случаев антисоциального поведения, вспышек нервно-психических заболеваний и хулиганских действий наименее устойчивых в психологическом отношении групп подростков. Но что было самое плохое — действия эти направлялись многими фанатически настроенными религиозными и неформальными центрами помимо возникших «обществ по спасению Конструктора», а в некоторых случаях с наиболее жесткими последствиями чувствовалось влияние К-мигрантов; зная способы «катапультирования» по системе метро в точку с только им известными координатами, К-мигранты легко уходили от наблюдения и преследования, продолжая свою разрушительную работу.

И все же человечество представляло собой достаточно стабильную социальную систему, которую трудно было вывести из равновесия за короткий период времени, большинство людей не теряло надежды на благополучный исход «Второго пришествия Христа», как назвали вторжение Конструктора в Солнечную систему деятели церкви. Суть была, конечно, не в термине — в масштабности события, и сохранить душевное спокойствие в подобных обстоятельствах без веры, — в высший разум (если не хватает собственного), в исторически оправданный оптимизм, в добро, в милосердие, в Бога, в себя, наконец, — было невозможно. Правда, несмотря на запасы веры, человек продолжал строить защитные системы в «ничейной полосе» пояса астероидов, на подступах к родному дому, предпочитая действовать, а не ждать благоприятного исхода, сложа руки… «Дредноуты», вспомнил Ратибор термин Грехова. Вызвал дежурного отдела:

— Кто занимается проблемой передвижения К-мигрантов по метро?

— Сектор ФИАНа, лидер — Джеффи Губерт, — в пси-диапазоне ответил инк.

— А новыми приемами остановки Конструктора?

— Имант Валдманис.

— Благодарю.

Поколебавшись, Ратибор набрал телекс Насти. Через минуту откликнулся «домовой».

— Прошу прощения, хозяйки нет дома.

— Координаты?

— Не располагаю, извините.

Ратибор выключил виом, некоторое время размышлял, представляя Настю в костюме теннисистки, потом позвонил в Институт внеземных Культур. Виом вспыхнул тут же, но вместо девушки в уютной ячейке вычислительного комплекса Берестов увидел черноволосого красавца с энергичным волевым лицом, одетого в ослепительно белый летний костюм.

— Вам кого? — улыбаясь, спросил красавец.

— Я, очевидно, ошибся номером. Это институт?

— Внеземных Культур, если не возражаете, сектор ВЦ.

— Анастасия Демидова…

— Ее нет, — быстро ответил черноволосый, улыбка его потускнела, глаза сузились. — Я вас узнал. Вы Ратибор Берестов? Говорили, что вы…

— Не верьте слухам, — сказал Ратибор, узнавший шефа Насти Косту Сахангирея. — Где она?

Сахангирей пожал плечами.

— Убейте, не знаю, и мне теперь самому приходится разбираться с ее заданиями. Если хотите, могу поделиться слухами…

— Не надо, — сухо отрезал Ратибор, выключая связь. Сахангирей знал, где находится Анастасия, но не хотел говорить. Он не любил безопасника, и тот отвечал ему взаимностью.

Пришлось снова обращаться к инку отдела, хотя Ратибор и боялся, что дежурный потребует предъявить полномочия. Однако этого не произошло.

— Примите задание.

— Слушаю. — Инк не требовал даже идентификации вызова, из чего Ратибор сделал вывод, что его позывной оператора тревоги не был выведен из памяти компьютера.

— Найдите координаты местонахождения эфаналитика ИВКа Анастасии Демидовой.

— Вместе с аналитиками отдела Демидова включена в группу операторов эм-синхро[30].

Ратибор невольно вытянул губы трубочкой, словно хотел присвистнуть.

— Режим работы — телекомьют[31]?

— Нет, группа работает в Управлении на больших «умниках» погранслужбы.

— Цель работы?

— Экологический прогноз и последствия энергетического ограничения свободы Конструктора.

Безопасник хмыкнул. Формулировка «энергетическое ограничение свободы» могла означать, что угодно, от атаки на Конструктора до строительства непроходимых препятствий.

Итак, Настя в Управлении и не подозревает о его возвращении. Что ж, пусть работает спокойно, она в своей стихии, а потом можно будет неожиданно навестить ее дома… если только она не живет у Грехова. Настроение сделало попытку испортиться, пришлось приложить некоторые волевые усилия на подавление «бунта» эмоций, из чего Ратибор сделал вывод, что возможности экзосенса в этом отношении ненамного выше, чем у нормального человека.

Слежку он заметил сразу же, как только вышел из дома, вернее, не заметил, а почувствовал. Однако так и не смог определить источник возникшей тревоги: следили за ним профессионально, с использованием почти бесшумной — в энергетическом отношении — высокочувствительной техники. С одной стороны, — это могли быть оперативники бригады «ланспасад», если Железовский вдруг решил подстраховать его на первых порах, но с другой, — наблюдение могли вести и К-мигранты, поэтому игнорировать этот вариант Ратибор не имел права. Активные действия начинать было рано, и он решил выждать, надеясь, что наблюдатели рано или поздно себя выдадут.

Метро без происшествий доставило его на Чукотку, в Анадырь, откуда пассажирский неф местных транспортных линий перенес Ратибора в Кымылькут, один из детских учебных городков края, которым заведовал Егор Малыгин.

Ощущение взгляда в спину не проходило, и Ратибор подумал, что либо ведут его цепко, либо наблюдатели перекрыли и городок, хотя за кем здесь можно было следить, кроме детей, учителей с семьями и Егора, представить было трудно.

Он мог бы взять такси, от пассажирского терминала до коттеджа, в котором жил Егор, было около трех километров, но Ратибор, решил пройти это расстояние пешком. По местному времени шел седьмой час утра, и хотя климат на Чукотском полуострове давно перестал быть резко-континентальным, майские температуры на Анадырском плоскогорье не превышали плюс пятнадцати градусов по Цельсию.

Через пятнадцать минут Ратибор достиг высшей точки здешних мест, откуда начинался спуск в долину, и остановился. Он увидел живописный каньон, по дну которого бежала прозрачная речка, каменистые склоны, местами обрывающиеся почти отвесно, полосы лиственничной тайги под склонами каньона с поднимающимися над ними гольцами, гладь небольшого озерца, на берегу которого раскинулись красивые строения детского городка. Вид был прекрасен, но чувство скрытого наблюдения мешало воспринимать красоту в полной мере, и Ратибор двинулся дальше, напрямик через лес, сквозь заросли японского ильма, липы, черемухи и лимонника, сквозь марево тысячи запахов и музыку тысячи звуков от шелеста травы до возни букашек в слое почвы. Под наиболее густыми кронами деревьев он задерживался и сквозь листву вглядывался в небо, пытаясь определить расположение предполагаемого аппарата наблюдения, но даже с новым зрением и возросшими анализационными возможностями сделать это не удалось. Аппаратом наблюдения мог быть и низкоорбитальный спутник, и практически прозрачный в широком диапазоне волн миниатюрный антиграв, и «писк», а то и десяток «писков»-шедевров молектроники и микро энергетики размером с пылинки, широко распространенных средств контроля за аномальными явлениями природы.