Джон Броснан - Небесные Властелины Страница 41

В зале присутствовало не менее трехсот человек, но пространство было так велико, что здесь вовсе не казалось тесно. Большинство присутствующих, судя по одежде, были аристами, но среди них было немало и слуг, или рабов, которые разносили подносы с едой и напитками. На верхней ступеньке короткой лестницы, рядом с принцем Меджидом и Мэри Энн по бокам, Джен вновь ощутила нереальность происходящего. Чувство это усилилось, когда вся толпа внизу повернулась к ней и в зале воцарилось молчание.

Потом кто-то принялся аплодировать, и вскоре рукоплескали все, кроме слуг. Потрясенная Джен поняла, что аплодисменты предназначены ей.

Принц Меджид коснулся ее локтя, увлекая за собой. Джен начала спускаться. Принц Меджид и Мэри Энн сопровождали ее по обе стороны. Когда они сошли вниз, собравшиеся аристы, продолжая аплодировать, разделились на две группы, так что между ними образовался широкий коридор по всей длине зала. Там, где ряды окон, закругляясь сходились, возвышался небольшой помост. На нем восседали двое: мужчина и женщина.

Джен знала, кто перед ней. Мужчина — принц Каспар. Женщина — его мать, леди Джейн. Насколько Джен понимала, они были правителями на Небесном Властелине.

Она была крайне удивлена, узнав, что Властелина Панглота не существует. Когда-то в былые времена Властелин Панглот был. И даже не один, но из того немногого, что неохотно сообщил ей по дороге принц Меджид, следовало, что династию Панглотов стерла с лица земли соперничающая с ней семья аристов. Интересно, думала она, не склонны ли и нынешние аристы к подобной семейной вражде.

Проходя через рукоплескавшую толпу аристов с Меджидом и Мэри Энн чуть позади, Джен разглядывала принца Каспара. Он оказался гораздо моложе, чем она ожидала. Собственно, это был просто юноша ее возраста, а может быть, и моложе. К тому же, с интересом заметила она, принц Каспар был самым красивым мужчиной, когда-либо встречавшимся ей. Его вытянутое, чуть скуластое лицо было обрамлено черными волосами до плеч, гладкая кожа казалась неестественно матово-белой, а карие глаза — необычайно большими.

Леди Джейн, сидевшая чуть позади принца на возвышении, была копией сына, только старше. Такое же удлиненное красивое лицо, с идеальной формы скулами и бледной кожей, только глаза были не карие, а голубые. И, в отличие от глаз сына, они были холодны.

Когда Джен, Меджид и Мэри Энн подошли к помосту, принц Каспар и его мать встали. Оба были одеты в черное, за исключением белого кружевного воротника и манжет принца и кроваво-красного рубина на груди леди Джейн. Принц поднял руки, и аплодисменты сразу смолкли. Он взглянул на Джен — сверху вниз — и улыбнулся. Это была очаровательная улыбка. Джен улыбнулась в ответ. Тут принц Меджид ткнул ее пальцем в спину, и Джен вспомнила. Неловко встав на колени, она склонила голову, как научила ее Мэри Энн.

Принц Каспар заговорил:

— Джен Дорвин из Минервы, все мы, здесь присутствующие, искренне благодарны тебе. Если бы не твои самоотверженные действия против вторгшегося на борт Хаццини, «Властелин Панглот» был бы уничтожен. — Принц говорил тихо, но чеканя каждое слово. — Поэтому мы с радостью прощаем тебе все прежние преступления и даруем тебе не только свободу, но и почетный статус аристы. Эта значит, что отныне ты будешь пользоваться всеми правами и привилегиями одной из нас, за исключением права выйти замуж за ариста. Добро пожаловать, Джен Дорвин. И спасибо тебе.

— Спасибо вам, ваше высочество, — сказала Джен, постаравшись, чтобы ее голос звучал как можно искреннее.

Принц Каспар поднял руки, и аплодисменты возобновились. Джен вновь преклонила колени и поклонилась. Она едва удерживала слезы. Ей было стыдно. «Богиня-Мать, прости меня, — молилась она. — Я не виновата. Я вовсе не хотела спасать „Властелин Панглот“!»

В то время, как Джен представляли ко двору, Мило лежал на койке и видел сон…

Его бронированный флиппер приземлился ни усыпанной гравием дорожке перед особняком Кагена. Когда он вышел, двуногий кибероид остановился, на мгновение обернулся к нему и, успокоенный, снова принялся обходить стену. Сам Каген, сопровождаемый клонированным воином с тупым застывшим лицом, поспешно вышел из дома и приветствовал его. Он был явно взволнован. Мило разглядывал его с непонятным интересом. Каген настолько модифицировал себя, что в нем уже не осталось ни одной внешней черты прежнего Кагена, и только походка выдавала его. Он по-прежнему ходил как грузный, приземистый человек. Одним словом — толстяк.

— Рад, что тебе удалось приехать, Хейз. Ты не будешь разочарован! — сказал он, пожимая руку Мило. — Пойдем, посмотришь… Я и не надеялся, что получится, — еле справляясь с одышкой, говорил он, сопровождая Мило к парадному входу. — Первые три плода погибли во время ускорения процесса роста. С четвертым повезло. Белые халаты праздновали неделю подряд.

Их путь лежал вниз, в подвал. У металлической двери, которую охранял другой клонированный воин, они остановились. Каген положил руку на опознающий замок, и дверь открылась. За ней была темнота.

— Она не любит света, — объяснил Каген.

В тусклом свете из коридора Мило увидел очертания сидящей на кровати женской фигуры. Женщина, на первый взгляд, обыкновенная. Две руки, две ноги, одна голова…

Потом Каген включил свет.

Женщина — точнее, девушка — вскрикнула и закрыла глаза рукой. Мило пристально смотрел на нее.

— Уникум, правда? Прямо для коллекционера, — гордо сказал Каген.

Ее кожа была прозрачной. Под ней ясно виднелись пульсирующие артерии и вены, слои подкожного жира, мышечные ткани…

— Эй, девчонка, убери руку и смотри сюда! — скомандовал Каген.

Она неохотно послушалась. Из-под прозрачных век смотрели испуганные глаза. Два зеленых живых озера на недоделанном, сыром черепе.

Каген повернулся к Мило:

— Ну, что скажешь?

Мило проснулся и сел. Сжав голову руками, он застонал. Потом наклонился вперед, и его вырвало на до блеска вымытый пол.

Джен почувствовала облегчение, когда непрерывно и без устали щебетавшая Мэри Энн попрощалась и оставила ее одну в спальне. Сняв остальное белье — Мэри Энн перед этим помогла ей снять штуку под названием корсет, — она набросила на себя халат из нежнейшей ткани. С усталым вздохом Джен опустилась на мягкую постель и стала смотреть в единственный иллюминатор комнаты на беззвездную ночь. После представления ко двору она очень устала. Все эти улыбки, поклоны — в то время как внутренний голос неустанно нашептывал ей: «Они убили твою мать, твоего отца, твоих подруг… они уничтожили Минерву». «Но у меня не было выбора! — оправдывалась она. — Я должна, как сказал Мило, воспользоваться ситуацией. У него есть план».