Лесия Корнуолл - Долг или страсть Страница 5

Ему вдруг стало почти стыдно за свои колебания в спальне леди Брей, где он едва не украл колье.

Он нахмурился, гадая, уж не потворствует ли сейчас грабежу. Но почему она отдала свою нечестивую добычу именно ему? Кольцо стоило куда больше, чем те деньги, которые он ей дал.

Алек изучал стройную фигурку, решительно шагавшую к гостинице. Надо признать: она храбра. Большинство знакомых дам растаяло бы, словно сахар, только при упоминании о дожде, и ни одна его знакомая никогда не пойдет ночью одна по лондонским улицам. И все же он решил, что эта девушка – не служанка. Судя по осанке и манере держаться, перед ним истинная леди. А трепет, несмотря на браваду, указывал на то, что она не привыкла быть одна.

Он продолжал следить за ней, готовый прийти на помощь в случае неприятностей.

Она благополучно добралась до гостиницы, и Алек скользнул в конюшню, продолжая наблюдать. Девушка села в дилижанс. Кроме нее там были две женщины и пара мужчин. Все выглядели порядочными людьми. Пока что она в безопасности.

Дилижанс отправился в путь, когда рассвело и мокрые улицы Лондона на минуту окрасились в розовый цвет. Цвет надежды и любви.

Алек отвернулся. Выбросил из головы абсурдно сентиментальную мысль. И пожелал девушке добра, кем бы она ни была.

А пока что у него свои проблемы.

Алек направился к дому Бреев тем же путем, которым пришел.

Но письмо так и не нашлось.

Глава 4

Томас Элисон, граф Брей, с грохотом промчался по коридору, ведущему к покоям жены. За ним бежала ее горничная, пытаясь догнать хозяина, несомненно, сильно напуганная потоком проклятий, которые он изверг, когда она вошла в его кабинет.

Когда она постучала, он читал весьма интересное письмо. Ночь выдалась неспокойной. В дом проник вор, разбивший флакон с духами, но великолепное колье Бреев осталось лежать на туалетном столике. Лакей доложил Брею о случившемся уже утром. Никто не посмел бы разбудить графа, разве что в случае пожара. По словам лакея, в спальне графини нашли тонкую дощечку, шириной с ящик туалетного столика, а также письмо с печатью принца Уэльского. Элисону не потребовалось много времени, чтобы догадаться о сути дела. У него самого имелись ящики с тайниками, но ничего не было тронуто. Очевидно, вора интересовало то, чем владела его жена. Лакей принес ему письмо на серебряном подносе, вместе с потрепанной голубой лентой. Прочитав письмо, адресованное его жене и написанное тем интимным языком, которым пользуются любовники, он уже не сомневался в измене. Брей понял, что были и другие письма, перевязанные лентой. Возможно, от разных любовников.

Он читал и перечитывал письмо, рассматривая буквы, выведенные знакомым почерком принца. Сколько раз он сам получал письма от Принни, написанные на той же бумаге с золотым обрезом, с приглашениями на раут, званый ужин или карточную игру!

Первой реакцией Брея было чуть ли не благоговение. Элизабет привлекла внимание самого принца Уэльского?

После второго прочтения он понял, что ему наставили рога. Перечитав письмо еще раз десять, Брей окончательно взбесился. Из-за предательства жены и мерзавца королевской крови, клявшегося ему в дружбе. Он не единственный, кого принц поставил в такое положение. Другие влиятельные аристократы выглядели полными идиотами из-за подобных проделок его высочества. Все эти люди никогда больше не могли высоко держать голову после того, как весь свет узнал, что они рогоносцы. Кроме того, они даже не могли потребовать от принца сатисфакции! Приходилось просто жить с этим. Но Брей не из таких! Он отомстит. Пока еще не знает как, но отомстит.

Он уже обдумывал план мести, когда появилась горничная Элизабет.

Девушка нервно приоткрыла дверь кабинета и присела в глубоком реверансе, не смея подняться.

– Ее милость приняла слишком много опиума, милорд. Можно послать за доктором? – спросила она.

Брей опустил глаза на письмо в кулаке:

– Нет.

Она широко раскрыла васильковые глаза.

– Но…

Всякие возражения замерли у нее на губах, когда хозяин вскочил, да так резко, что стул обрушился на пол. Как она смеет спорить с ним? Элизабет не впервые одурманивает себя опиумом! И так часто употребляет наркотик, что Брей запретил слугам посылать за доктором во время очередного припадка графини. За последние полгода врач приходил каждую неделю и каждый раз приносил с собой опиум. Брей считал, что все проблемы жены связаны с этим зельем. Когда лекаришка назвал состояние жены истерической диспепсией, Брей собственными руками выкинул его из дома.

Он промчался мимо дрожащей горничной и направился к спальне жены. Горничная побежала за ним. Похоже, боится, что он изобьет ее хозяйку. И не без оснований…

Брей не потрудился постучать – просто распахнул дверь спальни. И захлопнул ее за собой прямо перед физиономией горничной, возможно, прищемив ей нос, если судить по пронзительному визгу. Вот и хорошо. Если он узнает, что девчонка сплетничает о пристрастии графини к опиуму, сделает кое-что похуже. Он терпеть не мог сплетен. И вот теперь обнаружил письмо. Сколько же людей знают правду?

Он остановился у кровати. Губы брезгливо скривились при виде графини.

– Элизабет?

Она почти не осознавала его присутствия. Только дернула головой, показывая, что слышит.

– Элизабет! – заревел Брей, и ее веки приподнялись, открыв блуждающие глаза. Черные зрачки поплыли вверх, закатились, а голова снова упала на подушку.

Он ударил ее по лицу. Элизабет вскрикнула и с трудом подняла руки, чтобы защититься от второй пощечины, но он схватил пузырек с настойкой опиума и швырнул в стену. Осколки разлетелись по комнате. Коричневая жидкость разлилась по обоям длинными медными лентами.

– Пожалуйста, Элисон, мои нервы, – захныкала она.

– С твоими нервами ничего не случилось, – зарычал Брей. – Сядь и объяснись, иначе я опрокину тебе на голову кувшин с холодной водой! Твоя горничная хочет, чтобы я послал за священником, поскольку я не пускаю доктора!

– Мои письма… она их нашла? О, куда они могли пропасть?

Она прикрыла запястьем глаза. Рот искривился в уродливых пароксизмах страдания. Но Брей не чувствовал жалости к ней.

– Ты вот это имеешь в виду? – осведомился граф, протягивая смятое письмо. Графиня покраснела. Значит, точно знала, что это такое.

– Это было так давно, – взмолилась Элизабет, бесцельно перебирая розовое атласное покрывало. – Я только хотела, чтобы у Софи было все самое лучшее…

– И что же ты сделала?

Она всхлипнула и отвернулась:

– Меня обольстили! Я ничего не могла сделать.

Омерзение поднялось к самому горлу, как горькая желчь.

– Ты моя жена, Элизабет. Моя графиня. Я женился на тебе, чтобы получить наследника. Законного наследника. Ты посмела предать меня с принцем Уэльским. Жирным Георгом, человеком, которого я считал своим другом! И вы двое смеялись, когда наставляли мне рога, когда лгали мне в лицо?

Ужасная мысль вдруг поразила его.

– Действительно ли Софи мой ребенок?!

Элизабет не ответила. Но он понял все по тому, как сильно она покраснела. Как расширились ее глаза.

– Не мой.

Она потянулась к его руке:

– Я сделала это для тебя! Чтобы заслужить его благосклонность.

Брей отстранился, прежде чем она успела коснуться его. Графиня опустилась на постель и закрыла глаза. Рука бессильно упала.

– Ты не любил меня, Элисон, но с ним я чувствовала себя желанной. Он писал мне любовные письма и стихи. Он ухаживал за мной. Ты никогда не ухаживал за мной.

– Ухаживал за тобой? – возмутился он, с недоумением глядя на нее. Элизабет была дочерью графа, и в приданое за ней давали земли и много денег. Брей женился на всем этом и взял в придачу жену. Земли и деньги принесли ему утешение, какого никогда не приносила она.

– Я всего лишь хотела быть любимой, но он стал так же холоден, как ты, едва я…

У нее хватило совести покраснеть.

– Как только я исполнила его желания. Это произошло только раз, всего раз, я клянусь! Я сохранила письма, перечитывала и знала, что когда-нибудь…

Он почувствовал, как зашумело в голове:

– Письма? Значит, было не одно письмо? Сколько?

– Не помню, – умоляюще прошептала она.

– Помнишь, – отрезал он. – Сколько писем?

– Восемь, – всхлипнула она.

– И все в том же духе, что и это? – в ужасе спросил Брей, представляя, как интимные подробности его позора распространяются, подобно чуме. Читаются в салонах по всему Лондону, обсуждаются джентльменами в клубах и игорных заведениях.

Элизабет заставила себя сесть:

– Я сделала это для тебя, Элисон. Он не захотел признать ее. Не отвечал на мои письма, когда родилась Софи. Но у меня было это.

Она снова потянулась к письму, но Брей отдернул руку.

– Я хотела заставить его платить. Хотела вынудить его признать ее. Выдать замуж за члена королевской семьи. Надеюсь, ты понимаешь, насколько выгоден нам может быть этот брак?