Харлан Эллисон - Бегство к звездам Страница 5

Вы можете ответить на той же частоте, на которой приняли наше сообщение.

Паркхерст махнул радисту, и тот щелкнул выключателем. Передача была окончена.

Блондин повернулся к Талланту, дрожмя дрожавшему в луже собственной блевотины. Взгляд у Паркхерста был усталый и печальный. Он собирался что-то сказать, и ясно было, что скажет он что-то чудовищно жестокое.

«Не дай ему это сказать, не дай ему это сказать, не дай ему это сказать», — твердил Талланту внутренний голос в глубине помраченного сознания. Он крепко зажмурил глаза, прижал к ним липкие кулаки, надеясь, что тьма защитит его от слов Паркхерста.

Но блондин заговорил.

— Я, конечно, — сказал он спокойно, — мог и приврать. Не исключено, что бомбу вообще невозможно обезвредить. Даже если они ее найдут.

Таллант впал в такое буйство, что им пришлось запереть его в операционной, предварительно убрав все бьющиеся предметы. Шеп хотел привязать наркомана к столу, но Паркхерст и свинорылый — бывший пекарь по фамилии Баннеман, ставший снайпером, — воспротивились.

Они оставили Бенно Талланта в комнате, и час потянулся, как резиновый. В конце концов Шеп открыл дверь и обнаружил мародера лежащим на полу — ноги подогнуты к самой груди и обхвачены руками, расширенные темные глаза смотрят невидящим взором на вялые, расслабленные пальцы.

Шепелявый налил в соседней комнате из крана полный кувшин воды и выплеснул ее в лицо Талланту. Мародер, вздрогнув и застонав, вышел из транса. Поднял глаза, и воспоминания вновь нахлынули на него. Вместе с жаждой дурманного порошка.

— Т-только разочек… разочек нюхнуть, больше ничего… Пожалуйста!

Шеп разглядывал хнычущего наркомана с омерзением и злой безнадежностью.

— И это спаситель Земли!

Он сплюнул на пол.

Таллант расклеился совершенно. Пересохший рот наполнялся иллюзорной слюной и пересыхал снова. Голова разламывалась, все мышцы свело. Больше всего на свете ему нужна была пыль, он просто не мог без нее. Они обязаны ему помочь. Он всхлипнул и пополз к башмакам Шепа.

Шепелявый отступил назад.

— Вставай! С минуты на минуту должен прийти ответ!

Таллант с огромным трудом приподнялся, ухватившись за операционный стол. Ножки стола были привинчены к полу, но пока Таллант бушевал и рвался к вожделенному порошку, он умудрился погнуть две из них.

Шеп снова повел его, дрожащего и пускающего слюни, к радиорубке. Паркхерст, увидав, до какой степени распада дошел наркоман, что-то тихо сказал доктору Баддеру. Заросший щетиной старикашка кивнул и скользнул мимо Талланта в дверь. Бенно смотрел по сторонам пустым взглядом, пока доктор не вернулся.

Старик принес белоснежный пакетик, и Таллант сразу понял, что в нем. Дурманный порошок.

— Даймне, даймне, даймне, пожалуйста, вы должны мне ее дать, дайте, дайте мне…

Он протянул трясущиеся руки, нервно подрагивающие пальцы коснулись пакетика. Доктор Баддер, глядя, как другой алчущий получает желаемое, в то время как сам он по-прежнему вынужден томиться без своей отравы, отдернул пакетик, желая подразнить Талланта.

Наркоман бросился к старику и чуть не упал на него, хрипло дыша и брызгая слюной.

— Даймне, даймне, даймне, даймне… — Шепот его был лихорадочным, умоляющим.

Доктор визгливо засмеялся, наслаждаясь игрой. Паркхерст резко оборвал его:

— Оставьте парня в покое, док! Я сказал: дайте ему дозу!

Врач швырнул пакетик на пол, и Таллант, хлопнувшись на четвереньки, мигом схватил его и разорвал зубами упаковку. Не вставая с колен, он дополз до пульта, оторвал от блокнота листок, высыпал белый порошок из пакетика в сгиб листа. Потом отвернулся к стене и, съежившись так, чтобы никто не видел, что он делает, вдохнул порошок по очереди каждой ноздрей.

Зелье, скользнув по носовым каналам, тотчас утолило жажду, и к Бенно вернулись силы. В затылке больше не давило, руки перестали трястись. Повернувшись назад, он уже не был развалиной,

Он был только трусом.

— Сколько еще? — спросил Баннеман из противоположного угла рубки, старательно отводя глаза от Талланта.

— Теперь в любую минуту, — отозвался радист из-под шлемофона.

И, будто слова его были сигналом, затрещал репродуктор, и тишину взорвал голос машины-переводчика.

Это был холодный, металлический голос — результат перевода с кибенского на английский:

— Мы согласны. Как показывают наши приборы, бомба у вас есть, поэтому мы даем вам семь часов на сборы и погрузку.

Вот и все. Коротко и ясно.

Но сердце у Талланта упало. Если детекторы инопланетян зарегистрировали увеличение нейтринного выброса, значит, прощай, последняя надежда. Бомба у Сопротивления действительно есть, и ему известно, где она. Он сам — ходячая бомба. Ходячая смерть!

— Пора собираться, — сказал Паркхерст и повернулся к двери.

— А как же со мной? — взвизгнул Таллант и схватил Паркхерста за рукав. — Теперь, когда они позволили нам убраться, я вам больше не нужен, верно? Вы можете вынуть из меня эту… эту штуковину?

Паркхерст поднял на него усталые глаза. В глубине их таилась неизбывная грусть.

— Позаботься о нем, Шеп. Он нужен нам еще семь часов.

И ушел.

Ушли и все остальные, кроме Шепа с Таллантом.

Наркоман заорал:

— Что будет со мной? Скажи мне! Что?!

И Шеп ему все объяснил.

— Ты будешь последним человеком на планете Дильда. У кибенов есть приборы, способные методом сужения района поиска определить источник выбросов нейтрино. Если бы бомба была неподвижна, они бы мигом ее засекли. Но человек будет двигаться с места на место. К тому же они нипочем не догадаются, что бомба спрятана в человеке. Они решат, что все мы улетели. Но ты останешься здесь, вместе с бомбой. Ты будешь нашей страховкой. Паркхерст, пока не улетит, будет управлять взрывным устройством, так что бомба не взорвется. А когда он отчалит, то переключит бомбу на автоматический режим, и она взорвется в заданный срок.

Если хоть один кибенский корабль попробует броситься за нами в погоню, бомба взорвется. Если они не полетят за нами, но не найдут ее вовремя, она взорвется тоже.

Шеп объяснял так безучастно, так хладнокровно приговаривал Талланта к смерти, что тот почувствовал, как внутри взыграла сила дурманного порошка, почувствовал ярость и возмущение тем, что его одурачили и превратили в ходячую бомбу.

— А что, если я им сдамся и позволю вырезать бомбу так же, как вы ее вшили? — в приливе храбрости резко спросил Таллант.

— Ты не сделаешь этого, — уверенно возразил Шеп.

— Почему?

— Да потому, что они не будут с тобой цацкаться так, как мы. Первый же отряд кибенской пехоты, который выследит бомбу, распнет тебя на земле и выпотрошит все твои внутренности.