Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт Страница 52

– Показатель цикла Кребса снижается, – сообщила ассистирующая сестра. – Сейчас он на отметке восемьдесят девять целых четыре десятых.

– Это реакция на вторжение. Вводите шесть десятых микродозы азида.

Свенгаард нажал на клавишу.

– Добавьте также четыре десятых микродозы олигомицина, – продолжал Поттер.

– Четыре десятых олигомицина, – отозвался Свенгаард.

Теперь доктору казалось, что живы в нем одни лишь глаза у микроскопа да пальцы, лежащие на микроманипуляторах. Само его существо сейчас как бы слилось с морулой, переместилось внутрь нее.

Глаза сообщили, что периферический митоз прекратился, – все шло, как и задумывалось.

– Думаю, мы на правильном пути, – сказал Поттер. Он зафиксировал микроскоп в наиболее удобной позиции, поместил в фокус спирали ДНК, ища гидроксильный дисбаланс – тот мог бы привести к развитию у ребенка дефекта сердечного клапана. Контрольный участок определен – теперь он художник, искусный резчик. И он приступил к переформированию хрупких химических настроек внутренних структур.

– Приготовьтесь к резке, – объявил он.

Свенгаард включил мезонный генератор.

– Активирован, – подтвердил он.

– Цикл Кребса – семьдесят один, – подала голос медсестра у компьютера.

– Первый разрез, – сказал Поттер и пустил единичный, точечный разряд. За этим последовал хаос. Гидроксильный придаток исчез. Нуклеотиды стали реформироваться.

– Гемопротеин Р450, – продолжил Поттер. – Будьте готовы дезактивировать его через НАДВ. – Он выжидал, изучая образующиеся на его глазах глобулярные белки, наблюдая за биологически активными молекулами. Сейчас! Инстинкт и опыт объединились, чтобы подсказать нужный момент. – Две с половиной микродозы P450, – приказал он.

Бушующий в сердце клетки хаос поглотил группу полипептидных цепей.

– Дезактивируйте, – сказал Поттер.

Свенгаард коснулся клавиши НАДВ. Он не мог видеть то же, что и Поттер, но налобная линза хирурга транслировала на монитор слегка искаженную картинку поля прицела – изображение вкупе с инструкциями давали понять, что в моруле медленно происходили изменения.

– Цикл Кребса – пятьдесят восемь, – сказала медсестра за компьютером.

– Второй разрез, – скомандовал Поттер.

– Готов, – сказал Свенгаард.

Поттер отыскал изовальтин, ответственный за скрытую микседему.

– Выведите мне модель структуры, – сказал он. – C8H15NO4S.

Компьютерный терминал нервно шумел, выдавая данные. Вскоре трехмерная эталонная модель изовальтина появилась во всплывающем окне фокуса микроскопа, в правом верхнем углу. Поттер внимательно изучил ее и велел убрать с экрана. Модель исчезла.

– Цикл Кребса – сорок семь, – сообщила ему медсестра.

Поттер нервно и протяжно вздохнул.

Еще двадцать семь пунктов, и эмбрион Дюрантов ждет смерть.

Он сглотнул и выпустил пучок мезонов.

Изовальтин испарился.

– Готов циклосерин, – сообщил Свенгаард.

«Ах, старый добрый Свен, – подумал Поттер. – Вот уж кому не нужно каждый раз объяснять, чего от него ждут».

– Модель структуры. C3H6N2O2.

– Модель готова.

Перед глазами Поттера вновь появилось всплывающее окно.

– Проверено. Восемь десятых микродозы.

Пока Свенгаард вводил циклосерин, Поттер наблюдал взаимодействие функцональных ферментных групп. Аминогруппа демонстрировала хорошую афинность[12]. Транспортная РНК[13] вписалась в него, будто влитая.

– Цикл Кребса – тридцать восемь целых шесть десятых, – сообщила сестра-информатик.

«Придется рискнуть, – подумал Поттер. – Но дальнейших изменений этот эмбрион не переживет».

– Уменьшите стазис наполовину, – приказал он. – Повысьте подачу АТФ. Десять микродоз пировиноградной кислоты.

– Понижаем стазис, – откликнулся Свенгаард, думая: «Мы ходим по краю». Он настроил подачу соединений.

– Озвучивайте мне изменения показателя цикла Кребса через каждые полпункта, – распорядился Поттер.

– Тридцать пять. Тридцать четыре целых, пять десятых, – начала медсестра. – Тридцать четыре. Тридцать три целых пять десятых. – Она говорила все быстрее, дыхание сбивалось от напряжения. – Тридцать три… тридцать два… тридцать один… тридцать… двадцать девять…

– Выйти из стазиса, – сказал Поттер. – Покажите мне полный спектр аминокислот с активированным гистидином. Начинайте давать пиродоксин – четыре целых две десятых микродозы.

Руки Свенгаарда перебирали кнопки на панели.

– Подпитку протеинов, – командовал Поттер, – и автоматическую запись ДНК.

Накопители зажужжали.

– Цикл замедляется, доктор, – заметил Свенгаард.

– Показания через каждую десятую пункта!

– Двадцать два, двадцать один и девять, двадцать два, двадцать один и девять… – Медсестра продолжала считать. – Двадцать два и один, двадцать два и два… двадцать два и один, двадцать два… двадцать два и три, двадцать два и четыре… двадцать два с половиной… и шесть… и четыре…

Поттер нервно следил за баталией, развернувшейся перед его глазами. Морула была на грани смерти. Следующие несколько минут станут решающими. Морула могла не только умереть, но выжить и стать калекой – случалось и такое. Когда ущерб от вмешательства становился критическим, резервуар отключали от микроаппаратуры и опорожняли. Но сейчас Поттер по какой-то причине чуть ли не отождествил себя с этим эмбрионом. Он чувствовал, что не может его потерять.

– Мутаген-десенсибилизатор[14], – сказал он.

Свенгаард колебался. Цикл Кребса следовал медленной извилистой кривой, которая склонялась к смертельно опасным значениям. Он знал, почему Поттер принял такое решение – но стоило учитывать риски возникновения рака в будущем. Свенгаард задавался вопросом, стоило ли ему пытаться убедить Поттера отступиться. Эмбрион был в паре секунд от растворения, от небытия и смерти. Введение мутагенов могло вызвать стремительный рост и в то же время привести к уничтожению. И даже если они сработают, эмбрион станет уязвим для онкологии.

– Вводим десенсибилизатор! – повторил Поттер.

– Сколько? – уточнил Свенгаард.

– Половина микродозы, постепенно. Я буду отслеживать динамику.

Свенгаард управлял дозатором, его глаза были прикованы к монитору, по которому полз график цикла Кребса. Он никогда не слышал, чтобы такую радикальную процедуру применяли к эмбриону, балансирующему на грани смерти. Мутагены использовались на слабодефектных эмбрионах стерри, и порой с печальным исходом. Как трясти ведро с песком, выравнивая песчинки. Иногда зародышевая плазма, стимулированная мутагеном, развивалась сама. Бывало, так возникали жизнеспособные особи… но оптимат – никогда.

Поттер снизил усиление, изучил процессы в эмбрионе. Аккуратно управляя дозатором, он выискивал признаки оптимата. Клеточная активность оставалась неустойчивой и размытой.

– Цикл Кребса – двадцать два и восемь, – сказала медсестра-информатик.

«Растет понемногу», – подумал Поттер, и тут Свенгаард сказал:

– Очень медленно.

Поттер продолжал наблюдать за морулой. Та росла, но урывками, пытаясь сдержать огромную энергию, высвобождавшуюся внутри.

– Цикл Кребса – тридцать целых четыре десятых. – На этот раз показатель озвучил лично Свенгаард.

– Подачу мутагенов прекращаю. – Поттер увел микроскоп к периферической клетке, десенсибилизировал нуклеопротеиды, поискал дефектные конфигурации – ни одной.

Клетки были чистыми.

Поттер рассматривал сверхспиральные звенья ДНК с растущим изумлением.

– Цикл Кребса – тридцать шесть и восемь, продолжает расти, – доложил Свенгаард. – Начинаем подавать холин и тиамин?

– Да, начинайте, – машинально ответил Поттер. Все его внимание было сосредоточено исключительно на генетической структуре клетки. Завершив обследование одной клетки на периферии, он перешел к другой.

Идентичны.

И третья клетка оказалась точно такой же.

Измененная генетическая структура сохранилась. Более того – Поттер понимал, что