Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт Страница 53

такой структуры не наблюдалось у человека со второго века эры генной инженерии. Он подумал было запросить сравнительный анализ по базам данных – просто так, уверенности ради. Компьютеру ничего не стоит провести эту процедуру, ведь записи никогда не удалялись и не терялись. Но Поттер все же не осмелился. Слишком многое было поставлено на карту. Да и не нужно было сравнивать. Получившаяся генетическая структура – классика, хрестоматийный пример, каковой он созерцал практически ежедневно во время учебы.

Вот он, образ сверхчеловека, который побудил Свена вызвать специалиста из Центра, после внесенных им корректировок. Полная фертильность, базовые структуры долголетия заложены в генную структуру.

Если бы этот эмбрион достиг зрелости и встретил фертильного партнера, он мог бы произвести здоровых живых детей без вмешательства генного хирурга. Он не нуждался в ферментах для выживания. Без них он пережил бы десять поколений обычных людей… и с некоторыми небольшими ферментными корректировками – пополнил бы ряды бессмертных.

Эмбрион Дюранта мог дать начало другой расе – похожей на расу оптиматов, но в корне отличающейся. Потомство этого эмбриона могло попасть в ритмы естественного отбора… никак не контролируемые оптиматами.

Это был шаблон, от которого ни один человек не мог отклониться слишком далеко и при этом остаться в живых – и все же именно этого шаблона Центр боялся больше всего.

В ходе учебы каждому генному хирургу твердили: «Естественный отбор – это абсурд, обрекающий своих жертв на унылое, пустое существование».

Только оптиматы разумели, почему и как должен проходить отбор.

Словно глядя в будущее, Поттер знал наверняка: если эмбрион Дюрантов созреет, то встретит фертильную пару. Эмбрион получил подарок извне – богатый запас сперматозоидов, аргинина, ключа к фертильности. От притока мутагенов, открывшего активные центры ДНК, генетические стуктуры этого эмбриона встряхнулись и стабилизировались, и на них более не мог покуситься ни один человек.

«Почему я ввел мутагены именно тогда? – недоумевал Поттер. – Я знал, что это необходимо, но откуда? Или я всего лишь инструмент некой иной силы?»

– Цикл Кребса – пятьдесят восемь, быстро увеличивается, – сообщил ему Свенгаард.

Поттеру не терпелось обсудить инцидент со Свенгаардом… но родители, будь они трижды неладны, и служба безопасности следили за ними. «Возможно ли, что кто-то еще видел и знал достаточно, чтобы понять произошедшее?» – думал Поттер.

«Почему я ввел мутагены?»

– Вы уже видите структуру? – спросил Свенгаард.

– Еще нет, – соврал Поттер.

Эмбрион быстро рос. Поттер следил за распространением стабильных клеток. Это было прекрасное зрелище.

– Цикл Кребса шестьдесят четыре целых семь десятых, – объявил Свенгаард.

«Я затянул, – думал Поттер. – Шишки в Центре спросят, почему я задержался и не уничтожил эмбрион. Но как я могу! Он идеален!»

Центр удерживал власть, оставляя мир в полном неведении о своем господстве, раздавая своим полуживым рабам время в виде драгоценных ферментов. Среди народа ходила поговорка: «В мире два мира: мир вечноживущих, что не работают, и мир вечноработающих, что не живут».

Здесь, внутри стеклянного резервуара, лежал крошечный клеточный шарик, живое существо диаметром меньше шести десятых миллиметра, и оно могло прожить свою жизнь так, как хотелось бы ему, а не Центру.

Эта морула должна умереть.

«Мне прикажут уничтожить ее, – подумал Поттер, – а меня возьмут на карандаш. А если эта штука выживет, что тогда? Что произойдет с генной хирургией? Станем ли мы снова править простые дефекты… как это было прежде, пока мы не начали создавать сверхлюдей?»

«Сверхлюдей!..»

В мыслях он позволил сделать себе непозволительное: он проклял оптиматов. Они были наделены огромной властью, несли жизнь и смерть. Многие из них были гениями. Но они так же зависели от ферментов, как стерри или Селекционеры, среди которых тоже встречались гении… как и среди хирургов.

Но никто из них не мог жить вечно, заручившись поддержкой жестокой власти.

– Цикл Кребса: ровно сто, – сказал Свенгаард.

– Мы на пике, – ответил Поттер. Он рискнул взглянуть на сестру-информатика, но девушка стояла к нему спиной и возилась с оборудованием. Без записи в компьютере произошедшее можно было бы скрыть. Записи операций открыты для Службы безопасности и оптиматов, и это не изменить. Свенгаард видел не все – налобная линза показывала поле зрения микроскопа не полностью. Медсестры, обслуживавшие резервуар, тоже ничего не знали. Одна только сестра-информатик, сидевшая у крошечного монитора, могла знать… и полная запись осталась у нее на носителях.

– Показателей ниже этих у выжившего эмбриона я еще не видел, – размышлял Свенгаард вслух.

– А какой был предыдущий рекорд? – поинтересовался Поттер.

– Двадцать один и девять. Двадцать – это предел, но я никогда не слышал, чтобы эмбрион упал с высоты двадцати пяти и вернулся живым. А вы что думаете, доктор?

– Я тоже с подобным сталкиваюсь впервые.

– Мы добились нужной структуры? – спросил Свенгаард.

– Ну… пока воздержусь от дополнительного вмешательства, – ответил Поттер.

– Понимаю, понимаю, – закивал доктор. – Как бы то ни было, операция проведена виртуозно!

«Виртуозно! – думал Поттер. – Что сказал бы этот болван, узнай он, что у меня вышло? Фертильный эмбрион! Абсолютно! Убей его, сказал бы он. Этому эмбриону не нужны ферменты, он может размножаться. У него нет дефектов – ни единого! Как же – убейте его, и ничего другого. Послушный раб. Вся печальная история генной инженерии может оправдаться этим эмбрионом. И одна запись уничтожит это оправдание, как только Центр посмотрит ее. Устраните – скажут они. Ведь они предпочитают не говорить об убийствах и смерти прямо».

Поттер наклонился к микроскопу. Как же прекрасен был эмбрион в своей пугающей идеальности.

Доктор рискнул еще раз взглянуть на сестру-информатика. Она повернулась, спустила маску и, поймав его взгляд, улыбнулась. То была понимающая лукавая улыбка заговорщицы. Она поднесла руку к лицу, чтобы промокнуть пот на лбу, и задела рукавом переключатель. Тут же зажужжали носители. Она бросилась к ним, вскрикнула «О, Боже!» и начала лихорадочно переключать кнопки.

– Не могу остановить! – закричала она, пытаясь выключить устройство.

– Заблокирован! – воскликнул Свенгаард и метнулся к сестре. Поттер наблюдал за ними как в трансе.

– Доктор Поттер, – простонала медсестра, – мы потеряли все записи!

Поттер неотрывно смотрел на небольшой экран монитора сестры-информатика. «Внимательно ли она следила за операцией? – гадал он. – Иногда они следят за каждым шагом… сообразительный они народ. Если она следила, то поняла исход. Или получила представление о нем. Неужели запись стерлась случайно? И осмелюсь ли я?..»

Медсестра повернулась и встретилась с ним взглядом.

– Доктор, мне так жаль, – извинилась она.

– Нет проблем, – сказал Поттер. – Теперь в этом эмбрионе нет ничего особенного – кроме того, что он будет жить.

– Мы останемся без отчета? – устало уточнил Свенгаард. – Все из-за мутагенов,