Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт Страница 55

Эти смехотворные попытки утвердить индивидуальность в мире, где единообразие вписали в генетический код, тронули даже Лисбет. Она отвернулась, чтобы эта сцена не стерла улыбку с ее губ, и спросила:

– Куда пойдем?

– А?.. – Харви остановился, и они немного постояли, пропуская группу занимавшихся. Кое-кто из марширующих оборачивался, с завистью таращась на Харви и Лисбет. Все понимали, что связывает Дюрантов. Больница, огромная глыба пластосплава позади них; тот факт, что они были мужчиной и женщиной и шли вместе; особая одежда, улыбки – все говорило о том, что Дюранты получили селекционный отпуск от работы.

Каждый человек в этой толпе отчаянно надеялся на то же спасение от рутины, связывавшей их всех. Фертильность, селективный отпуск – об этом мечтал каждый. Даже стерри еще надеялись на что-то, приумножая состояния шарлатанов и талисманов-побрякушек.

«У них нет прошлого, – подумала Лисбет, вдруг вспомнив общеизвестную народную мудрость. – У всех у них отняли прошлое, и осталась только надежда на будущее, за которую можно держаться. В какую-то эпоху наше прошлое растворилось во тьме; это оптиматы и их хирурги стерли его».

Пропущенный сквозь фильтр этой мысли даже селекционный отпуск терял свое очарование. Возможно, в течение некоторого времени Дюрантам не придется рано просыпаться и разбегаться по рабочим площадкам, но они точно так же обделены прошлым и… возможно, уже считанные мгновения отделяют их от утраты будущего. Ребенок, формирующийся в больничном резервуаре… он мог все еще быть частью их самих в каких-то мелких деталях, но хирурги изменили его. Они отрезали его от прошлого.

Лисбет вспомнила своих родителей: ужасную отчужденность между ними, различия, которые не могли смягчить даже кровные узы. «Они были мне родителями лишь отчасти, – подумала она. – Они знали это… да и я сама знала».

В этот момент она почувствовала себя чужой своему еще несформировавшемуся ребенку – и оттого ощутила себя еще более обездоленной.

«Какой смысл в том, что мы делаем?» – задумалась Лисбет. Но ответ был хорошо ей известен: в том, чтобы навсегда покончить с повсеместной ампутацией прошлого. Вот в чем смысл.

Наконец мимо прошествовал последний завистник, и толпа превратилась в лес движущихся спин с цветовыми пятнами. Все они завернули за угол и исчезли, как отрезанные.

«Неужели и мы повернули за угол, откуда нет возврата?» – задумалась Лисбет.

– Пойдем к подземке, – сказал ей Харви.

– Через парк?

– Да. Подумай только: десять месяцев…

– …а потом мы сможем забрать нашего сына домой, – довершила Лисбет за мужа. – Нам очень-очень повезло, правда?

– Правда. Вот только десять месяцев – немалый срок.

Молодые супруги пересекли улицу и ступили на территорию парка.

– Да, Харви, но мы сможем видеть его каждую неделю, когда его переместят в чан побольше, а до этого – всего три месяца.

– Твоя правда, – признал Харви. – Они пройдут быстрее, чем мы думаем. К счастью, он не запрограммирован стать специалистом – мы сможем вырастить его дома. Значит, нам сократят рабочий день…

– Доктор Поттер – настоящий мастер, – добавила Лисбет.

Пока они говорили, их переплетенные пальцы жили своей жизнью, общаясь на языке легких пожатий и касаний – особом тайном шифре подпольной ассоциации родителей, который позволял общаться без слов.

Они продолжают за нами следить, сказал Харви.

Да, я знаю, откликнулась Лисбет.

Свенгаард бесполезен, он – марионетка властей.

Наверняка. Но я не знала, что одна из медсестер – наша.

Ты тоже заметила?..

Поттер так таращился на нее, когда она стирала запись.

Как думаешь: служба безопасности в курсе?

Точно нет. Они все наблюдали за нами.

Может быть, она и не из наших, предположил Харви, а вслух сказал:

– Прекрасный день для прогулки в цветущем парке, правда?

Лисбет ответила кончиками пальцев: думаешь, сестра-информатик – случайный человек?

Вполне возможно. Может, она увидела, чего добился Поттер, и поняла, что есть лишь один способ спасти эмбрион.

Тогда нужно поскорее ее завербовать.

Тут нужна осторожность. Вдруг она просто невротичка.

А как быть с Поттером?

К нему нужно немедленно послать своих. Нам понадобится помощь, если мы хотим забрать эмбрион.

Если он согласится сотрудничать, на нашей стороне будут уже девять хирургов из Центра, отметила Лисбет.

Если только согласится, ответил Харви.

Жена смотрела на него с улыбкой, которая не выдавала возникшей тревоги.

У тебя есть сомнения?

Просто пока я читал его, он проделывал то же самое со мной.

О да, ответила Лисбет. Но он довольно неуклюж по сравнению с нами.

Как и любой новичок, но по ходу дела все обретают уверенность.

Его этому не учили, сказала Лисбет. Тут и сомневаться не приходится. Я боялась, что ты прочел в нем что-то, чего я сама не заметила.

Может, так оно и есть.

Солнечный свет выхватывал клубы пыли, создавая над дендрарием парка величественные пылевые колонны. Наблюдая за ними, Лисбет произнесла вслух:

– В этом нет никаких сомнений, дорогой. – А ее пальцы добавили: Поттер – талант от природы, он случайно развил свой дар. Так бывает, ты знаешь. Так и должно быть. И ничто не помешает нам прийти к взаимопониманию с ним.

Но они уж точно попытаются, ответил Харви.

О да, признала его правоту Лисбет, сегодня они только этим и занимались, прощупывали нас и сканировали. Но своим механическим умом они никогда не поймут, что наше оружие – люди, а не аппаратура.

Да, это их самая большая слабость, подтвердил Харви. Центр прокладывает колеи в генофонде, руководствуясь логикой, – и логика понукает их копать все глубже и глубже. И теперь они зарылись так глубоко, что не видят ничего вокруг себя.

Тем временем бесконечная вселенная, ответила Лисбет, взывает к нам.

Глава 5

Макс Оллгуд, глава службы безопасности, поднялся по ступеням из пластосплава к административному зданию в сопровождении двух хирургов, как и подобало руководителю стремительной и грозной руки власти оптиматов.

Их силуэты бросали длинные тени на здание, ослепительно белое в свете солнца.

Ступив в серебристый сумрак больничного портика, они задержались для проверки. Карантинные сканеры внимательно изучали их, выискивая враждебные микроорганизмы.

Оллгуд с терпением опытного человека выдержал досмотр и внимательно изучил своих спутников – Бумура и Игана. Его забавляло, что внутри здания им придется отказаться от титулов. Докторам вход сюда был заказан; допускались только фармацевты. Звание «доктор» неприятно тревожило оптиматов. Они знали, что медицинские институты существуют сугубо для покрытия нужд простых людей. В Центре запрещалось использовать слово «доктор», в ход шел эвфемизм; здесь также не произносили слова «смерть» или «убийство», никто не говорил «устарели» или «изнашиваются» даже