Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт Страница 56

Бумур и Иган удовлетворяли правилам Центра, хотя заостренное лицо Бумура с прищуром принадлежало тому эльфийскому типу, какой обычно старит своего владельца. Бумур был крупным мужчиной, широкоплечим. По сравнению с ним Иган с длинным клювом вместо носа, длинной челюстью и маленьким узким ртом казался худым и хрупким. Глаза у обоих были характерного для оптиматов голубого цвета, взгляд – пронизывающий. Вероятно, когда-то они были кандидатами в оптиматы. Как и большинство хирургов-фармацевтов Центра.

Эти двое явно чувствовали себя неуверенно под взгляом Оллгуда и старались не смотреть на него. Бумур начал разминать плечо коллеги и что-то тихо ему сказал. Беспокойное движение руки Бумура на плече Игана показалась Оллгуду смутно знакомым – он словно видел уже нечто подобное раньше… только не мог вспомнить, где.

Карантинное сканирование затянулось, Оллгуду показалось, что в этот раз оно длится дольше обычного. Он обратил внимание на пейзаж вокруг здания. Всюду царил покой – полная противоположность атмосфере Центра.

Он подумал, что допуск к секретным архивам и даже к старым книгам дает массу редких знаний о Центре. Владения оптиматов простирались на несколько лиг вглубь территории, которая когда-то была частью Канады и севера Соединенных Штатов. Площадь территорий, почти круглая на карте, диаметром семьсот километров, имела двести подземных этажей. То был целый регион, комплекс центров управления: контроль погоды, контроль генома, контроль бактериальной и ферментной сред… контроль людей.

В этом маленьком уголке комплекса, сердце Администрации, природа была стилизована под итальянский пейзаж в технике кьяроскуро – мягкие пастельные тона с преобладанием черных и серых оттенков. Оптиматы могли бы постричь гору по своему желанию: «Здесь слегка снимем с макушки, тут оставим бачки…» Природу на территории Центра полностью приручили, лишив зубов и когтей. Даже когда оптиматами воспроизводились сцены из жизни дикой природы, им всегда не хватало драматизма, да и какой может быть драматизм в вечной жизни?..

Оллгуд часто размышлял об этом. Он видел фильмы, снятые до появления оптиматов, и понимал разницу. «Красивости» Центра были такими же узнаваемыми, как вездесущие красные треугольники, отмечавшие фармацевтические пункты, в которых оптиматы могли приобрести прописанные им ферменты.

– Мне кажется, или нас проверяли дольше обычного? – пробасил Бумур недовольно.

– Терпение, мой друг, – мягко откликнулся Иган.

– Да, – поддержал его Оллгуд, – терпение – лучший друг человека.

Бумур изучающе посмотрел на главу службы безопасности и задумался. Оллгуд был не из болтливых и всегда говорил с определенной целью. Именно он, а не оптиматы, представлял наибольшую угрозу для Заговора. Он был полностью предан хозяевам, идеальная марионетка. «Почему он приказал нам сопровождать его сюда сегодня? – недоумевал Бумур. – Что-то разнюхал? Готовится нас разоблачить?»

Невероятное уродство Оллгуда очаровывало Бумура. Глава службы безопасности, невысокий и коренастый, простой смертный, имел округлое лицо и скользкие миндалевидные глазенки. Копна мокрых темных волос ниспадала ему на лоб. Генотип Шан – во всяком случае, так казалось по внешности.

Оллгуд повернулся лицом к карантинному барьеру, и внезапно Бумур понял, что внешнее уродство этого человека проистекает из уродства внутреннего. Это было уродство, созданное собственными страхами цепного пса, помноженными на страхи тех, кого этот пес защищал. Понимание наградило Бумура негаданным облегчением, о котором он дал Игану сигнал, коснувшись пальцами его плеча.

Иган, вдруг отстранившись от коллеги, принялся с энтузиазмом осматриваться. «Конечно, Макс Оллгуд боится, – думал он. – Он живет, погруженный в неразрывный клубок страхов… совсем как оптиматы… несчастные создания».

Виды Центра не оставили равнодушным и Игана. Вокруг, согласно плану центра управления погодой, пышно цвела весна. Со ступеней открывался вид на озеро, круглое и совершенное, как пластинка из синей эмали. На небольшом холме за озером виднелись плиты пластосплава, похожие на белые камни, – это были лифты, спускавшиеся в тайную цитадель оптиматов, их подземное королевство.

За холмом небо потускнело, покрылось разводами туч; порой его пронизывали вспышки красного, зеленого и золотого цветов, упорядоченные и ритмичные. Вскоре раздался громовой раскат. Оптиматы на другом конце Центра забавы ради «включили» грозу.

Игану это представление показалось бессмыслицей, лишенной драмы или опасности… что по сути одно и то же.

Гроза была первым, что увидел в этот день Оллгуд – и что совпало с его пониманием внутренних ритмов Центра. Для него Центр был сродни капищу темного бога: люди в нем исчезали, чтобы никогда не появиться вновь, и только он, начальник службы безопасности, и горстка его самых верных агентов знали их дальнейшую судьбу. Оллгуд почувствовал, что раскат грома вполне отвечает его чувствам; это был звук, который символизировал абсолютную власть. Охваченное бурей небо теперь приобретало желчно-желтый цвет, и набрякшие тучи рассеяли остатки беззаботно-весенней атмосферы. Пьедесталы на холме, возвышающемся над озером, превратились в языческие кенотафы цвета ромашковой опали.

– Нас пропускают, можно идти, – позвал Бумур.

Оллгуд обернулся и обнаружил, что карантинный шлагбаум поднят. Он первым прошел в зал Совета, в котором висел пряный запах антисептического аэрозоля. На него тут же надвинулись стены из блестящего адамантина[15], обступили ряды пустых скамей из пластосплава. За ним осторожно шествовали Иган и Бумур.

Прислужники оптиматов, все – в зеленых накидках с капюшонами, прихваченными на шеях бриллиантовыми брошами, явились откуда-то из мглы, затянувшей большую часть зала, чтобы сопроводить посетителей. Сеть гибких трубок пронизывала ткань их плащей, точно капилляры – кожу, и в руках они несли питаемые через эту систему золотые курильницы, от которых то и дело воспаряли розовые облака антисептика.

Оллгуд внимательно смотрел в дальний конец зала – там гигантский шар, диаметром метров в сорок, красный, как корень мандрагоры, висел в сплетении световых лучей. Одна из секций шара отстояла от поверхности, будто часть корки, сорванной с померанцевого плода. Здесь располагался Контрольный Центр Триумвирата – средоточие тайных сил, узел надзора и контроля за вверенными субъектами. В недрах шара то и дело вспыхивали льдисто-голубые и зеленоватые токовые дуги. С круглых дисплеев слетали молниеносные сообщения под аккомпанемент мигания алых индикаторов – числа, казалось, плыли по воздуху, эзотерические символы танцевали в голографическом поле.

Посреди шара, напоминая сердцевину фрукта, высилась белая колонна, поддерживающая треугольную платформу. По вершинам треугольника, восседая на тронах из позолоченного пластосплава, восседали трое оптиматов, известные как Триумвират – друзья и соратники, избранные на должность верховных правителей на текущий век. Впереди их ждали еще семьдесят восемь лет царствования. Для них то было мгновением в безумно долгой жизни – зачастую весьма неприятным, ибо правителям приходилось иметь