Артем Абрамов - Место покоя Моего Страница 55

– А если не имеет, пусть откажется от власти.

– Ты ему это предложишь?

– Конечно.

– И он тебя послушается?

– Боюсь, что нет.

– А ты не бойся, - заорал Петр, пользуясь отсутствием всякого присутствия. - Он тебя не послушается, факт! Он тебя прикажет распять на первом попавшемся кресте, может быть, даже - вверх ногами, чтоб недолго мучиться. А сначала он отдаст тебя стражникам, которые как раз проспятся, протрезвеют и с великого бодуна так тебя уделают, что родная мама Элишева не узнает...

– Она умерла, - кротко напомнил Иоанн.

Что Петра еще более разозлило и понесло вразнос.

– Ты кретин, Йоханан! - орал он так, что огонек светильника качался, как под ветром. Орал на греческом, потому что и арамейский, и древнееврейский оказались бедноваты. - Ты блаженный и одновременно одержимый невесть каким бесом. Должно быть, бесом идиотизма. Если ты действительно сошел с ума, тогда я пошел, тогда я ничем тебе помочь не могу. Тогда тебя, наверно, даже не распнут, а выкинут на помойку. А если ты придуриваешься, тогда сними, к дьяволу, свой блок и пошли отсюда немедленно. У нас - Иешуа неизвестно куда понесло. У нас дел впереди - невпроворот. А ты здесь сидишь и несешь чушь...

Замолчал, потому что выговорился. Устал. И еще пока не понял до конца, что же именно он заставляет сделать Иоанна.

И тут же его услышал.

"Наконец-то... А я-то думал, что Кифа, Учитель, меня оставил. Предал".

– То есть? - не сразу врубился в ситуацию Петр. Но только произнес свое дурацкое "то есть", как все понял и-вот уж оказия! - обиделся. Великий Мастер, один из элитных пятнадцати в будущем мире, "могучий и ужасный" в этом, обиделся, как мальчишка, школьник, маменькин сынок. Выходит, все, что нес сейчас Иоанн, - обыкновенная провокация. Всерьез?.. В шутку?.. Ради чего?.. И время ли сейчас для провокаций?..

– Я тебя не провоцировал, - тоже вслух ответил Иоанн, - я хотел, чтобы тебе стало страшно и стыдно. Страшно - что я потерял ум. Стыдно - что ты так долго не шел.

– А ты был уверен, что я приду?

– Сначала - да. А потом стал сомневаться...

– А почему ты сам до сих пор не ушел отсюда? Тебе же это - раз плюнуть!

– Кифа, я не знаю, почему я вообще здесь. Я мог бы уйти и тогда, когда меня брали стражники Антипы, Я мог бы уйти и раньше, когда их только услышал. Но я подумал: а вдруг это нужно тебе? Ты же не шел ко мне не только сюда, ты и на Ярден не шел. Я очень много дней не видел и не слышал тебя.

– Что мне нужно?

– Чтобы меня взяли...

Господи, впервые Петр обратился к тому, чьим именем жил все последнее время. Господи всемогущий, за что Ты меня так?..

Иоанн легко добился своего: Петру сейчас было отчаянно страшно. И невероятно стыдно. Не за то, что он долго не шел: пришел когда задумал, когда, оказывается, и нужно было прийти. Но вот то, что он вообще не имел права сюда приходить, не имел - и по-прежнему не имеет! - права вселять в Иоанна даже надежду на спасение, - вот за это стыдно. За то, что не имеет... Впервые в жизни Петру, Мастеру Службы Времени, было страшно и стыдно потому, что он Мастер, что Служба его - или, точнее, служба, с маленькой буквы, - по определению считает тех, с кем приходится работать во времени, не за реальных людей, а только за некий рабочий материал. А рабочий материал может быть расходным, В Евангелии от Иоанна - другого Иоанна, Богослова, - первосвященник Кайафа выразил, по сути, философию Службы Времени: "Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб". Куда там Достоевскому с его слезинкой ребенка!.. Нет, конечно, никто не ставит перед собой цель множить людские потери в многочисленных и порой жестких проектах по исправлению сломов. Более того, Мастера в бросках всегда стараются избежать любой смерти любого человека из времени броска - если можно. Вот ключ: "если можно". А если нельзя?.. Если нельзя, то... Что ж, тогда бывает... Нет, конечно, за каждую случайную и неслучайную смерть Мастер несет персональную ответственность, пишет кучу объяснительных записок, защищает свои действия на Большом Совете. И что с того? Петр не помнил ни одного случая, когда бы Совет не согласился с Мастером. Да и как его, Мастера, наказать? Выкинуть на улицу? А кто работать будет? Мастеров-то всего пятнадцать, а народу в прошлом - тьма... И если кто-то из этой тьмы погиб не случайно (ну виноват Мастер, ну бывает...), а именно неслучайно, то есть по Истории он должен был погибнуть, - за что и кого винить? Наоборот: поощрить и наградить. И поставить всем в пример. Иоанн должен погибнуть путем усекновения главы? Должен. Так написано в Истории Тогда, уважаемый Мастер Петр, вытрите сопли и займитесь делом.

– Вот что, - решительно сказал Петр, - вытри сопли и займись делом. Я пришел. Я тебя увидел: живой ты и на первый взгляд довольно здоровый. Не хочешь сам бежать отсюда - сиди в яме и жди меня. Я сейчас уйду, я тут, понимаешь ли, на день рождения к тетрарху Антипе приглашен, неудобно человеку отказывать, а вечером, когда все окончательно перепьются, я вернусь...

Сказал он так, и мысли у него были девственно чисты; ничего постороннего Иоанн в них услышать не мог.

– Хорошо, - согласился Иоанн, - я еще подожду.

ДЕЙСТВИЕ - 2. ЭПИЗОД - 6

ИУДЕЯ, ИЕРУСАЛИМ, 24 год от Р.Х., месяц Таммуз

(Продолжение)

В так называемые покои, выделенные ему во дворце, Петр вернулся без приключений. Никого не встретил сам, и - надеялся! - никто, им не замеченный, его не засек. Да если б и засек: почему бы это благородному римлянину не прогуляться по прекрасному саду?..

Вообще-то лучше бы ему прогуляться не по саду, а до Нижнего города, до "конспиративной квартиры", то есть до дома с тайм-капсулой в подполе, переодеться в нечто более шикарное, золотишка на себя понавесить потяжелее. Но - некогда. Время к трем пополудни подошло, вот-вот начнется третья молитва, а после нее за Петром придет давешний толстячок и поведет на гульбище. Белая лацерна - вполне официальная для оного гульбища одежда, особенно - для середины жаркого дня, а массивный золотой рубчатый обруч с пятью подвесками, перехватывающий правый бицепс Петра, - скромное, но достаточное для серьезного мужа украшение.

Непривычно кроткий Иоанн, настойчиво торчащий в каменном колодце, - ведь вполне вылезти можно, хоть пройтись туда-сюда, ноги размять! - не шел из головы. Вернуться? Уйти вместе?.. Уж столько отступлений от канонических текстов совершено! Одним больше - кто считает?.. Но одно дело вылечить Иуду, который наделе оказался воином-зилотом, о его профессии-происхождении можно впоследствии потихонечку забыть, а совсем другое - легализовать Крестителя, который живым остаться никак не может. А зная преотлично его бурный и неугомонный характер, Петр был уверен, что, пользуясь исторической терминологией, "лечь на дно", то есть полностью отстраниться от действий, Иоанн не захочет и не сможет. Для него - уж лучше умереть.