Лестер Дель Рей - Атака из Атлантиды [сборник] Страница 57

Еще ничего не известно, а значит, и волноваться не о чем. Когда Феррел вошел в помещение, Дженкинс уже успокоился и был, как всегда, сдержан и холоден. Он посмотрел на доктора:

— Я предупредил сестер, что они должны быть готовы к увеличению количества пациентов с незначительными травмами, — сказал он обычным ровным голосом. — Я думал, что после посещения мистера Палмера вы и сами отдадите такое распоряжение.

Феррел изучающе посмотрел на молодого врача:

— Почему это? Зачем, по-вашему, я ходил к мистеру Палмеру?

Непонятливость старика заставила Дженкинса нервничать, но он быстро справился с нетерпением, и его голос был по-прежнему преисполнен уважения:

— Конечно, по поводу проверки. По всему заводу уже ходят слухи. Об этом говорили еще когда я только-только пришел сюда. Не сложно догадаться, как они повлияют на уровень травматизма.

— Да, — доктор сам поразился своей недогадливости. — Хорошо придумано. Вы совершенно правильно сделали.

— Да, им грозил рост числа незначительных несчастных случаев. Это точно. В таких обстоятельствах, когда все дрожат в ожидании большой проверки, напряжение постоянно растет, а это самая благоприятная почва, на которой расцветают оплошности на работе. Если повезет, все обойдется какими-нибудь мелочами, не выходящими за обычные рамки.

Но нельзя было рассчитывать на простую удачу. Могло произойти все, что угодно.

Палмер сделал упор на то, что даже один несчастный случай может стать аргументом в пользу их противников, показать, что станции не так уж безопасны. Они определенно не могли допустить, чтобы в отчетных ведомостях комиссии появились неудовлетворительные отзывы. Но в таком сложном процессе, как производство сверхтяжелых изотопов, какая-нибудь неприятность да случится, особенно, когда нервы у всех натянуты до предела.

Надо было послать Палмера ко всем чертям и оставаться дома!

Глава 2

В диспансере Феррел застал Мейерс. Она была на своем дежурстве и с присущей ей скоростью и расторопностью разбиралась с обычными повседневными делами. В операционной Феррел предпочитал видеть суровую мрачную Додд, но с работой в приемной никто не мог справиться лучше Мейерс. Ей едва исполнилось тридцать, и она могла бы считаться хорошенькой, если бы не совершенно невыразительное лицо. Волосы, кожа и глаза — все было таким бесцветным, что никакое, даже самое большое количество макияжа не могло оживить их.

Когда Феррел вошел, она промывала глаз какому-то человеку. Закончив, сестра повернулась к доктору:

— Он случайно ткнул себе сигаретой в глаз, когда надевал защитные очки. Ничего серьезного. Это уже одиннадцатый за последние полчаса.

Доктор посмотрел на толстую пачку карточек на столе и еще раз подумал, что Дженкинс все-таки был прав: уровень травматизма возрос в три раза по сравнению с обычными днями. Но до сих пор не было ни одного серьезного происшествия.

— И то хорошо, что лодырей сегодня мало, — сказала она.

Обычно несколько рабочих просто притворялись больными, считая, что это лучший способ получить еще один выходной. Она еле слышно хихикнула:

— Доктор Дженкинс взялся за них, но, мне кажется, им не очень понравилось, что он всем выписывал слабительное. Даже телефонистка не приходила сегодня.

— Она только тогда говорит, что больна, когда ей становится скучно. Сегодня она, похоже, рассчитывает увидеть фейерверк, — заметил Феррел.

За годы у него уже вошло в привычку примерно раз в четыре недели давать этой девушке выходной, чтобы стимулировать ее воображение. Она единственная на всем заводе, когда хотела провести день в праздности, приходила с какими-то интересными симптомами.

— Вчера ее осматривал Дженкинс. Он определил, что у нее быстро прогрессирующая проказа, и дал ей что-то, от чего у нее несколько часов горели губы, — сообщила Мейерс.

Похоже, этот молодой человек ей очень нравился. Для Феррела это было первое свидетельство того, что и у доктора Дженкинса есть чувство юмора.

Он прошел обратно в главный корпус. Их лазарет был обеспечен медицинской техникой и сотрудниками так, как ни один другой заводской медпункт, где доктору приходилось работать. Иногда он даже стеснялся того, сколько все это стоило. Кроме Мейерс и Додд здесь работали еще три медсестры, двое подсобных рабочих, два водителя маленьких трехколесных тележек-носилок, регистратор и секретарь. В операционной находилось все, чего душа пожелает, были оборудованы даже небольшие палаты, где могли лежать пациенты, если бы в этом появилась необходимость.

Он прошел к аппарату крио- и гипотермической терапии, осмотрел его. Большая часть оборудования лазарета предписывалась законом, но приобретение этого аппарата было собственной идеей Палмера. Он предназначался для понижения температуры человеческого тела, или какой-то его части, до такого уровня, на котором тот уже не реагировал на боль.

Мысль о том, что холод может быть полезен, появилась в медицине довольно давно, и с тех пор для чего только его ни использовали — вплоть до лечения рака. В конце концов благодаря развитию техники появилась методика, которая позволяла действительно широко использовать холод. При срочных операциях он был гораздо эффективнее обычной анестезии.

Даже носилки были снабжены небольшими модулями, чтобы начинать заморозку тканей еще по пути в операционную.

Он не слишком беспокоился из-за проверки. Государственные законы в отношении атомных заводов постоянно ужесточались, и в соответствии с ними станциям предъявлялись такие суровые требования, которые АЕС никогда не выдвинула бы, а он меньше месяца назад с успехом прошел государственную проверку.

Вошел Блейк. Он улыбался от уха до уха и посмеивался.

Заметив доктора, он остановился.

— Док, инспекция уже здесь, — объявил он. — Но не репортеры! Старик Палмер оказался хитрецом. Он распорядился, чтобы на Первом Номере сегодня утром начали с какого-то заказа для армии. Этот заказ достаточно секретен, чтобы он смог объявить территорию завода закрытой, но не настолько, чтобы не допустить сюда конгрессменов. Теперь вся эта газетная братия носится вокруг завода, пытаясь проникнуть внутрь. Если им повезет, они все-таки осуществят свою затею, но к тому моменту, когда все уже закончится.

Доктор усмехнулся, но его сомнения все равно не рассеялись. Люди из команды Гильдена все равно напишут то, что захотят, а такое поведение Палмера могло расположить против компании даже благожелательно настроенных репортеров. Также это может отрицательно сказаться на отношениях с парой конгрессменов, которые затесались в комиссию только ради того, чтобы засветиться в газетах. Большинству же, далекому от всех интриг, просто покажется, что Компания пытается что-то скрыть от публики, и это вызовет подозрения.