Александр Кеслер - Недетские сказки. (Юмористическая фантастика) Страница 6

– Неужто, всё твоё?

– Ага. Моё.

– А что же ты, едрёна кочерыжка, от таких богатств в нашу глушь подался?

– Не поверишь, Ваня – скучно стало. Захотелось чистого воздуха глотнуть. А он, только в вашей лапотной Руси и остался…

– Понимаю, – важно кивнул Стрелок, – и кровушки свежей заодно похлебать, так сказать – два в одном.

– Обижаешь.

– Повторяешься. Мы с тобой давеча эту тему уже обсуждали. Хотя, я тебя понимаю, это ж не занюханная Европа. У нас простор и для души утешение.

– Души у меня нет, – вздохнул вампир. – Ну да ладно, возьмем пару камешков для взятки и будем из тебя солидного мужа делать.

– А я кто? – нахмурился Иван.

– Ты? Ты, Ваня, пока самец примитивный. А настоящий мужик это тот, кто имеет деньги. Не будем время терять – полетели.

Прибыли они во дворец, не такой большой как у Владика, но тоже неслабый. В нём местный король жил со слугами. Вампир сразу Ивана в канцелярию потащил, там перед бюрократами камешками посверкал, чего-то на непонятном языке полопотал и вот результат – через десять минут вручил Стрелку свиток, где на всех известных языках значилось, что Иван вдовий сын на самом деле князь мадьярский и одних душ крепостных у него десять тысяч.

– Нормально, Иван? – спросил вампир.

– Отлично, Владик!

– Ну, а коли отлично, то за сим мы с тобой и простимся, поскольку свои обещания я выполнил.

– Э нет, – усмехнулся Иван и легонько так колом осиновым вампира в задницу ткнул. – Ты обещал меня к царевне доставить. Доставишь, а там посмотрим.

– Экий ты неугомонный, – посетовал вампир, – ну зачем тебе эта простоволосая дура. Видел, какие здесь девочки гуляют? Выбирай любую.

– Это не девочки, а селедки костлявые. Мне русская красота милее, чтобы грудь арбузная, а тыл на телеге не объехать!

– Дурной вкус, – поморщился вампир, – ладно. Как знаешь.

* * *

Как говорится – быстро сказка сказывается… Но только на следующую ночь возвратил Владик Ваню домой.

– Ну что, Иван? Вон башня, где царевна томится. Лететь али нет?

– Чего зря спрашиваешь, бэтмен? Лети, конечно.

Подлетел вампир к окошку, выбил лапами бычий пузырь и перед царевной затормозил.

– Прибыли, Стрелок!

Охнула от неожиданности Марьяна, как гостей увидала, и на пол шлёпнулась. Глаза у неё, как блюдца сделались.

– Проклятье, – процедил Владик, глядя на царевну, – сдаётся мне, Иван, что невеста твоя больная. Что у неё с лицом? Уж не чёрная ли эта оспа?

– Дурак ты, ваше благородие, – рассмеялся Стрелок, – это же самый цимес! Прыщи! Созрела, значит, девка!

– Ладно, – кивнул Владик, – умом вас точно не понять. Полетел я, пока не рассвело.

– При одном условии, что в наших краях более духу твоего не будет!

– Но, Ваня, после всего, что я для тебя сделал?

– Учти, поймаю в нашем лесу – всажу осиновый кол тебе в задницу и будешь на солнышке жариться, покуда истлеешь. И не сумлевайся – рука не дрогнет. Так, что на скорую смерть не рассчитывай, как и на то, что помилую!

– Хорошо, более не встретимся, – скрипнул зубами вампир, поняв, что Ванька на всю голову контуженый. Видать, последствия его боевых походов сказались на здоровье, а может он таким по жизни был?

– Это правильный ответ, а пса своего болотного мне оставь.

– Тебе-то зачем мой Неадекват сдался?

– А я его другому кровососу за пять целковых сторговал, – рассмеялся Иван.

Владик только рукой махнул и в окошко вылетел.

Пришла в себя Марьяна-царевна и спрашивает у Ивана:

– Кто ты, прекрасный юноша?

Иван не растерялся.

– Я, – говорит, – жених твой. Прибыл сюда, чтобы из неволи тебя высвободить да на брачное ложе отвести.

Прыщавая невеста как услыхала про брачное ложе, так сразу же к Стрелку на шею бросилась и давай целовать и гладить. По всему видать, стосковалась по браку девка. Одним словом, любовь у них такая приключилась, что всем на зависть.

Царь чуть было всё не испортил. Ему доложили, что в башню какой-то ловкач залетел, вот он и ворвался туда со стражниками. Увидел Ивана и чуть не кончился от злости. «Как?! – орет, точно его черти плетьми хлещут, – посмел ты, смерд голозадый, такую крамолу учинить?! Это же не девка дворовая, а царских кровей невеста!»

Но тут Стрелок из штанов свою геральдику извлёк и царю с поклоном подал. Прочёл государь и в лице переменился. В тот же день свадьбу сыграли. И так Иван царю понравился, что переписал он на него полцарства и главным воеводой назначил.

А ещё через неделю Стрелок с молодой жинкой к Фомке-упырю наведался. Идут они степенно, а на поводке у них Неадекват. И такой страшный этот зверь был, что облысел от ужаса Фомка и взмолился:

– Ваня, убери скорее от меня это чудище!

Отвечает Иван:

– А кто мне за злого хоря пять целковых обещал? Вот он – принимай!

– Я тебе десять дам, только убери!

– Уговор дороже денег, – насмехается Стрелок, – бери хорька за пять, как сторговались. Мне чужого не надо.

От страха лютого повалился на землю Фомка и зарыдал.

– Не мучай убогого, Ваня, – вступилась за соседа Марьяна. – Фу, Неадекват! К ноге! – а сама прижалась к мужу и говорит:

– Пойдем домой, ты мне ещё ту историю, про казаков недорассказал…

Так себе и ушли молодожены со зверюгой страшной, а Фомка долго ещё лежал ни жив ни мертв и удивлялся: «Неужели нашёлся человек, что добровольно согласен истории Стрелка слушать?»

И невдомёк ему было, что настоящую любовь Иван повстречал. А для любящего человека…

А, ладно, к чему прописные истины говорить. Целый месяц на свадьбе Ивана народ гулял. И я там был, двенадцать раз до комы напивался, а сейчас, наконец, вырвался и вам всю историю, как есть обсказал. Чтобы и вы за Ивана Стрелка порадовались. Вот!

На этом сказке нашей конец, а дальше – сущая правда начинается. Жили Ванька с Марьянкой душа в душу, трое сыновей у них родилось. Царь вскоре помер, а Иван титул и царство унаследовал, как прямой родственник по линии жены. Правил он справедливо – народ свой не зобижал, а сыновей в спартанском духе воспитывал, но похохмить любил.

Как сынки малость подросли, так стал он их гонять, чтобы увальнями да домоседами не были. То за яблоками молодильными в заморское королевство пошлёт, то вообще туда – незнамо куда, чтобы принесли то – незнамо что, или ещё за какой хренью. Мало ли на земле разной хрени.

А как пришло им время жениться (это Иван в бане определил, что пришло), то выдал он им по луку, по одной стреле именной и послал в чисто поле…

Только, это уже совсем другая история.

Сказка про удальца Ивана

(в соавторстве с Григорием Родственниковым)

На равнине – средь холмовЦарство издревле стояло.Рядом лес дремучий рос,Там братва народ пужала.

Самым грозным заводилойБыл бессмертный тип – КощейЕжли кто-то не по нраву,Не собрать тому костей.

А его сестра Яга —Это ж чистый каннибал:Жарила в печи детишек.Леший бабке помогал.

И Горыныч – не подарок,Прям в три глотки Змей бухал,А затем своей отрыжкойОн посевы выжигал.

Соловей Разбойник – гопникВсех проезжих обирал,А девчонок, гад бесстыжий,Свистом грозным раздевал.

Упыри и ВурдалакиОт других не отставали:Беспределили по полной —Из народа кровь сосали.

Водяные и русалкиТоже там при деле были,Завлекали, песни пели,Люд под воду волочили.

* * *

Царь в расстройстве чувств и мыслейОчень уж переживал,По традиции старинной,Царский он указ издал:

В нем публично царь поклялся,Что любого наградит,Кто лесную эту бандуВразумит и приструнит.

Но охотников, однако,Что-то не было, и нет,И от витязей былинныхНе остался даже след.

Приходили лжегерои,Чтобы денежку срубить,Только наш царек смышлёныйНе желает зря платить.

Всё проверит, убедится,Что ему туфту суют,И пройдох определяетНа казенный, на уют.

Уж тюрьма от вралей пухнет,Больше некуда садить,Размышляет самодержец:«Может, сотни три убить?»

А и верно, что тут думать?Что зря лодырей кормить?Перву сотенку повесить,А вторую утопить…

Третью можно, ради смеха,Медведями затравить,Или лучше для острастки,Всем им головы срубить?

Вот и первого пройдохуДнём погожим, поутруВымыв и побривши шеюПодтащили к топору.

Вдруг детина прослезился,В ноги батюшке упал,И при всём честном народеВот такую речь сказал:

«Я – мужик, зовуся Федотом,Сам я хил и дюже глуп,Но братишка мой, Ивашка,Справится, даю я зуб!

Если скажет амператор:Выди, Ванечка, на бой,

Конец ознакомительного фрагмента.