Борис Долинго - Беглецы (сборник) Страница 6

– И что же вы предлагаете, если всё так плохо? Бежать к урванам или ещё куда-то? В какой-нибудь другой мир? – Майор ухмыльнулся и сделал неопределённый жест.

– Безусловно, это не выход, – кивнул капитан. – То есть для какой-то отдельной личности это может быть и так, но настоящий патриот не побежит со своей Родины… Правда, и тут обстоятельства могут по-разному складывватсья. Великий Авльн, например, длительное время, как известно, провёл в эмиграции.

«Однако», – подумал майор, – «ну и словечки: «патриот», «Родина»… Ну, давай, давай!»

Капитан продолжал разглагольствовать.

– Последние десятилетия наши Народные Императоры стали совсем не такими, каким был Авльн в первые годы после Грандиозного Переворота. Теперь образовалась самая настоящая знать, привилегированный класс!

Майор засмеялся, достал сигареты и закурил, не предлагая капитану.

– И где вы набрались такой ерунды! – сказал Малваун, выпуская струй дыма и вкладывая в свои слова как можно более искреннее возмущение. – У нас и именно у нас режим истинной демократии. У нас даже Император – выбирается народом, и любой, кто старается на благо Имперской Республики, может выдвинуться на высокий пост!

– Не очень-то любой, и не очень-то на какой угодно высокий пост! – воскликнул, горячась, капитан Даговар. – До определённой высоты подняться, конечно, можно, но и то, если власти уверены, что человек будет делать всё так, как угодно действующему Императору, то есть если он – блюдолиз. Кстати, – Капитан ткнул пальцем в сторону майора, – вот вы! Служили, служили честно, да не очень-то дослужились! Не было у вас мохнатой лапы, которая тащила бы вас наверх. Это же, как пирамида: по мере подъёма мест наверху всё меньше и меньше, а места эти всё лучше и лучше, куски, которые отрываешь там, всё жирнее и жирнее, благ всё больше. Поэтому, конечно, каждый, кто уже вылез повыше, будет тащить за собой родственников, друзей, да и то не всяких. Не было бы у меня папаши генерала-консула, куда бы я вылез, а? Так-то! – Капитан прищёлкнул языком. – А вы говорите – каждый!

Майор затянулся и исподлобья посмотрел на капитана. «Тебя после такой болтовни особо высоко уже вряд ли вытащат».

– Кстати, ещё вам один пример на тему «кто есть кто»! – Капитан, которому, видимо, нравилась убедительность приводимых им самим аргументов, сел в кресле поудобнее и закинул ногу на ногу.

– У вас есть, скажем, дочь? – осведомился он.

– Дочь? – удивился майор. – А при чём тут дочь?

– А это я к тому, что те, кто вылезает повыше, считают себя уже прямо таки аристократами, которых когда-то столь усердно уничтожали. Сейчас я вам поясню на примере. – Капитан сделал паузу для большего эффекта. – Вот, допустим, у вас есть дочь. К примеру, если бы я или кто-то из семейки вроде моей вдруг вздумал жениться на вашей дочери, то, скорее всего, у меня дома поднялся бы переполох, была бы трагедия: сыночек вздумал жениться на «плебейке».

– Ерунда, – хмыкнул майор, – таких браков сколько угодно.

– Да, есть такое, конечно, – согласился капитан, – но я-то знаю, что почти всегда поднимается скандал. Если бы ещё ваша дочь была красавицей… Вы простите, – сделал жест рукой капитан, – я не знаю, может, это действительно так. Ну вот, если бы она была красавицей, то, естественно, сопротивление со стороны, скажем, моей семьи было бы значительно меньшим. Как у вас дочь, красивая?

Майор подумал о дочерях и сказал, вздохнув:

– У меня даже две дочери.

– Понятно! – Даговар закатил глаза. – Вот видите! Значит, уверяю вас, моя мамаша сказала бы, что только через её труп. В смысле – мамаши. А ещё лучше – вашей дочери! – Капитан хохотнул.

– Ну и я сам, вы понимаете, – продолжал он – с высоте своего «положения» искал бы в «простой среде» уж что-нибудь не так себе, а экстра – класс. А парню из «простых» – вообще труба: на богатенькой хрен женишься.

Майору стало вдруг тоскливо, настолько тоскливо, что даже радость от возможного повышения за подачу сведений о капитане в Службу Имперской Безопасности слегка поблекла. Он вспомнил своих дочерей с такими же как у него самого оттопыренными ушами и длинноватыми носами, покрытыми веснушками, свою жену с жирным животом и глупыми круглыми глазами. И хотя он не любил ни жену, ни дочек, а судьба их волновала постольку поскольку, всё же это были его дети и его жена. Майор вздохнул, забывая, что разговор записывается.

– А, что, и сын у вас есть? – истолковал этот вздох по-своему капитан.

– Нет, сына нет, – покачал он машинально головой.

– Да, его бы в семью, подобную моей, подпустили только за одним исключением: если бы он был какой-нибудь талантливый и успешный специалист, а невеста, хоть и из семьи «шишки», но страхолюдина. Видите, – Капитан поднял указательный палец, – «знатность» происхождения по-прежнему имеет большое значение даже в нашем демократическом обществе.

Майор, понимая, что для естественности записываемого разговора ему необходимо возмущаться, вяло возразил.

– Ну, при чём тут «знать»? – сказал он. – Если отдельные люди выкаблучиваются, так это ещё ничего не значит. А такая семья, где на мою дочь смотрели бы свысока, мне самому в родственники не нужна. Есть такие, знаю, воображают из себе, не весть что, а ещё члены Лиги Борцов… Только знати-то нет, а всех таких и тех, кто зарывается слишком, выводят, в конце концов, на чистую воду. Плохо такие люди кончают, плохо.

Капитан засмеялся и покачал головой.

– Забавно вас слушать: говорите так, будто себя же стараетесь убедить. Бросьте притворяться, майор Малваун, я уверен, что в действительности вы так не думаете. Хотите, приведу пример, как обнаглели военные и чиновники вроде моего папаши и в не меньшей степени их жёны? Вы знаете дачный посёлок генералитета в районе Ротина на Сиионте?

– Слышал, – тупо кивнул майор.

– Очень хорошо. Слышали, но не бывали, уверен, поскольку средние чины туда просто так не пускают.

– Но и нельзя всех пускать туда, где живут и отдыхают командующие, – возразил майор. – Если туда будет открытый доступ, то легко могут проникнуть и шпионы урванов и диверсанты-террористы.

– Чушь! – махнул рукой капитан. – Фигуры вроде моего папаши урванам даром не нужны, да и многие другие, что повыше, тоже. От вражеских агентов, если на то пошло, следует охранять научные лаборатории и учёных, а не толстых генералов. Доступ во всякие подобные посёлки прикрыт по другим причинам. Знаете, например, что в таких местах существуют магазины, где торгуют по ценам раз в десять ниже, чем общегосударственные цены для простого люда? Специальное снижение цен для тех, кто и так гребёт солидные деньги, да ещё запускает лапу в государственный карман! А что касается наглости членов семей генералитета, то я сам однажды присутствовал при эпизоде как в таком магазине в посёлке жена генерала отчитывала адъютанта своего мужа, приезжавшего со специальным донесением и воспользовавшегося случаем прикупить чего-нибудь по дешёвке. Как он смел войти туда, куда ему входить не положено?! А этот адъютант, офицер, майор, между прочим – стоял и бормотал извинения! И перед кем? – перед неработающей бабой-бездельницей!

До Малвауна доходили подобные слухи, да и как они могли не доходить, а вот от «очевидца» он слышал их впервые. Неожиданно, ни к селу ни к городу, ему пришло на ум, что его собственная фамилия звучит исторически более аристократично, чем фамилия капитана, где отсутствовало окончание «ун». Майор досадливо отмахнулся от подобных мыслей и решил: главное – подать побольше материала в Службу Имперской Безопасности.

– Ерунда! – с расстановкой сказал майор вслух. – А если даже и продают по таким ценам, то ведь не кому-то, а заслуженным людям!

– Слушайте, вы долго будете прикидываться? – не выдержал капитан.

– Не понимаю, куда вы клоните, – сухо заметил майор. – Пора, пожалуй, кончать этот пустой разговор. Вы говорите не как сын заслуженного отца, а как заражённый вражеской пропагандой отщепенец! Мы, в конце концов, на службе, и подобные разговоры… Я, уж так и быть, промолчу, но… – Майор покачал головой и поднялся. Капитан тоже встал.

– Да вы что, боитесь, что я вас провоцирую? – Даговар схватил майора за рукав форменного скафандра.

– Да плевал я на ваши «провокации», чего вы тут мне чушь несёте? – отстранился майор.

– Я и не думаю вас провоцировать, честное слово, – покачал головой капитан, глядя в глаза майору; Малваун невольно отвёл взгляд. – Я считаю, что вы имеете все основания быть несогласным с имперским режимом и всеми его проявлениями, – продолжал капитан, – Человек вы честный, я знаю, не воруете, не пользуетесь служебным положением, по службе продвинулись плохо, вас затирали, а могли бы подняться значительно выше, – торопливо перечислял Даговар. – Самое главное: вы весьма опытный военный, на таких людей в армии мы и хотели бы сделать ставку…