Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 02. Личный космос. За стенами Терры Страница 6

Для создания храма потребовалось несколько поколений рабов, которые притирали черно-белый жадеит, используя вместо наждака раздробленный корунд, стальные и деревянные инструменты. Рабы выполняли основную черновую работу, а потом за дело принимались мастеровые и художники. Тишкветмоаки утверждали, что в каждом камне сокрыта форма, выявление которой является праведным делом — тем более если речь шла о городе Таланаке.

«Боги прячут, человек находит», — говорили зодчие.

Пройдя в проем двери, который сжимали кошачьи клыки Тошкуни, посетитель храма попадал в огромную пещеру. Она освещалась сотней бездымных факелов и солнечным светом, который проникал через отверстия в потолке. За красно-белой жадеитовой перегородкой, высота которой доходила до пояса, стоял хор послушников, облаченных в черные мантии. Их выбритые головы были окрашены в алый цвет. Хор возносил молитвы великой богине Тошкуни и властителю мира Оллимамлу.

В каждом из шести углов помещения находился алтарь в форме зверя, птицы или молодой женщины, стоявшей на четвереньках. На поверхности алтарей виднелись изображения картограмм, небольших фигурок животных и абстрактных символов — результат многих лет самоотверженного труда и неутолимой страсти. На одном из алтарей лежал изумруд величиной с голову взрослого мужчины, и история камня имела непосредственное отношение к Кикахе. Откровенно говоря, его терпели в Таланаке только из-за этого изумруда. Однажды камень выкрали из храма, но Кикаха выследил хамшемских разбойников и, догнав их на следующем уровне, вернул изумруд — хотя и не бесплатно. Впрочем, это другая история.

Кикаха находился в библиотеке храма. Огромный зал располагался в глубине горы, и посетители попадали сюда только через общий алтарный зал и длинный широкий коридор. Помещение освещалось солнечным светом, который вливался сквозь шахты в потолке, но в основном здесь пользовались факелами и масляными лампами. Стены сверлили и терли до тех пор, пока не возникло несколько тысяч небольших ниш. Теперь в них хранились тишкветмоакские книги — вернее, свитки из сшитых вместе овчин. К каждому концу свитка крепился цилиндр из черного дерева. Цилиндр в начале книги закрепляли на высокой жадеитовой раме, и человек, стоя перед ней, разматывал свиток в процессе чтения.

Кикаха устроился в самом освещенном углу помещения — как раз под отверстием в потолке. Одетый в черное, жрец Такоакол объяснял Кикахе значение некоторых картограмм. Во время прошлого визита Кикаха усердно изучал письменность тишкветмоаков. В тот раз ему удалось запомнить только пятьсот рисунков-символов, а для беглого чтения требовалось знать по крайней мере пару тысяч.

Такоакол многозначительно поднял палец, выкрашенный в желтый цвет, и постучал длинным ногтем по символу дворца могущественного миклосимла — императора тишкветмоаков.

— Подобно дворцу властителя, который стоит на вершине самого верхнего уровня мира, дворец миклосимла венчает высочайший уровень Таланака, величайшего из городов мира.

Кикаха ему не возражал. Когда-то столица Атлантиды — страны, занимавшей внутреннюю часть предпоследнего по высоте уровня, — в четыре раза превосходила Таланак по численности жителей и своему великолепию. Но прежний властитель разрушил ее, и теперь руины прекрасного города заселили летучие мыши, птицы и ящерицы.

— Но там, где у мира пять уровней, — продолжал жрец, — Таланак имеет трижды по трижды три уровня, или улицы.

Жрец поднял руки к груди, сложил кончики пальцев в молитвенном жесте и, прикрыв раскосые глаза, нараспев произнес проповедь о магических и теологических свойствах тройки, семерки, девятки и цифры двенадцать. Кикаха не прерывал его, хотя и не понимал большую часть особых технических терминов.

И тут из коридора до него донесся странный лязгающий звук. Он прозвучал лишь раз, но Кикахе хватило и этого. Тот, кто знаком с наукой выживания, не нуждается во втором предупреждении. Жизнь в диком и жестоком мире пропитала его тело раствором разумного беспокойства. И наверное, поэтому даже в моменты отдыха и любовных утех он всегда сохранял бдительность и готовность к действию. Останавливаясь в каком-нибудь месте, будь это даже безопасный и сотни раз проверенный дворец властителя, он неизменно проверял сначала все возможные пути отхода и укрытия для засад.

Вот и сейчас он знал, что в этом городе и особенно в святилище храмовой библиотеки ему не может угрожать никакая опасность. Но сколько раз в его жизни случалось так, что причин для беспокойства не было, а опасность вдруг грозила превратиться в неотвратимую смерть.

Слабое позвякивание повторилось. Кикаха, забыв извиниться за свое поведение, быстро побежал к сводчатому проходу, из которого доносился странный и зловещий шум. Многие жрецы в черных мантиях смотрели ему вслед, оторвав взоры от конторок с наклонными крышками, на которых они рисовали новые свитки. Послушники и ученики косились на него из-за книг, висевших перед ними. Кикаха выглядел как состоятельный тишкветмоак. Куда бы его ни забрасывала судьба, он старался во всем походить на местных жителей. Но, несмотря на загар, белая кожа отличала его даже от самого светлого из них. Кроме того, Кикаха носил на поясе два ножа, и одно это уже выделяло его в среде духовенства. Он первый, кроме самого императора, посмел войти в храм при оружии.

Такоакол окликнул его и спросил о причине беспокойства. Повернувшись к нему, Кикаха приложил палец к губам, но жрец начал выкрикивать язвительные насмешки. Кикаха пожал плечами. Конечно, дело могло кончиться тем, что его посчитают чудаком или чрезмерно подозрительным к посетителям. Такое случалось уже много раз в других местах. Но это его не волновало.

Едва он подошел к сводчатой арке, как раздалось новое позвякивание, а затем какое-то легкое поскрипывание. Звуки походили на медленные или, вернее, осторожные шаги людей, облаченных в латы. Причем люди в коридоре явно не принадлежали к тишкветмоакам. Местные воины носили доспехи из стеганой одежды, а она не могла так лязгать. У них имелось стальное оружие, но бренчание ножен отличалось от звуков, которые он теперь слышал.

Кикаха хотел отступить через библиотеку и скрыться в проходе, который выбрал заранее. В тени арочного проема он мог бы наблюдать за всеми, кто входил в библиотеку.

Но, не устояв перед желанием рассмотреть незваных гостей, Кикаха отважился выглянуть из-за угла.

В двадцати футах от себя он увидел человека, с ног до головы облаченного в стальные доспехи. Позади него попарно шагали четверо рыцарей и около тридцати солдат, лучников и меченосцев. Воинов могло оказаться гораздо больше, потому что цепочка людей уходила за поворот коридора. Сколько раз в жизни Кикахе приходилось удивляться, пугаться и переживать потрясения. Но никогда еще его реакция не была такой заторможенной, как теперь. Несколько секунд он не мог даже шевельнуться, и только потом ледяная корка оцепенения начала понемногу таять.