Владислав Выставной - Запредельность Страница 66

Арбитр в гневе был страшен. И голос его, неожиданно громкий, грохотал под сводами зала, подавляя, вдавливая в каменные плиты пола. Безусловно – этот человек свято верил в собственные слова.

– И все же, у мэтра Ашоку были основания считать именно так, а не иначе, – опустив голову, тихо сказал Конрад.

Неожиданно для самого себя Лекс восхитился этим непростым человеком. В этот миг Конрад чем-то напомнил Лексу Галилея с его легендарным «…и все-таки она вертится!».

– С вами мы разобрались, брат Конрад, – устало сказал арбитр. – Лично я считаю вас жертвой хитрого обмана и при том – верным присяге воином. Не стоит удивляться, и благодарить – тоже. Вы доказали лояльность Ордену, и вопросы к вам исчерпаны. Но у меня остались вопросы еще к одному человеку…

Лекса прошиб холодный пот: он вдруг почувствовал на себе острые взгляды мороков. Настоящие, лишенные завесы веры и почтительности, как у Конрада.

– Да, да, я обращаюсь к вам… – голос арбитра изменился, и было трудно определить его интонации. – Выйдите вперед, чтобы трибунал мог хорошо видеть вас …

Отстранив от себя испуганно ахнувшую Джи, на одеревеневших ногах, Лекс сделал несколько шагов вперед. Конрад стоял неподвижно, как статуя, не глядя на своего мессию. Невозможно понять, что происходит сейчас в голове морока. Но, судя по тому, как напрягся эскорт – ничего хорошего от Воина Судного Дня в таком состоянии ждать не приходится.

– Удивляюсь я вам, брат Конрад, – задумчиво произнес арбитр. – Значит, так, по-вашему, должен выглядеть Спаситель?

Конрад молчал. Арбитр откровенно рассматривал Лекса. Словно чудную заморскую диковину.

– Кто вы, юноша? – спросил арбитр. – Назовите себя.

– Лекс… А– лекс– сей Стрел-цов… – язык протестовал против забытых слов.

– Странное имя… Но вполне человеческое. То есть, вы признаетесь в том, что вы – простой смертный? Что не являетесь Спасителем? Что не явились Ниоткуда и ничего не знаете о точных сроках Конца Сущего? Отвечайте прямо: вы – самозванец?!

Это было сильное чувство.

Наверное, такое случается лишь раз в жизни. Миг, когда от твоего слова – единственного «да» или «нет» – зависит все.

Твоя судьба. Судьбы многих и многих людей, о которых ты пока ничего не знаешь и, возможно, не узнаешь никогда.

Ощущение самого себя в этом мире.

И, наконец, главный итог жизни: выиграл ли ты или позорно проиграл все, что можно.

Самое жуткое – что ты не знаешь правил этой игры. И единственное, на что можешь ориентироваться в этот миг – тот багаж, что несешь с собой в глубинах собственной души.

…Его ответа ждали все: и Джи – со страхом и надеждой, и судьи – с насмешкой и презрением, и Конрад – со спокойной убежденностью…

Наверное, с самого начала не стоило затевать этой игры – в мифического мессию с изнанки Вселенной, которому все позволено, кому открываются все пути, для которого не существует правил.

Возможно, займи он с самого начала стойкую позицию обыкновенного человека из плоти и крови – все могло сложиться иначе. Возможно, жестокий морок, просто не стал бы с ним возиться.

С самозванца же – особый спрос. И ужас не только в возможном суровом наказании.

Ему больше не поверят. Ни единому слову. Никогда.

Это была игра с самыми высокими ставками.

И он сделал свой выбор.

– Мое имя не имеет значения, – сказал он медленно. Слова с трудом пробивались сквозь пересохшее горло. – Важна лишь суть. Я не самозванец. Я и есть Спаситель.

Короткий миг тишины – мгновение, что требовалось всем, чтобы осознать простой факт: мосты взорваны, и, наконец, установлены простые и ясные правила.

Как ни странно, стало легче. А изумление на лицах членов трибунала даже позабавило.

Впрочем, изумление арбитра быстро сменилось презрением.

– Одно из двух, милейший, – сказал арбитр. – Либо вы безумец, либо упорствующий в своей ереси отступник. Вопрос в другом: кто толкнул вас на это? Плод ли это ваших собственных безумных фантазий, или же кто-то намеренно внушил вам эту идею? Братья, вы понимаете, о чем я говорю?

– Вы полагаете – он агент Ассоциации? – потрясенно спросил настоятель.

– И это – в лучшем случае, – зловеще произнес арбитр. – Хуже, если под видом агентов мироматов скрываются наши внутренние враги…

– Злобные, грязные, погрязшие в ереси твари… – процедил настоятель.

– Именно! – арбитр недобро прищурился, сверля Лекса взглядом. – Худшие из врагов – те, что бьют в спину. Им нет пощады…

Арбитру, очевидно, было что сказать. Он набрал воздуха, чтобы разразиться гневной обличительной речью…

8

…и запнулся в ужасе, увидев нависшую над ним фигуру Лекса.

Этого не ожидали даже мороки, сосредоточившие внимание на Конраде. Похоже, они несколько растерялись. Этого хватило, чтобы Лекс произнес перепуганному арбитру прямо в лицо:

– Я пришел, чтобы сказать: вашему миру осталось совсем немного времени…

Он поднес к лицу Арбитра руку, и в глазах того замерцали кровавые цифры.

– Все, что мне надо – это поговорить с теми из вас, кто больше других знает про Конец Сущего…

Арбитр не понимал, что от него хотят. Он в оцепенении смотрел на горящие цифры.

В следующие секунды сжалось много событий.

Испуганно вскрикнула Джи: Конрад бросился на ближайшего морока и молниеносным движением сбил того с ног. Та же участь постигла второго…

На этом преимущество неожиданности кончилось: третий морок коротким движением швырнул в Конрада ворохом маленьких многогранных лезвий, напоминающих сюрикены. Тот замер и рухнул, забившись в мелких судорогах: похоже, сработал какой-то яд.

Бросив поверженного противника, третий морок мгновенно настиг Лекса. Тот даже не успел ничего понять: быстрый, как насекомое, убийца, уже прижимал его коленом к ледяному полу. Рядом испуганно вжимались в кресло судьи.

– Убей эту тварь! – дребезжащее крикнул арбитр.

Это был критический момент. Нетрудно понять, что даже в состоянии тона Лекс был гораздо слабее отборного воина Судного Дня. И хотя он вышел далеко за пределы возможностей человека, его абсолютный придел был гораздо ближе, чем у морока. Отчаянно сопротивляясь, максимально ускорив метаболизм, слыша хруст собственных костей и звон лопающихся сухожилий, Лекс вдруг почувствовал: вот он – край. Еще немного и его тело погибнет, сдавшись жестокой запредельности.

Он проиграл.

Перед глазами судей только что предстала наглядная демонстрация его ничтожества. Мессия не может проиграть. Это просто немыслимо. Это глупо.

И это конец всему. Главное, чтобы не успели отобрать устройство возврата… Только нажать кнопку…

– Лекс!!!