Вячеслав Назаров - Дороги надежд (сборник) Страница 66

Утром тридцать третьего мюона мы все собрались вместе в моей рабочей каюте для подведения окончательных итогов.

Энцел в общих чертах одобрил работу Бибиоза и мой, как он выразился, «обнадеживающий контакт» с цид-биологом. Но и он, видимо, что-то приметил, ибо долго и настойчиво повторял, что мы не должны идти дальше системы «зеркала», пытаться навязать супрам более тесный контакт. И ни при каких обстоятельствах не употреблять торпеду «ноль». Он так и сказал — ни при каких, не зная того, что через два часа сам нарушит свое категорическое указание…

Я согласился с Энцелом с великим огорчением и готовностью: генералы, хотя пока и помалкивали, но были явно другого мнения. Совсем недавно один из них сетовал на то, что у них нет данных об эффективности ультраторпед, и что это затрудняет им работу: они не могут рассчитать, сколько торпед понадобится, скажем, для «подавления агрессивной среды» средней по величине планеты.

— Нам не дают развернуться, Морт, — говорил генерал. — Нам не дают достойного оружия, не дают испытать то, что есть. Штатские сентименты.

Я слушал его и всеми силами старался отогнать от себя видение Кис-Тауры, кошмара моих снов, долины, которая стала адом после меня. Тогда я, молоденький лейтенант особой группы, нажал красную кнопку какого-то «оружия ноль» — до сих пор не знаю толком, что это было…

Наставления Сента Энцела прервал Бибиоз своим звонком с Верхнего боевого-яруса — и мы стали действующими лицами трагедии.

Мое толкование происшедшего людям авторитетным кажется, вероятно, ребяческим. Я дилетант в науке. Но я лучше, чем кто-либо, знаю и понимаю психологию войны. А если считать супра живой военной машиной, то и психология у него должна быть соответствующей.

Не буду гадать как-не мое это дело, — но супры добились всеобщего благополучия на основе равенства сил, обоюдной независимости и персонального бессмертия. Вначале все было хорошо, а потом громовержцам стало скучно: дым древних битв тревожил их сон. Они попробовали снова палить друг в друга, но толку от этого занятия было мало-неуязвимый и бессмертный сосед воспринимал потасовку, как приглашение к приятным воспоминаниям, как неожиданный подарок. Мало-помалу взаимная перестрелка стала чем-то вроде приветствия, данью уважения, знаком внимания и любви. Всаживая в бока своих друзей атомные заряды, воспитанный супр словно желал им недостижимого блаженства — смерти в бою.

Да, высшей мечтой, неоценимым благом для бессмертного супра, измученного скукой, была смерть! Цель всего существования — смерть!

Я предвижу иронические улыбки в свой адрес- вот и договорился старый Морт. Напрасно улыбаетесь. Я видел людей, для которых высшим наслаждением было лезть под пули. Они ненавидели жизнь и не знали, что делать с ней…

Нерон, потеряв Клеопатру, потерял вместе с ней и уважение подданных. Он потерпел поражение, а к побежденному в Свирепой империи не могло быть иного отношения, кроме презрения. И поэтому «империя» встретила обреченного молчанием.

Нерон не нападал, паля изо всех орудий, он умолял о прощении, умолял о смерти и понимал, что никто не выйдет с ним на бой. И никто не спасет от позора. Ему оставался один путь…

Но спасение пришло. Моя прямолинейная фантазия не в силах представить, чем или кем виделась супрам наша ЛБ-то ли хорошо воспитанным привидением, то ли дефектным супренком. Могу только утверждать, что когда на безнадежную мольбу Нерона прянул ответный залп, наша герметическая сковородка показалась низложенному императору прекрасным ангелом. И он обрушил на нас всю силу своей благодарности.

Все мы, ученые и профаны, мудры задним умом.

Приди ко мне озарение тогда, на капитанском мостике, я бы, возможно, действовал по-другому. И то сомнительно. Ведь я не супр, и мне не улыбалась возможность стать радиоактивным облачком на чужой планете. И рядом со мной сидел мой мальчик, ради спасения которого я готов был забыть все писаные и неписаные законы и разгромить половину Вселенной для устрашения другой.

И если все-таки медлил с приказом пустить торпеду «ноль», то не из-за моральных колебаний, а потому, что со школьной скамьи помнил закон природы о действии, на которое рано или поздно отвечают столь же внушительным противодействием.

Когда смертельно раненный Нерон, трубя от счастья, завалился набок, я выключился на минуту. Все восемь поколений бравых убийц проснулись во мне. Артиллерия и ракеты добивали супра по всем правилам военного искусства, и я был вдохновенным дирижером этого мерзкого концерта.

Я опомнился только тогда, когда из фиолетового тумана показалось множество супров, ведущих прицельный огонь по нашей Базе.

Бой был неравным. Если мы еще могли потягаться с одним-двумя супрами в мощности огня, то по оборонительным достоинствам любое из этих существ превосходило нас намного. А главное — мы проигрывали в скорости, так как конструкторы не рассчитывали на необходимость быстрых — горизонтальных перемещений станции. Вертикальный взлет был нам заказан — супры снизу продырявили бы нас в несколько секунд.

Короче говоря, через десять минут после начала баталии супры взяли ЛБ в кольцо, прижали к самой поверхности океана и расстреливали в упор.

Естественно, я попытался вызвать подмогу. Связь работала плохо, ядерные взрывы сильно ионизировали воздух. Радисту все-таки удалось нащупать несколько соседних Баз. С восьмой и пятнадцатой Базы не было изображения, нам прокричали только, что «супры восстали» и что «чертовы торпеды только подлили масла в огонь». ЛБ-6, видимо, пыталась уйти на орбиту, но получила пробоину в машинное отделение: там бушевал пожар, капитану было не до нас. Девятнадцатая ЛБ успела взлететь и находилась теперь в относительной безопасности, но и она не могла ничем помочь нам, кроме искренних пожеланий как-либо выкрутиться.

С согласия Сента Энцела и остальных членов Совета при молчаливом нейтралитете генералов я дал аварийный сигнал покинуть планету всем ЛБ, находящимся на Рубере. Ясно было, что империи супров как-то общаются друг с другом, и мятеж принял глобальный масштаб. Супры ищут ЛБ и нападают на них, требуя смерти для своих уставших от бесцельного долголетия особ. А у каждой ЛБ — всего одна торпеда «ноль». И еще неизвестно, сработает она или нет. Да и в торпедах ли дело.

Снаряды супров делали свое дело. Саперы едва успевали заваривать трещины в бронеобшивке. Зенитчики пытались сдержать рой самонаводящихся боеголовок лазерными веерами, но пользы от них было столько же, сколько от японского веера на комарином болоте. Глобракетчики пробовали ослепить ближайших супров залпами прямой наводкой. Атакующие фланги на время теряли прицел, но и бесприцельного огня было достаточно, чтобы запечь нас в собственном соку.