Глаза Гейзенберга - Фрэнк Херберт Страница 67

– Ты заметил это, читая отчет о модификации эмбриона Дюрантов? – уточнила Калапина.

– А?.. Нет, конечно же, нет.

– Тогда что ты обнаружил?

– Ну, кажется достаточно очевидным, что модификацию Поттера можно повторить, если учитывать тип эмбриона и надлежащее введение протамина спермы.

Шрайль вздрогнул.

– Ход вмешательства восстановлен? – спросила Калапина.

– Не полностью, но в общих чертах – да.

– Поттер мог бы повторить такое?

– Пожалуй, даже Свенгаарду хватило бы ума.

– Спаси и сохрани, – пробормотала Калапина. Это было ритуальное изречение, каковые оптиматы произносили незаметно для самих себя, но сейчас эти слова вырвались неожиданно для самой Калапины, и слово «сохрани» словно обожгло ее уста.

Она отвернулась.

– Где Макс? – простонал Шрайль.

– Макс работает. Он занятой человек, – усмехнулся Норс. Хныканье Шрайля его веселило.

Шрайль посмотрел на сканеры наблюдателей, думая обо всех собратьях, следивших за ними: о Деятелях, видевших в этой ситуации вызов своему гению, не осознававших угрозу в полной мере; об Эмоционалах – боязливых жалобщиках, почти неспособных действовать из-за чувства вины; о Циниках, заинтересованных новой игрой (Шрайль точно знал – большинство наблюдателей были из Циников); о Гедонистах, разгневанных нынешним чрезвычайным положением – оно ведь могло сказаться на качестве их развлечений; об Изнеженных, для которых все происходящее – повод похихикать.

«Не следует ли сейчас начать формировать новую партию? – спросил себя Шрайль. – Может, пора уже создать партию Жестоких, которыми движет лишь инстинкт самосохранения? Могу поспорить, что ни Норс, ни Калапина о таком даже не задумывались».

Он снова вздрогнул.

– Макс звонит, – сказала Калапина. – У меня его вызов висит на дисплее.

Шрайль и Норс активировали свои дубликаторы канала, и перед ними возникла крепкая мускулистая фигура Оллгуда.

– Докладываю, – объявил начальник безопасности.

Калапина всмотрелась в его лицо. Оллгуд выглядел непривычно растерянным, напуганным.

– Что с Поттером? – спросил Норс.

Оллгуд моргнул.

– Почему он медлит? – спросил Шрайль.

– Трепещет, – сказала Калапина.

– Трепет есть следствие страха, – возразил Шрайль. – Возможно, он хочет нам что-то показать или рассказать – что-то потенциально важное, полагаю, – но не решается. Я прав, Макс?

Оллгуд молча переводил взгляд с одного оптимата на другого. Снова они показались ему безнадежно увязшими в безвременьи, бесконечной игре слов и досужего поиска данных, данных и еще раз данных. Такое вот побочное действие бесконечной жизни – чрезмерная тяга к мелочам. На сей раз Макс надеялся, что из своего блаженного стазиса оптиматы не выйдут.

– Где Поттер? – требовательно спросил Норс.

Оллгуд сглотнул.

– Поттер… временно вне нашей досягаемости. – Он знал, что сейчас лучше не лгать и не увиливать.

– Ускользнул? – спросил Шрайль.

– Но как? – удивился Норс.

– Там было… насилие, – сказал Оллгуд.

– Покажите нам это насилие, – отчеканил Шрайль.

– Незачем, – вмешалась Калапина. – Я поверю Максу на слово.

– Ты сомневаешься в Максе? – спросил Норс.

– Ничуть, – ответил Шрайль. – Но я должен посмотреть.

– Как ты можешь? – спросила Калапина.

– Уйдите, если хотите, – обронил Шрайль; слова словно по очереди вырывались из него, – а я… я посмотрю… на это насилие.

Он вновь посмотрел на Макса:

– Ну так что, Макс?

У Оллгуда пересохло во рту. Такого развития событий он не ожидал.

– Это произошло, – сказал Норс. – Шрайль, достаточно того, что мы этого знаем.

– Конечно, произошло. Я видел отметку о редакции записи на наших каналах. Сейчас я хочу обойти предохранительный клапан, который защищает наши чувства… – Шрайль фыркнул. – Чувства!

Из голоса Шрайля пропала всякая плаксивость, и Норс удивленно уставился на него.

Окинув быстрым взглядом сканеры, Шрайль заметил, что многие отключились. Без сомнения, сейчас он был противен даже Циникам. Но некоторые все же остались. «Останутся ли до конца?» – спросил он себя.

– Макс, покажи насилие, – приказал Шрайль.

Оллгуд растерянно пожал плечами. Норс развернул трон спинкой к экрану. Калапина прикрыла ладонями глаза.

– Как прикажете, – сказал Оллгуд. Его лицо исчезло. На экране возникла площадь, зажатая высотками без окон. С высоты были видны две крошечные фигурки, кружившие у фонтана на площади. Фигурки остановились, и увеличение позволило различить их лица: Поттера и неизвестного – странного человека с жуткими, пугащими холодными глазами.

Камера отдалилась, и из аллеи показались два других человека, с бумажными свертками в руках. За ними – воспитательница, следом – стайка ребятишек.

Поттер вдруг сорвался с места, обходя детей; его сопровождающий стремительно обогнул фонтан.

Шрайль глянул на Калапину, и поймал ее взгляд сквозь пальцы – она тоже смотрела.

Пронзительный визг заставил его снова посмотреть на экран.

Спутник Поттера обернулся монстром. Он разоблачился, и из груди показался молочно-белый купол, который тут же вспыхнул ярким светом.

Экран погас, снова ожил и показал сцену немного под другим углом. Быстрый взгляд обличил, что Калапина прекратила притворство с закрытием глаз и внимательно наблюдает за действом. Норс тоже, как оказалось, смотрел видео через плечо, в зеркале. Новый всплеск огня прорвался из фигуры на экране; с неба посыпались аэрокары.

– Это киборг, – изрек Шрайль. – Знайте об этом, раз уж все равно смотрите.

Видео боя в переулке из пластосплава выродилось до неясного мельтешения каких-то расплывчатых фигур, но центр ужаса оставался единственным, узнаваемым. Молнии то и дело выстреливали из фигуры киборга, неотвратимо ступающей по площади. Когда один из патрульных автомобилей выскочил из переулка, оставив на мостовой дымящуюся борозду, киборг стремительно развернулся к новому противнику, поднял руку с пальцами, превратившимися в бесноватые электрические хлысты, и обрушил огонь на машину. Взрыв разорвал ее надвое. Одна половина ударилась в здание, и рикошет бросил ее на киборга.

Площадь озарил дикий сполох сильнейшего энергетического выброса, наконец-то поглотившего атакующего и вместе с ним большую часть его противников. Смерть собрала щедрый урожай.

Шрайль поднял глаза: все камеры горели красным – то есть, все фракции оптиматов, не пожелав досматривать сцену до конца, отключились от трансляции.

Калапина кашлянула и произнесла:

– Поттер вошел вон в то здание справа.

– Это все, что ты можешь сказать? – спросил Шрайль. Норс повернул свой трон и посмотрел на него круглыми глазами.

– Разве было неинтересно? – снова спросил Шрайль.

– Интересно?! – возмутился Норс.

– Это называется войной, – сказал Шрайль.

На экране снова появилось лицо Оллгуда. Он смотрел на них, пытаясь скрыть волнение.

«Естественно, и ему любопытно увидеть нашу реакцию», – подумал Шрайль.

– Ты знаешь о нашем оружии, Макс? – спросил он.

– Все эти разговоры об оружии и насилии мне отвратительны, – вмешался Норс. – Что в этом хорошего?

– И все-таки: зачем нам оружие, если мы не собираемся его использовать? – продолжал Шрайль. – Что скажешь, Макс?

– Я знаю о вашем оружии, – смиренно отозвался Оллгуд. – Оно будет использовано лишь в крайнем случае, для защиты ваших персон.

– Конечно, у нас есть оружие! – крикнул Норс. – Почему мы должны обсуждать…

– Норс, ты ведешь себя неподобающим образом, –