Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2 Страница 68

Я так и сделал, с трудом передвигая обессилевшие ноги. Идти было все труднее. Передвижение настолько поглощало все мои силы, что я только через некоторое время обратил внимание на темные пятна у горизонта. Самое первое, что я сделал — это остановился и внимательно присмотрелся, одновременно пытаясь собрать воедино обрывки мыслей. Мне удалось разглядеть человеческие фигуры, приближающиеся ко мне. Я упал плашмя в снег, залег, наблюдая, как мимо проходят трое на лыжах, примерно в ста метрах от меня. Я пролежал до тех пор, пока они не скрылись за горизонтом. Только тогда я встал на ноги и почувствовал, сколько мне это стоит усилий. Но зато у меня опять появилась надежда. Снегопад полностью прекратился, да и ветер утих. Лыжные следы были хорошо видны. Куда-то они вели, и люди туда собирались попасть до наступления темноты. Я последовал за ними. Казалось, у меня открылось второе дыхание. Хотя силы убывали достаточно быстро, я все-таки продолжал идти. Несмотря на надвигающуюся ночь, во мне светилась надежда. Лыжники шли быстрей меня, но не намного. Они должны достичь цели до наступления ночи, я — тоже. Однако одно дело сказать себе — я должен, а другое — выполнять этот долг. Солнце все еще оставалось над горизонтом, но ухудшалась видимость. Все трудней и трудней становилось различать следы. А мне нужно было отдохнуть. И я решил устроить себе привал, сел, осмотрелся и увидел черное пятно на горизонте. Мне было так холодно, казалось, что даже мозг мой находился в замороженном состоянии, и понадобилось добрых десять секунд, чтобы понять, что это передо мной.

— Как здорово, что я увидел черное пятно на фоне этой белоснежной пустыни! — голос мой стал хриплым и почти пропал. — Это то, что мне нужно.

Походка моя стала еще более неустойчивой, я балансировал руками и прикладывал невероятные усилия, чтобы держать голову прямо. Я пытался свистеть, но губы мои замерзли, и ничего у меня не получилось. И вдруг что-то вокруг изменилось: ветер стих перед заходом солнца, и установилась мертвая тишина. Темное пятно постепенно приобрело очертания здания, даже группу зданий. Ближе и ближе. Темный камень. Маленькие окна. Покатые крыши, чтобы снег не собирался. Крепкие и уродливые. Я услышал писк и треск, и они становились все громче. Я старался идти тихо, чтобы не обнаружить себя. Но кто-то уже шел по утоптанному снегу и приближался ко мне. Может, вернуться? Нет, поздно. Я заметался в поисках укрытия, но тут шаги затихли. Я затаился, чтобы меня не заметили, — это было бы большой удачей. Неожиданно снова послышался нарастающий звук шагов, причем не одного человека. Проскрипели и затихли. Я рискнул бросить осторожный взгляд и увидел спины уходящих коротышек. Их было примерно двадцать человек. Они свернули за угол, и теперь я их не видел и не слышал. Мои попытки встать на ноги закончились неудачей, и я, где ползком, где на четвереньках, следовал за ними. Повернув за угол, я увидел хвост колонны, заходящей в здание, за которой тяжелая массивная дверь со скрипом захлопнулась. Это было мне на руку. Я больше падал, чем бежал, используя последние резервы энергии, о которых и не подозревал. Силы мои иссякли прямо перед серой металлической дверью, на которую я навалился, дергая изо всех сил ручку. Она не двигалась.

В жизни есть такие моменты, которые лучше забыть и стереть из памяти. Позже, возможно, это покажется мне забавным, и люди посмеются надо мной, когда я опишу им все это после обеда, потягивая приятное вино, сидя возле жаркого камина. Но сейчас это не было забавой. Это казалось мне концом. Я дергал ручку изо всех сил, однако она все равно не поворачивалась. Сколько я ни крутил ее онемевшими пальцами — безрезультатно. В конце концов я просто упал на нее в изнеможении. И дверь открылась. Я не пытался узнать, что там, за дверью. Я просто вошел и тут же упал. Дверь за мной захлопнулась. Тепло, великолепное тепло окатило меня, и я оперся о стену, прижался к ней, расслабился, тупо глядя вдоль темного, плохо освещенного коридора, сделанного из грубо отесанного камня. В коридоре было множество дверей, и в любой момент кто-то мог внезапно выйти. Я, конечно, не в силах был что-то с этим поделать: если бы меня оторвали от стены, я бы безропотно упал. Так я стоял, как замороженная статуя, капли растаявшего снега падали на плитки пола, я чувствовал, как жизнь возвращается в меня вместе с теплом. Соседняя дверь, расположенная примерно в двух метрах от меня, открылась, и оттуда вышел человек. Все, что ему оставалось сделать, это только повернуть голову и увидеть меня. Я очень ясно разглядел его, несмотря на туманное освещение. Его серую одежду, длинные сальные волосы и даже белые крошки перхоти на плечах. Он закрыл дверь, все еще не видя меня, вставил ключ и повернул его. Потом пошел по коридору в противоположную сторону от меня и пропал.

— Самое время не подпирать стену, а подумать, что делать, ты, заржавевшая крыса из нержавеющей стали, — так воодушевлял я себя хриплым шепотом. — Не испытывай судьбу. Убирайся из коридора. Войди в эту дверь. Он запер ее на ключ. Понимаешь это? Там никого нет.

Хорошие мысли, Джим. Только что делать с замком? Попробуй открыть, вот что. Я снял перчатки и засунул их в пиджак вместе с меховой шапкой. Хотя в здании было и не очень жарко, по сравнению с улицей, это был рай. Жизнь возвращалась в меня, начиная с посиневших пальцев. Я взялся за конец кабеля, свисающий с моего ошейника, пожевал провода и засунул их в замок, конструкция которого была очень простой. Замочная скважина зияла огромной дырой. У меня, между прочим, неплохая выучка взломщика. Ладно, попробуем. Мне повезло. Я крутил, стучал, толкал, тянул — делал все, что мог, с замком, пока дверь не распахнулась. Я проскочил вовнутрь и захлопнул ее за собой со вздохом облегчения. Впервые после провала я ощутил, что у меня есть шанс. Со счастливым вздохом я повалился на пол и заснул. И во сне мне не давала покоя мысль, что сейчас не время для сна. Спящего человека взять легче всего. Отдаться им в руки сейчас, когда я глотнул воздух свободы, было бы нелепо.

— За работу, — сказал я себе еще во сне и укусил свой язык.

Было больно, но зато я проснулся, хотя понял это не сразу, так как вокруг было темно. На ощупь я определил, что это, наверное, тоже коридор, стены были рядом. Я встал и выпрямился. Впереди маячил неяркий свет. Я двинулся к нему, соблюдая все меры предосторожности. Свет шел от окна. Маленький мальчик стоял по другую сторону окна и смотрел прямо на меня. Прятаться было слишком поздно. Я попытался улыбнуться ему, потом нахмурился, но он никак не реагировал. Затем он поднял руку и пальцами пробежался по волосам, собирая их в пучок. Вдали зазвенел колокольчик, он оглянулся на него, потом ушел. Ага. С его стороны зеркало; с моей стороны окно, а с его — зеркало. Можно немного передохнуть. Я понял, что могу наблюдать, что делается за окном, а меня оттуда не видно. Я стад осматриваться. Неподалеку от меня была незапертая дверь. Заглянув туда, я решил, что это классная комната. Мальчик, которого я видел, сел за стол и уставился на учителя. Учитель был абсолютно серым, с седыми волосами. Он стоял возле окна и был похож на мумию. Его лицо ничего не выражало. Он говорил, а оно было словно маска. И такими же, как я понял, были лица слушающих его мальчиков. Ни улыбки, ни смеха. Они даже жвачек не жевали. Ничего не выражали глаза мальчуганов, в них было только внимание. Очень не похоже все это было на школьную комнату, по крайней мере, насколько я мог ее себе представить. Надпись в рамке, написанная большими черными буквами, гласила: НЕ УЛЫБАТЬСЯ!