Жюль Верн - Вторжение моря Страница 7

Вот что рассказал в ответ Харриг.

Камера Хаджара расположена в углу крепости, в той части куртины[37], что смотрит на залив. К ней примыкает крошечный дворик, куда узнику разрешено выходить: он окружен высокими каменными стенами, через которые не перебраться.

Но в углу дворика есть забранное железной решеткой отверстие сточной трубы, выходящей наружу футах в десяти над морем.

В один прекрасный день Хаджар заметил, что решетка вся разъедена ржавчиной — видно, сказалось влияние соленого воздуха. Ночью ее нетрудно будет выломать и добраться по трубе до внешнего отверстия.

Однако как быть дальше? Сможет ли Хаджар, бросившись в море, обогнуть угол бастиона и доплыть до ближайшего берега? Хватит ли у него сил бороться с течением, которое будет неумолимо сносить его в открытое море?

Предводителю туарегов не исполнилось еще сорока лет. Сильный человек высокого роста, с белой кожей, опаленной знойным африканским солнцем. Худой, но мускулистый, привыкший ко всевозможным физическим упражнениям. Несомненно, ему была суждена долгая полнокровная жизнь; к тому же умеренность представителей его народа в еде и питье и здоровая пища — фиги[38], финики[39], виноград, молоко — делают их крепкими и выносливыми.

Не случайно Хаджар приобрел огромное влияние среди кочевых племен Туата и Сахары, оттесненных теперь в южный Тунис, в край шоттов. Его отвага не уступала уму; эти качества он унаследовал от матери. И недаром в этих племенах женщина равна мужчине, а то и превосходит его. Так, сын раба и благородной женщины (читается благородным, обратное же невозможно. Оба сына Джаммы унаследовали ее неуемную энергию; как же иначе — ведь они были неразлучны с матерью все двадцать лет, с тех пор как она овдовела. Хаджар, весь в мать, вырос неутомимым борцом, у него, как и у нее, было красивое, тонкое лицо. Вид его впечатлял: черная бородка, горящие глаза, решительный и непреклонный взгляд. По одному звуку его голоса племена туарегов готовы были устремиться за ним на священную войну против чужеземцев.

Итак, Хаджар был в самом расцвете сил, но и ему не удалось бы бежать из крепости без помощи извне. Выломать решетку и проползти по трубе — это было еще не все. Хаджар хорошо знал залив — его мощные течения и слабые приливы, как и во всем бассейне Средиземного моря; он знал, что с течением не совладать даже самому искусному пловцу и что уж если понесет в открытое море, то ему вряд ли удастся выбраться на берег где-нибудь выше или ниже крепости.

Стало быть, за углом бастиона его должна была поджидать лодка.

Харриг закончил свой рассказ, и левантинец сказал просто:

— Моя лодка в вашем распоряжении.

— А ты проводишь меня к ней? — спросил Сохар.

— Когда потребуется…

— Ты держишь свое слово, — кивнул Харриг, — а мы сдержим наше. Сумма, обещанная тебе, будет удвоена в случае успеха.

— Все будет в порядке, — заверил хозяин таверны, который, как истинный левантинец, видел в этом опасном предприятии лишь возможность сорвать хороший куш[40].

— Когда Хаджар ждет нас? — спросил Сохар, вставая.

— Между одиннадцатью вечера и полуночью.

— Лодка будет на месте гораздо раньше, — сказал Сохар. — Мы возьмем брата на борт и отвезем к марабуту, где уже ждут оседланные лошади.

— Там вас никто не увидит, — сказал левантинец. — Берег совершенно безлюден в этот час, до утра можете быть спокойны.

— А как же лодка? — спохватился Хореб.

— Оставьте ее на песке, я потом заберу, — ответил хозяин таверны.

Оставался лишь один нерешенный вопрос.

— Кто из нас поедет за Хаджаром? — спросил Ахмет.

— Я, — ответил Сохар.

— И я с тобой! — воскликнула его мать.

Сохар покачал головой.

— Нет, матушка, нет. Нас с Харригом вполне достаточно. А то, если мы кого-нибудь встретим, вас могут узнать. Ждите у марабута. Хореб и Ахмет пойдут с вами. А мы возьмем лодку и привезем брата.

Сохар был прав. Джамма поняла это и спросила только:

— Когда же нам надо расстаться?

— Сейчас же, — ответил Сохар. — За полчаса вы доберетесь до марабута. Мы на лодке будем у крепостной стены еще раньше; за углом бастиона нас не заметят. А если брат не появится в условленный час… я попытаюсь… попытаюсь пробраться к нему…

— Да, сынок, да! Ведь если ему не удастся бежать сегодня ночью, мы больше не увидим его никогда… О! Никогда!

Итак, час настал. Хореб и Ахмет вышли первыми и стали спускаться по узкой улочке к рынку. Джамма шла следом, прячась в тени, когда навстречу попадались прохожие. Случай мог столкнуть ее со старшим сержантом Николем, и она боялась быть узнанной. За пределами оазиса опасность миновала. Следуя вдоль подножия дюн, путники не встретили ни одной живой души до самого марабута.

Выждав немного, Сохар и Харриг в свою очередь вышли из кабачка. Они уже знали, где находится лодка, и предпочли, чтобы левантинец их не провожал: какой-нибудь запоздалый прохожий мог узнать и его.

Было около девяти. Сохар и его спутник поднялись к крепости и обогнули ее с южной стороны.

Все было спокойно; любой шорох был бы слышен издалека в этой тишине и полном безветрии. Стояла непроглядная тьма; небо по-прежнему было затянуто плотными облаками.

Только выйдя на берег, Сохар и Харриг услышали голоса. Мимо них проходили рыбаки: одни возвращались с уловом, другие направлялись к лодкам, чтобы выйти в залив. Там и сям тьму прорезали, пересекаясь, лучи их фонарей. Подальше, в полукилометре, мощные огни «Шанзи» отбрасывали светлую дорожку на водную гладь.

Избегая встречи с рыбаками. Сохар и Харриг направились к стоящей дамбе[41] на краю порта. У подножия дамбы была привязана лодка левантинца. Харриг, как и было условлено, час назад приходил удостовериться, что она стоит именно в этом месте. Весла лежали на дне лодки; оставалось только отвязать ее и оттолкнуть от берега.

Когда Харриг уже потянул на себя канат, Сохар вдруг схватил его за руку. Со стороны крепости приближались двое таможенников, обходивших эту часть побережья. Они могли знать владельца лодки и, увидев около нее двух туарегов, заподозрить неладное. Выдать себя за рыбаков Сохар и Харриг не могли — рыболовных снастей у них не было, а таможенники наверняка поинтересовались бы, что они собираются делать с чужой лодкой. Не стоило возбуждать подозрений. Друзья притаились у края дамбы.

Они оставались в укрытии добрых полчаса; можно себе представить, каково было их нетерпение: таможенники явно не спешили уходить. Что, если они останутся здесь до утра? Но нет, побродив еще немного, оба наконец удалились.