Харлан Эллисон - Бегство к звездам Страница 7

— Скажите хотя бы… Скажите хотя бы, есть ли какой-нибудь способ обезвредить бомбу? Можно это сделать? Вы говорили им, что можно!

Ребячески-жадное выражение его лица заставило Паркхерста гадливо поморщиться.

— Мужества у вас ни на грош, верно?

— Ответьте мне! Ответьте! — орал Таллант. В иллюминаторах белыми пятнами замаячили лица.

— Не могу. Если я скажу, что бомбу обезвредить можно, вы помчитесь прямиком к кибенам. А если вы будете считать, что она взорвется при первом же прикосновении, вы спрячетесь от них подальше.

Люк начал закрываться. Паркхерст придержал его на миг и проговорил, смягчившись:

— Я знаю, как вас зовут. Прощайте, Бенно Таллант. Хотел бы я сказать: «Храни вас Бог».

Люк закрылся. Таллант услышал, как его задраили изнутри и как загудели реакторы. Он рванул, не разбирая дороги, подальше от взлетной площадки, надеясь укрыться в бункерах, находившихся неподалеку. В бункерах, под которыми располагалась штаб-квартира Сопротивления.

Он стоял у окна, покрытого защитным фильтром, и смотрел, как тоненький след корабля пропадает в темном небе.

Один. Последний человек на планете Дильда.

Он вспомнил, что говорил ему Паркхерст: «Я не питаю к вам ненависти. Просто дело прежде всего. Оно должно быть сделано, и вы его сделаете. Но я не питаю к вам ненависти».

И вот он остался один на планете, осаждаемой кибенами, которых ни разу в глаза не видел, а в животе у него бомба глобальной разрушительной силы.

Когда корабль пропал из виду, когда последний белесый след растворился на звездном ночном небосклоне, Таллант вышел в дверной проем бункера, глядя на пустое поле. Они покинули его; все мольбы, все призывы к гуманности, все усилия оказались тщетны. Он стоял, одинокий и потерянный, возле пустого поля, и в сердце его была пустота.

Прохладный ветерок с океана подернул поле рябью, коснулся Талланта и освежил его. Он вновь ощутил знакомую жажду.

Но на сей раз он мог утолить ее дурманным порошком. Ну и ладно! Он погрузится в наркотический транс и будет лежать под открытым небом, пока бомба не взорвется и не убьет его.

Бенно нашел люк и спустился в штаб-квартиру Сопротивления. Полчаса лихорадочных поисков, раскиданные по полу лекарства, вскрытые ящики, взломанные шкафы — ив руках у него очутился лечебный запас наркотиков доктора Баддера. Концентрированный нермогероинит — дурманный порошок, поработивший его в двадцать три года с первой же дозы. Много лет прошло с тех пор… »

Таллант вынюхал пакетик и почувствовал, как тело наливается силой, здоровьем и яростью. Кибены? А ну подать их сюда! Он сделает армаду одной левой!..

И пусть только эти паршивые сукины дети земляне попробуют вернуться! Планета Дильда отныне принадлежит ему, он тут король и властелин вселенной!

Сунув белые пакетики в карман комбинезона, Таллант поднялся по лесенке наверх и захлопнул люк.

И тут впервые увидел кибенов.

Они кишмя кишели на взлетном поле — их было там несколько сотен. Нормальных человеческих размеров, ростом больше пяти футов, но меньше шести. Они были похожи на людей, только с золотистой кожей и гибкими щупальцами вместо пальцев, по шести штук на каждой руке.

Их схожесть с людьми неожиданно ужаснула Талланта. Будь они кошмарными чудовищами — дело другое; тогда он мог бы презирать и ненавидеть их. Но кибены были даже красивее людей.

Он никогда не видел чужаков раньше, зато он слышал вопли, эхом отдававшиеся в городских каньонах. Он слышал, как у девушки сдирали кожу со спины, и по-своему жалел ее. Он вспомнил, как желал ей смерти от потери крови. С такими ранами она могла промучиться всего часа три-четыре — быстрее и безболезненнее смерти у кибенов не найти.

Они очень походили на людей. Только золотистых.

Таллант внезапно осознал, что попал в западню.

Здесь, в бункере, он оказался без защиты, без оружия и без выхода. Они найдут его и убьют, не успев даже понять, что бомба у него внутри. Они не станут спрашивать, есть у него в желудке бомба или нет… слишком уж невероятно такое предположение.

Именно поэтому Паркхерст зашил ему бомбу в живот. Никому и в голову не придет искать ее там.

Кибены разыскивают солнечную бомбу, а такое оружие, по логике вещей, должно быть спрятано гденибудь в укромном местечке. В океане, под тоннами грязи, в пещере… Но не в человеке. Человек — последнее место, где они станут искать.

Никто не способен на такую жестокость — засунуть бомбу в живого человека!

Потому-то Паркхерст и сделал это.

Таллант обвел бункер безумным взглядом. Дверь была только одна. А на поле видимо-невидимо кибенов, злых от того, что их перехитрили, и готовых выпустить кишки из первого же попавшегося землянина.

Он наблюдал сквозь защищенное фильтром окно, как они шныряют по полю.

И, наблюдая, заметил кое-что еще. Все они были в непробиваемых бронекостюмах, а в руках сжимали трехструйные бластики. Это оружие предназначалось для убийства, а не для захвата пленных. Он в ловушке!

Таллант вновь почуял, как в нем закипает ярость отчаяния — та же, что овладела им, когда он узнал о зашитой в живот бомбе. Мало того, что его превратили в бомбовоз, так он еще должен бежать без передышки! Да, кибены безжалостны. Они уже наверняка начали выслеживать бомбу детекторами с кораблей, кружа над планетой по сужающейся спирали и все ближе подбираясь к цели. Как только они обнаружат, что бомба движется, кибены сразу сообразят, что у нее живой носитель. И неумолимо зажмут его в кольцо. Он в ловушке!

Но если он попадет в руки этих пехотинцев, кишащих на поле, ему даже бежать не придется. Они сожгут его и посмеются над обугленным скелетом.

Если у них хватит времени посмеяться. Стоит ему умереть, как бомба тут же взорвется: этого Паркхерст от него не утаил.

Нужно выбираться отсюда.

Паркхерст был прав. Бегство — единственный выход. Если ему удастся протянуть достаточно долго, он, возможно, сам придумает, как обезвредить бомбу. Необходимо продержаться по крайней мере до тех пор, пока он не доберется до верховного кибенского командования. Это единственный шанс. Если все время бегать и прятаться, бомба рано или поздно взорвется. Нужно добраться до кибенских военачальников, и пусть они извлекут из него бомбу целой и невредимой. Он переиграет Паркхерста и кучку уцелевших подонков: не даст себя поймать, пока не попадет в руки кибенских шишек. А им предложит свои услуги, поможет догнать землян и расправиться с ними.

В конце концов, разве он чем-то обязан Земле?

Ничем. Абсолютно ничем. Они хотели убить его, и они за это заплатят. Он не умрет! Он будет жить со своим возлюбленным дурманным порошком во веки веков.