Максим Курочкин - Аниськин и шантажист Страница 72

– Чего это дурной, чего дурной? – совершенно искренне обиделся Кирилл, а Костик со всех ног бросился бежать к «Улыбке».

– Без паники, товарищи старушки, без паники, – предупредил Комаров, врываясь в Красный Уголок дома престарелых, – вы тут сидите, а там, за калиткой, моего брата показывают!

Мирные вязальщицы единодушно взвизгнули, беспорядочно побросали спицы и бросились одеваться. Косте даже пришлось проталкивать пробку, которая создалась в дверях из нескольких особо торопливых и плотненьких дам.

Насколько он знал, компьютер или «лото» находился в игровой комнате. По глупой иронии судьбы, Костя еще ни разу не заходил в эту комнату. А почему? Вход в нее ни для кого закрыт не был. Сами старушки не раз приглашали его посетить их игровую и даже сыграть в то самое «лото». Самое смешное и состояло в том, что компьютер никто и не думал скрывать или прятать. И интерес к нему тушился этой простой и лаконичной кличкой – лото.

Косте было некогда, поэтому игровая и не поразила его. Если бы он попал сюда в другое время и немного поозирался бы, то увидел бы и потертый, невесть откуда взявшийся бильярдный стол, и пару древних игрушек «Настольный хоккей», и игрушку «За рулем», и простые, без претензий, картонки с фишками и кубиками, и шашки, и домино. Только вот настоящее лото Костик не приметил. Скорее всего, его не заводили для того, чтобы не путать с тем, с другим, что стоял в красном углу комнаты под иконами.

Комаров быстро загрузил компьютер и открыл дискету. Необходимо было за крошечный промежуток времени осуществить титаническую работу. Впрочем, работа была объемной, но совсем не сложной, двигалась она быстро, и Комаров совсем забыл о времени.

– Шпионите? – попытался отвлечь его голос от двери.

– Ага, сейчас, подождите минуточку, – попросил Костик.

Работа была практически завершена. Оставались еще кое-какие малозначительные штрихи.

– Может, помощь нужна? Я, все-таки, лучше разбираюсь в этом деле.

– Спасибо, я уже закончил, – обернулся Костик, – здравствуйте, Инесса Васильевна.

У Комарова уже такое бывало. Иногда он настолько зарабатывался, что терял счет времени и переставал замечать, что творится вокруг него.

– Кажется, вы уже все знаете, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она.

– Да вот, понимаете, – неопределенно ответил Костик.

Он все пытался настроиться на несколько агрессивный лад и не мог. Перед Инессой Васильевной он чувствовал себя как ученик перед любимой, но строгой учительницей. Как он мог чему-то учить ее? Предъявлять ей какие-то обвинения? Выступать в роли карательных органов? Она сама помогла ему:

– Не утруждайтесь, Анастасий предупредил меня.

– И чего теперь делать? – совсем по-детски спросил Костик.

Ответить заведующей помешали. Дверь слегка приоткрылась и получившуюся щелочку прозвучал тоненький дребезжащий голосок:

– Инесса Васильевна, там пленники приехали. Сначала будем концерт показывать, или чай пить?

– Начинайте концерт без меня, – ответила заведующая, сначала вы выступайте, а потом пусть они. Дежурным передай, чтобы на стол накрывали.

– А как же без вас?

– Я буду позже.

Дверь закрылась. А через мгновение уже распахнулась во всю ширь.

– Нет, Инесса Васильевна, без вас начинать не будем.

В дверях стоял Гришанька Мухин. Ему потребовалось совсем немного времени на то, чтобы понять, что произошло. Взгляд его скользнул по побледневшему лицу Инессы Васильевны, пробежался по фигуре участкового и остановился на экране монитора.

– Он знает все? – сделал акцент на последнем слове Гришанька.

– Уйдите, Гриша, – голос учительницы не дрогнул, – немедленно уйдите отсюда. Мы разберемся без вас.

– Без меня? Насколько много он знает?

Гриша зашел в комнату и прикрыл за собой дверь.

«Особо благонадежных заключенных в порядке исключения отпускают в „Улыбку“ без конвоя, – анализировал Костик создавшуюся ситуацию, – на нашей стороне – я и Кирилл, на их… Черт его знает, сколько народу на их стороне! Одна надежда на то, что заведующая не будет провоцировать потасовку на территории дома престарелых. А если будет? Интересно, как в таком случае поведет себя старушки? Побегут прятаться под кровать, встанут на сторону правосудия или присоединятся к Гришаньке? Нет. Последнего допустить никак нельзя. Нет ничего невыносимее старости в тюрьме».

– Я знаю все, – совершенно неожиданно для себя сказал он, – запираться нет никакого смысла.

Костя еще толком не понял, что происходит. Его, правда, удивил тот факт, что бывший уголовник так серьезно относиться к вполне невинной, чуть ли не детской игре в «Рыбий Глаз», но размышлять что к чему не было времени.

Он хотел сказать, что дом окружен, что под всяким мало-мальски пригодным для засады сугробом сидит ОМОНовец с автоматом, что операцией руководит его родной брат, и что вообще он специально заманил сюда Гришаньку, но не успел. Мухин перебил его:

– Понятно, – с явным сожалением ответил Гришанька, – тем хуже для вас. И для вас, – холодный взгляд его перекочевал на бывшую учительницу. – Не ожидал от вас такой вопиющей глупости. Что же мне с вами делать-то теперь?

– Да отпустите вы их, не мелочитесь, – посоветовал ему голос Беса.

Дверь в очередной раз приоткрылась. Костя посмотрел на того, кто стоял на пороге и встряхнул головой как щенок, первый раз искупавшийся в реке.

– Идите, идите, дедушка, на распевку опоздаете, – посоветовал ему Гришанька, – или хотите в эту компанию болтливых и любознательных идиотов?

– Мухин! – всплеснула руками Инесса Васильевна, – вы никогда раньше в моем присутствии не разговаривали так со старыми и беззащитными. Я не узнаю вас, Гриша.

– Сейчас вы меня еще больше не узнаете, – пообещал уголовник.

Он быстро обхватил одной рукой Беса за шею, другой достал из-за ботинка заточку и приставил к боку Беса.

– Сейчас вы, дура старая, примотаете этого молодого и инициативного у стулу скотчем.

– У меня нет скотча.

– Не фантазируйте. Я знаю, что в столе для поделок есть скотч всех размеров. Итак, повторяю, – Гришанька сильнее прижал к себе Беса.

Костя во все глаза смотрел на того, кто столько времени жил в доме престарелых на правах дворника. Он знал, что обязан спасти его, задержать (хорошо бы еще знать, за что) Гришаньку, и помочь выпутаться из всей это ситуации заведующей дома престарелых.

– Что вы хотите сделать? – поинтересовался он.

– Догадайся с трех раз, – предложил ему Мухин, – быстро, на стул! Этого огрызка старого даже не жаль на тот свет отправлять. И так, видать, зажился.

На этих словах Бес, незаслужено обруганный старым огрызком, свистнул. Да не просто, а заливисто, тремя короткими, одним длинным. Гришанька посмотрел на него, как на идиота, и больно пихнул в бок: