Юрий Нестеренко - Приговор Страница 8

имею права называть себя врачом — я не учился в университете. Правда, в

нынешние времена мало кто обращает внимание на отсутствие диплома…

— Ты умеешь убивать, но ты не воин. Умеешь лечить, но ты не врач.

Становится все интереснее.

Но мне не хотелось рассказывать ей свою биографию. Хватит с девочки

и ее собственной грустной истории. Тем более что самое, вероятно, для

нее интересное пришлось бы скрыть, а полуправда, говорят, хуже лжи, и

Эвьет, похоже, достаточно проницательна, чтобы понять, что я чего-то не

договариваю. Актер из меня не лучший, чем повар.

— Чего я точно не умею, так это не спать. Где в вашем замке комнаты

для гостей?

— Спи, где хочешь, — не оценила мой юмор Эвьет. — Все равно

придется на полу, кровати все сгорели.

Что ж, дело привычное. Котомку под голову, меч под руку, одежда на

себе — и если в таких условиях вы не способны заснуть, значит, вам это и

не требуется.

— Тогда я лягу прямо тут, если ты не возражаешь. Тут пол почище и

очаг еще не догорел…

— Ладно. А я на столе. Меня он выдержит.

И она действительно взобралась на стол и свернулась там калачиком.

Минуту спустя она уже безмятежно спала. В обнимку со своим арбалетом.

— Дольф!

Требовательный звонкий голос пронзил мой сон, как удар меча. Пару

секунд мозг еще противился возвращению в опостылевшую реальность, но

затем вспомнил, что от враждебного внешнего мира его не отделяет ни одна

дверь, и отдал команду экстренного подъема. Я вскочил, на ходу разлепляя

глаза.

— Опасность?

— Все спокойно, — Эвелину явно развеселила моя прыть. — Просто

сколько можно спать? Солнце уже встало. Когда мы начнем тренировки?

— Тренировки? Ах, да, — я проснулся окончательно. Зачерпнув воды из

ведра, я плеснул себе в лицо и пригладил мокрой рукой волосы. — Видишь

ли, Эвьет, боюсь, ты не так меня поняла. Я могу тебя кое-чему научить,

но я не сказал, что научу тебя, как убить Карла. Я не владею ремеслом

охотника за головами. Тем более — за столь высокопоставленными.

— Но ведь тебе приходилось убивать?

— Да. Приходилось.

— Вот и хорошо. Обучи меня всему, что знаешь, а конкретный план я и

сама придумать могу.

Вот ее самостоятельности я больше всего и опасался. Откажи я ей — и

она, пожалуй, начнет действовать сама и, конечно, попадет в беду.

— Начнем хотя бы с меча, — она кивнула на мое оружие, оставшееся

лежать на полу.

— Он только один, — заметил я, — для настоящей тренировки нужны

мечи нам обоим. Но главное — это слишком большое и тяжелое для тебя

оружие.

— Я сильная! — она даже согнула руку, словно предлагая мне пощупать

бицепс.

— Не сомневаюсь, что ты сильнее большинства девочек твоего возраста

и сословия. Но ведь не взрослого же солдата.

Но она уже взяла меч и вытащила его из ножен, а затем подняла

острием вверх, восхищенно любуясь игрой бившего в окно утреннего солнца

на лезвии. Хотя любоваться было, на самом деле, нечем. Клинок был даже

не средней паршивости, а самый дешевый, какой отыскался в придорожной

кузне. Впрочем, зарубить человека им было все же возможно.

— И вовсе не такой тяжелый, — заметила Эвьет.

— Разумеется — пока ты его просто держишь. Но в бою необходимо

наносить резкие удары, и отражать удары чужого меча, и все это — без

возможности отдохнуть. Ну-ка дай сюда, — я взял у нее меч и

продемонстрировал несколько быстрых рубящих ударов под разными углами,

на ходу меняя направление движения. Клинок с гудением рассекал воздух. -

На, повтори, только держи крепче. Нет-нет, повернись туда. Я не хочу,

чтобы он полетел в меня, если все-таки вырвется.

Она начала столь же решительно и быстро, стараясь точно копировать

мои движения — из нее и впрямь вышла бы хорошая ученица. Однако рукоять

была слишком велика для ее руки, и я видел, как вес меча, умножающийся в

конце каждого взмаха, норовит вывернуть ее кисть в сторону. Она все же

сумела его удержать и не опустила оружие, пока не повторила всю серию до

конца, но, конечно, сохранить начальный темп уже не смогла.

— Ну, убедилась? Знаю, что ты сейчас чувствуешь: ноющую усталость в

кисти и предплечье. А ведь твой меч даже ни разу не встретил

сопротивления ничего тверже воздуха…

— Рубятся же взрослые двуручниками! — не хотела сдаваться Эвьет.

— Ты не сможешь использовать обычный меч как двуручник или

полуторник. Слишком короткая и толстая для тебя рукоятка. К тому же то,

что мечник с тяжелым мечом проигрывает в скорости и маневренности, он

наверстывает за счет длины клинка и силы удара, а у тебя этих

преимуществ не будет. Нет, баронесса, с мечом у вас ничего не выйдет.

Надо отдать ей должное — понимая, что я прав, она не пыталась

капризничать и настаивать на своем. Просто молча вложила клинок обратно

в ножны и протянула мне. Но тут же требовательно спросила:

— А с чем выйдет?

Много с чем может выйти. С ядами, о коих я уже думал. Или с удавкой

— струна прикрепляется двумя концами к палке, набрасывается сзади на

шею, и палка резким движением перекручивается. После этого остается лишь

повернуть ее еще несколько раз — хватит силы и у ребенка. Или с любым

острым предметом, от вязальной спицы до заточенного грифеля, втыкаемым в

глаз и дальше прямиком в мозг. При достаточной резкости удара это можно

сделать даже пальцем. И от этого не защитит никакой доспех, даже в шлеме

с опущенным забралом есть отверстия для глаз — а как же иначе? Есть и

еще один способ, самый неожиданный и беспроигрышный, который знаю только

я…

Но я не собирался и в самом деле учить ее убийствам. Я уже понял,

что мне с ней делать. Я, правда, не большой знаток феодального права — у

моего учителя были другие интересы, и у меня тоже. Но сеньор обязан

заботиться о своих вассалах, не так ли? Вот пусть граф Рануар и

обеспечивает опеку для последней представительницы рода

Хогерт-Кайдерштайн. Придется отвезти ее к нему — ну да мне, в общем-то,

все равно, куда ехать…

— Ключ к успеху в любом деле — это хорошо знать и понимать, что

именно ты делаешь, что можно сделать еще и почему оно работает так, а не

иначе, — сказал я вслух. — Поэтому я расскажу тебе о ранах и вообще об

устройстве человеческого тела, о его сильных и слабых местах. Тем более