Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея Страница 8

Он уже высмотрел все, что ему было нужно, когда услышал над головой по-персидски:

- Эй ты, лазутчик!

x x x

И если вы хотите узнать, что случилось дальше, читайте следующую книгу.

Книга 2

О таинственных письмах, о завистливых колдунах, об исполнившихся пророчествах, о сокровищах и темницах, о простодушных греках и коварных персах, а также о различиях между грабителями, воинами, сборщиками налогов и гелиастами

Книга 2

О таинственных письмах, о завистливых колдунах, об исполнившихся пророчествах, о сокровищах и темницах, о простодушных греках и коварных персах, а также о различиях между грабителями, воинами, сборщиками налогов и гелиастами

Итак, Клеарх услышал: "Эй ты, лазутчик!" - но и ухом не повел, а продолжал заворачивать сыр в тряпочку и только потом неспешно обернулся.

Перед ним на золотистом жеребце с высокими ногами и долгой спиной сидел молодой перс в длинном расшитом кафтане и шапке, закрывающей подбородок и щеки. Конь был покрыт целым ворохом драгоценных покровов, перса сопровождала свита.

Красотой и изнеженностью он походил скорее на девушку, нежели на воина, а в глазах его, черных и влажных, светились ранняя развращенность и своеволие.

Перс, однако, обращался не к Клеарху, а к старику фригийцу с корзинкой смокв, необыкновенно крупных и привлекательных. Старика схватили, он побледнел, норовя повалиться на землю, и закричал:

- Клянусь, я просто местный крестьянин, да меня тут многие знают!

- По скольку ты продаешь свои смоквы, честный крестьянин? - спросил Митрадат, а это был именно он. Старик ответил, и Митрадат засмеялся: Клянусь Ахура-Маздой, ты продаешь их втрое дороже справедливой цены, никто не хочет их у тебя покупать, и под этим предлогом ты обошел весь лагерь!

- Мои смоквы крупнее и вкуснее, - отвечал старик, - вот я и продаю их дороже.

- Неужели? - сказал Митрадат. - Надо проверить.

Тут старика привязали к дереву, а знатные персы обступили его, и Митрадат пустил корзинку по кругу. Все ели и плевали в старика косточками, а он только зажмуривался, кланялся головой во фригийском колпаке и повторял:

- Слава владычице! Слава владычице!

- Эй! - сказал Митрадат. - Кого ты хвалишь: Анахиту или Кибелу? И за что?

- Господин! Я сегодня думал, что нести на продажу: смоквы или персики, и если бы я понес персики, то косточка от персика давно выбила бы мне глаз!

Тут Митрадат рассмеялся и сказал:

- Напротив! Ибо я очень люблю смоквы и не люблю персиков. Ты действительно отличный садовник, и я беру тебя с собой в Даскилий.

x x x

Сражение было в четвертый день месяца боэдромиона, и в этот день войском командовал Метон, а Клеарх стоял на правом крыле с тяжеловооруженными всадниками.

Войска с обеих сторон состояли из греческих наемников, у гераклеотов еще была фракийская конница и пращники-меоты, а у персов конница была своя, с Митрадатом во главе. Пехота персов стояла вверху по склонам двух пологих холмов, и ей удобней было бежать вниз.

Иларх-наемник посмотрел, как Митрадат крутится во главе конников, сверкая на солнышке, и сказал:

- Какой красавец! (Иларх был неравнодушен к красивым юношам.) Никогда, однако, не видел такого глупого расположения! Кто же выдвигает левое крыло вперед?

В это время во вражеском лагере запели пеан, издали клич в честь Энниалия и бросились вниз. Метон стоял у алтаря и приносил жертвы одну за другой, но жертвы были неблагоприятны, и он не решался двинуть войска.

Клеарх увидел: левое крыло персов уже теснит эллинов, а Митрадат спешно, без прикрытия послал в обход пельтастов, и дело вот-вот кончится разгромом. Клеарх сказал:

- Надо напасть на пельтастов, идущих в обход без прикрытия!

Иларх возразил:

- Жертвы пока сулят поражение, сигнала к бою нет!

- Жертвы сулят поражение Метону, а не мне, - и Клеарх пустил коня вскачь. Всадники устыдились и поскакали за ним. Они изрубили легковооруженных воинов, потом зашли в тыл правому крылу, спешились и начали рубиться. Персы не выдержали, и сражение быстро превратилось в беспорядочную резню. Слушались только Клеарха; преследовать врагов прекратили лишь ночью; зажгли факелы, стали грабить лагерь и трупы и собирать пленных в одно место. Захваченных греческих наемников привели в палатку Митрадата, где сидел Клеарх.

Хрисон, дядя Клеарха, вошел вперед них. Палатка была вся убрана драгоценными камнями и подушками, на столике стояла золотая и серебряная утварь, корзинка крупных смокв, засахаренные фисташки и множество других лакомств. Хрисон засмеялся и сказал:

- Это не палатка полководца, это девичий шатер.

Тут он посмотрел на Клеарха. Лицо у племянника было страшное и совсем бы белое, если бы не кровь на лбу. Клеарх невзначай вытер плащом пот. Клеарх поднялся, спрятал кожаный свиток, который читал, кинул в рот горсть фисташек и вышел.

Перед палаткой стояли пленные греческие наемники, Клеарх закричал на них перед гражданами:

- Боги покарали тех, кто сражался против свободы эллинов!

Командир наемников Бион, аркадянин, плюнул на землю и возразил:

- Боги покарали тех, кто сражался под началом Митрадата! Этот мальчишка бежал первым!

На следующее утро поставили трофей, развесили на деревьях оружие, похоронили павших. Хрисон в присутствии других командиров спросил Клеарха:

- Что за документы ты нашел в палатке перса?

Клеарх развернул папирус и, вглядываясь в арамейские буквы, стал переводить набросок Митрадатова письма отцу, писанного, как, осклабясь, сказал Клеарх, накануне сражения, в шестнадцатый день месяца багаядиша, что Митрадату очень льстило, ибо день был посвящен Митре: "Отец, я изучил повадки наемников и нашел, что каждому гоплиту правая сторона тела кажется йенее защищенной, так как он держит щит слева. Поэтому каждый старается напасть на противника справа и правое крыло выдвинуто вперед, а левое уходит назад. И почти всегда выходит, что оба правых крыла побеждают, а оба левых терпят поражение. После этого правые крылья как бы поворачиваются и сходятся между собой, и это решает битву. Завтра же все будет по-другому: я так усилил левое крыло, что оно-то и разобьет врага..."

Все командиры расхохотались, потому что назавтра был не семнадцатый день месяца багаядиша, посвященный Сраоше, а четвертый - месяца боэдромиона; Хрисон смеялся вместе со всеми, однако помнил, что письмо, поразившее племянника в палатке Митрадата, было написано на коже, а не на папирусе.

x x x

Вечером в захваченном шатре устроили пир, и в числе приглашенных были ближайшие друзья Клеарха, из граждан-среднего слоя, любящие имущество и отечество, равнодушные к демагогам и философам. Было еще несколько пленных греческих командиров, в том числе и Бион, совершенный аркадянин, грубый и честный. Бион уже успел как-то привязаться к Клеарху, потому что Метон, отстаивая интересы черни, грозился продать пленников. Кроме командиров на пиру был давний друг Клеарха, афинянин Стилокл, и брат его, Тимагор. Оба явились к войску совсем недавно.