Александр Усовский - Эра негодяев Страница 9

— Я. В восемьдесят шестом. Когда он еще только службу начинал зеленым новобранцем…

— Стало быть, крестничек твой. Ну, тебе за него и отвечать, в случае чего. Добре, почапали.

И парочка 'коммерсантов' бодрым шагом направилась по Нарышкинской алее к перекрестку Верхней Масловки и Старо-Петровско-Разумовского проезда, где в глубине небольшого сада, обнесенного невысокой, но довольно внушительной оградой из стилизованных под девятнадцатый век литых чугунных переплетений, стоял двухэтажный особняк, родной уголок типичного купца средней руки года эдак одна тысяча девятьсот второго.

Для всякого рода любопытных на одной из тщательно оштукатуренных и побеленных кирпичных колонн, стилизованных под девятнадцатый век, обрамлявших такую же стильную, в тон ограде, чугунного литья калитку — висела табличка, извещавшая, что и двухэтажный особнячок, и дворик в обрамлении эстетской ограды — принадлежат ЗАО 'Спецметаллснабэкспорт'. И ниже — убедительнейшая просьба (уже не выгравированная на плите из нержавейки, как официальная шильда, а просто отогнанная на принтере и заламинированная) всякого рода коммивояжерам с предложениями чая, канцелярских товаров и прочей ерунды — занятых спецметаллснабэкспортеров ни в коем случае не тревожить. А пренебрегшие столь убедительной просьбой будут охраной вытолканы взашей — о чём также писалось в запретительном листочке (правда, в более парламентских выражениях).

Контора как контора, каких в Москве — пруд пруди; не шибко шикарная, но и не бедствующая — сразу видно, что в российских специальных металлах за границей нужда пока еще есть. Вот только обычный для нынешних времен секьюрити на входе чуть более, чем обычно, был подтянут и жилист, а второй, гуляющий во дворе — отчего-то вовсе не был склонен время от времени 'сгонять за пивком'. И левые полы пиджаков у этих охранников топорщились чуть более убедительно, чем у их многочисленных московских коллег. Да и натужливо-суетливого коловращения менеджеров с папками, секретарш с подносами и кофейными чашками, курьеров в залихватски повязанных банданах — опять же, в шести нижних окнах фирмы (верхние круглый год были закрыты металлическими роллетами) что-то не наблюдалось.

Несколько машин, припаркованных у тротуара напротив здания этого самого 'Спецметаллснабэскпорта', опять же, ничем особо не выделялись — парочка недешёвых иномарок ('вольво' и 'мерседес'), три-четыре 'девятки', пара добитых 'пятёрок', одинокая 'ока' — всё, как у всех. Ничего бросающегося в глаза и необычного — вот только приезжали ежедневно на этих машинах на службу сухощавые подтянутые мужчины с навечно вогнанной в позвоночник строевой выправкой и внимательными сторожкими глазами — которых за обычных сейл-менеджеров принял бы уж совсем ненаблюдательный человек.

Одним словом, человек, вздумавший бы недельку-другую понаблюдать за жизнью спецметаллснабэкспортеров — сделал бы вывод, что контора как-то уж слишком непохоже на обычную торговую лавочку тиха и вдумчиво-серьезна. Впрочем, напротив 'Спецметаллснабэкспорта' была глухая стена склада завода железобетонных изделий — посему подолгу наблюдать за деятельностью этой фирмы было некому.

Оказавшийся же внутри фирмы (исключительно чудесным образом; никаким иным способом с улицы в этот странный 'Спецметаллснабэкспорт' чужаку попасть было бы невозможно) человек застыл бы в полном непонимании. И было от чего!

Интерьер фирмы был так же далек от делового стиля, как потрепанный камуфляж пограничника с Пянджа от костюма преуспевающего банкира с Камергерского переулка. Внутри 'Спецметаллснабэкспорт' ничем не походил торговую контору. Стальные двери с кодовыми замками, отделанные дубовыми планками, чем-то неуловимо напоминающие крышки гробов для очень высокопоставленных покойников; на полу — зеленая ковровая дорожка, какие бывали в ходу в начале пятидесятых; гробовая тишина в коридоре — и странное мелкое подрагивание пола, какой-то едва уловимый глухой гул, чем-то напоминающий 'песню' майских жуков; изредка появляющиеся сотрудники — молчаливо сосредоточенные, деловито собранные; охранник (на этот раз — в форме, причем в офицерских чинах) — у входа на лестницу на второй этаж. В общем, на торговую фирму это совершенно не походило; если 'Спецметаллснабэкспорт' и напоминал какое-то учреждение — то мысль о его коммерческом характере пришла бы в голову случайному экскурсанту в самую последнюю очередь. А в первую — услужливое подсознание тут же родило бы образ, столь знакомый с юности: коридоры рейхсканцелярии и идущий по ним штандартенфюрер Штирлиц…

Подсознание чудом проникшего в это здание прохожего нисколько бы его не обмануло.

Двухэтажный особняк на Старо-Петровско-Разумовском проезде — был вершиной того айсберга, что в начале восемьдесят третьего года получил наименование 'Управление Н', и в описываемое время нес свою службу по обеспечению интересов России в тех местах и теми методами, которые были недоступны ни ФСБ, ни СВР, ни прочим официальным (и оттого стесненным в своих действиях) специальным службам.

Любимое дитя Юрия Владимировича, рожденное им в краткую бытность главой идущей к своему концу державы — Управление пережило и своего отца-основателя, и крушение империи, и посттравматический шок, последовавший вслед за беловежскими событиями, и все остальные беды и горести, что обрушились на просторы одной шестой части суши в последующие годы. Сжав зубы, затаившись — но пережило, продолжая делать свое дело; благо, гений Последнего Царствующего Чекиста обеспечил ему финансовую и организационную независимость от каких бы то ни было влияний извне. Крючков еще знал о его существовании — Бакатина же уже никто не посчитал нужным ввести в курс дела; дальнейшие фигуранты, сменявшие друг друга в креслах руководителей специальных контор — уже просто ничего не знали о деятельности Управления. В девяносто третьем году, во время октябрьского мятежа, некоторые сведения о существовании этого учреждения все же стали известны окружению Верховного либерал-реформатора — но лишь фрагментарные и недостоверные; руководству Управления Н пришлось принять в свой штат человека из финансового управления министерства обороны, который присматривал бы за расходованием средств — по счастью, те, со стороны, решили, что Управление — это всего лишь информационный центр для поддержания связи с законсервированной агентурой в бывших странах 'народной демократии', и их пыл слегка поостыл. Генерал Калюжный своих вновь объявившихся кураторов в этом, похоже, достаточно глубоко в ноябре девяносто третьего убедил — во всяком случае, большую (и главную) часть деятельности Управления Н тогда в очередной раз удалось надежно скрыть от 'своих' — которых, в отличие от чужих, было страшно трудно отвадить от излишнего любопытства.