Владимир Михайлов - Пещера многоногов Страница 9

– Вот как попадем мы сейчас в самое пекло… – начал было Георг.

– Ерунда, – хмуро возразил Эдик. – Мы-то под защитой.

– Линия запаха пока спокойная, – сказал Георг. – Мы еще не застреваем?

– Да, это они построили, – сказал Сандро. – Крепость, а? Смотрите, вот здесь, наверное, они и селятся…

Они селились здесь. В ровных стенах ущелья начало возникать все больше темных, узких отверстий – они вели, очевидно, куда-то в норы, населенные неизвестными. Возле него не было никакого движения, только изредка казалось, что около них колеблется что-то. Высунутые клешни? Ноги? Усы? Определить из рубки было нельзя. Число отверстий все увеличивалось, стены смыкались теснее, и в тот момент, когда Седой решил на всякий случай предупредить Эдика, чтобы действовал поосторожнее, он ощутил легкий толчок. Эдик остановил лодку.

– Дальше не пройти, – объявил он, – придется выходить.

– Тихо как… – негромко сказал Седой.

В самом деле, в ущелье стояла тишина. Ни звука не слышалось ни из динамиков связи (если не считать назойливого треска помех), ни из преобразователей ультразвука, обычно доносивших ожесточенную рыбью болтовню. Казалось, ни одного живого существа не было в ущелье. Однако если многоноги действительно здесь жили, то вряд ли они покинули насиженное место с такой быстротой. Животные поступают так, лишь ощутив приближение стихийного бедствия, но едва ли лодка-разведчик могла произвести на них такое впечатление.

Если же они не покинули своих нор, то, значит, затаились в них. Вероятнее всего. Вот это как раз и не нравилось Седому. Если шесть чудовищ могли почти выиграть схватку с человеком, опытным океанистом-пловцом, то вся их банда (как без всякого уважения называл их Седой про себя) могла, пожалуй, расправиться не только со всем экипажем корабля, покажись он в воде, но и чуть ли не со всем океаническим отрядом. Тут следует еще не раз подумать, прежде чем решиться покинуть рубку. Было бы хоть время подумать до того, как принимать ответственность…

Но тут же Седой выругал себя за минутное малодушие и решительно откашлялся.

– Ну, так, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал совершенно буднично. – Не исключено, что вышедший подвергнется нападению. Каков вывод? Идти должен тот, кто сильнее остальных именно в искусстве обороны. Нет, нет, – прервал он Сандро, который собрался было что-то сказать. – Я же не говорю о боксе. Я имею в виду лишь оборону от подводных тварей. Итак, приготовьте мне геопатроны, прожектор и две реактивные трубки: в хозяйстве – кто знает – все может пригодиться… За меня – Эдик. Все.

Он произнес это тоном, исключающим даже малейшую возможность прекословия. Снаряжение не заняло много времени; верхний люк барокамеры призывно распахнулся.

– Что-то я еще хотел взять… – задумчиво проговорил Седой. – Вот не помню, забыл, черт… – Он ступил на трап, и уже наполовину скрывшись в люке, обернулся: – Ага, вспомнил: компас и глубиномер у меня есть, а вот нет ли у кого в запасе походного дозиметра? Не знаю зачем, – ответил он на удивленные взгляды остальных. – Предчувствие у меня такое, что ли, или ощущение… В общем, если есть – дайте.

Походный, да всякий другой дозиметр разведчику этого типа давно уже не полагался – незачем было таскать с собой аппаратуру, которая заведомо не могла пригодиться. С другой стороны, у хозяйственного водителя, если хорошо поискать, можно было, пожалуй, найти и не только дозиметр, в этом Седой был уверен. Так оно и оказалось, и даже без особых поисков Эдик нашел требуемое и вручил командиру без маленькую коробочку. Седой тщательно пристегнул ее к руке.

– Ну вот, – сказал, он, – теперь – хоть на десять тысяч метров или в Северный Ледовитый, с таким снаряжением… Связь буду держать постоянно, и к вам просьба – заниматься тем же, и корабль удерживать на месте, а то течением нас все-таки сносит, как я погляжу…

Он стал несколько многословен, но замечание было правильным, и Эдик, слегка покраснев, включил двигатель, чтобы тот, едва дыша, противостоял упрямому течению. Седой утвердительно кивнул, и люк за ним захлопнулся. Точным жестом Эдик включил давление в барокамере, насосы глухо зашумели под палубой, нагнетая воздух. Поднятие давления на этот раз шло в самом быстром темпе, какой мог выдержать Седой. Впрочем, он мог выдержать много.

Затем распахнулся нижний люк. Лодка все так же чуть подрагивала, удерживаясь на одном месте, замеченном Эдиком по зеву одной из нор, более широкому, чем остальные. Нора эта находилась чуть впереди, поравняться с ней лодка не могла, но Эдик старался, чтобы линия от его глаза к этой норе все время проходила через рычажок выключателя большого света; иного способа ориентировки в этом ущелье не было.

Глядя на нору и удерживая лодку, Эдик сначала краем глаза, а затем и совсем ясно увидел Седого. Размеренно работая ластами, командир проплыл мимо лодки, направляясь в узкий конец каменной щели. Он плыл медленно, часто оглядываясь, и Эдик понял, что командир нервничает, не зная, с какой стороны раньше ожидать нападения. Остальные волновались не меньше – и Сандро, и Георг, приникший к экрану искателя запахов, на котором одна из линий – запах Инны – постепенно становилась все слабее, потому что запах не мог долго держаться в проточной воде; да и сам Эдик не был совершенно спокоен, хотя ему, конечно, хватало работы и кроме волнения.

Все же он успевал следить за командиром, и первым заметил, как Седой неожиданно резко рванулся вперед, потом задержался, повис в воде без движения, потом несколько раз повернулся, как будто потеряв ориентировку и не зная, в какую сторону плыть. Затем, как будто приняв решение, он, включив реактивную трубку, метнулся и сразу же затормозил, повернул трубку соплом вперед, еще раз повернулся и, словно вдруг перестав волноваться, неторопливо направился к зеву той самой широкой норы, по которой ориентировался Эдик.

– В чем дело, Седой? – наклонившись к микрофону, спросил Сандро и умолк в ожидании ответа. Однако Седой не отвечал, хотя находился тут же, рядом, на расстоянии каких-нибудь двадцати метров от лодки. – В чем дело, почему молчишь? – еще раз спросил Сандро, и, опять не получив ответа, недоуменно пожал плечами и посмотрел на Эдика, как бы молчаливо признавая его право и умение разбираться в таких вопросах, в которых остальные ничего не понимают. Однако ответил Георг.

– Ты что, Седого не знаешь? – сказал он. – Он что-то увидел, теперь у него над ухом хоть на барабане играй – толку не будет. Сиди и жди, пока сам не вызовет…

Им оставалось лишь одно – следить за маневрами Седого, который тем временем все ближе и ближе подплывал к норе. Он был уже совсем близко от зева, и движения его становились все медленнее и медленнее, словно нерешительность снова начала сковывать мускулы. Наконец он совсем остановился – примерно в полутора метрах от норы и чуть в стороне. Он что-то делал руками – какие-то странные жесты. Затем прекратил. Через минуту опять начал. Еще не меньше минуты трое наблюдали из рубки это зрелище, пока Сандро не хлопнул звучно одной рукой себя по лбу, а другой – по кожуху ультразвукового преобразователя, и не начал переводить на обычный язык то, что Седой передавал по старинной морской азбуке семафора. Но было слишком поздно – в наказание за то, что им сразу не пришло в голову значение жестов, они сумели разобрать лишь три буквы, из которых получилось «ция», но что это была за «ция» и к чему она относилась, было непонятно.